— Этих совсем мало, но и такие встречаются. Спортивные амбиции, стремление доказать, преодолеть, победить — все-таки больше традиционно мужские качества. Поэтому такие особи выглядят сами понимаете как… Кофе готов.
7
Яна спала, уронив голову на его плечо. Гордеев смотрел на ставшие до боли родными испанские пейзажи, мимо которых проносился поезд.
Михаил Павлович Носков. Михаил Палыч. Миша. Мишаня… Мишаня? Нет, Мишаня — это не он, это в его разговоре с Милой Монаховой упоминался какой-то Мишаня… И тут Гордеев понял. Разгадка почти осязаемо сверкнула перед ним.
Военно-промышленный комплекс, черт побери, без него никуда. Только вот чей? В данном случае французский или транснациональный — неважно, но базирующийся во Франции. Вот где собака зарыта!
Гордеев вспомнил, что в справке на Мишеля Блана, которую ему делал Макс, были сведения о его отце и о той части их семейного бизнеса, которая была связана с ВПК. Хорошо, что он никогда не уничтожает почту… Гордеев открыл компактный ноутбук, с которым никогда не расставался, и нашел эту справку, он переместил ее в папку с общим названием «Монахова». Так, где же это?
«…получил предложение перейти в небольшую семейную фирму…»
«…рискнул расстаться с процветавшей компанией…»
Ага!
«…связал свою жизнь со скромным предприятием по производству электроники, работавшим на оборону. С юности Блан-старший любил технику и занимался производством различных механизмов. Блан один из первых понял, что оружие будущего — это ракеты. И когда в 1967 году израильская армия в шестидневной войне разгромила союзные войска арабских государств, ракеты, которыми она уничтожала арабские танки и самолеты, были сделаны на фирме Блана. К тому времени Блан уже снабжал своими ракетами и электроникой армии Франции, США и Великобритании. Но этого ему показалось мало. Свой самый выдающийся трюк он осуществил в 1990 году. Именно он сумел уговорить упиравшихся немцев, испанцев и англичан объединить свои предприятия в гигантский европейский концерн EGLS, в результате чего, имея всего 5 процентов капитала собственного холдинга, Блан фактически поставил под контроль вторую в мире, после «Боинга», аэрокосмическую империю. Оборот возглавляемого им концерна (не его лично) достиг 13 миллиардов долларов. Блан никогда не скрывал, что добивался успеха при поддержке и помощи государства. Есть во Франции такая традиция: выращивать с помощью государственных денег капитанов бизнеса, на которых страна может положиться и которые способны преданно служить своей родине. Во взаимоотношения с людьми Блан внес принцип, изложенный в его любимом романе: «Один за всех и все за одного». Во Франции знали, что Блан никогда и ни при каких обстоятельствах не бросает друзей. Своих ошибавшихся сотрудников он защищал так, как будто это его дети или братья. И те всегда платили Блану слепой преданностью. И поэтому его никогда не предавали ни покровители, ни друзья, ни подчиненные. Теперь империю Блана наследовал его сын Доменик. В 47 лет этот человек получил одно из самых блестящих наследств в истории Франции. Сумеет ли он стать в бизнесе таким же мушкетером, каким был его отец, покажет время».
Это семейная империя, клан, понял Гордеев, который сам по себе — целый военно-промышленный комплекс. Есть ведь и другой сын, Мишель, повеса, производящий арманьяк, а кроме того, поучившийся между делом в Штатах — в Массачусетсом технологическом институте, одном из серьезнейших технических вузов мира. И?
«Последнее увлечение Мишеля Блана — финансовое участие в разработке нового самолета «Орион». Его интерес к этому бизнесу неудивителен, учитывая, что первоначально карьера Блана складывалась как многообещающего инженера…»
«Орион!» Тот самый натовский «Орион», который отслеживал недавние российские учения. ВПК, думал Гордеев, везде чертов ВПК.
Значит, русский прокурор и французский бизнесмен, торгующий вином, вполне возможно, на самом деле являющимся прикрытием, ширмой для более серьезных дел. Что между ними общего? У прокурора брат — гениальный ученый, у которого он умыкнул черновики его трудов, у виноторговца брат — глава концерна, производящего авиационные двигатели и бог знает что еще. Они могут найти между собой общий язык? Почему бы и нет? Носкову нужны деньги и защита. Французский миллионер вполне может ему это дать в обмен на бумаги, которые для него, для его клана, представляются бесценными. Весь вопрос в том, как быстро они сторгуются… Если Носков подготовил эту ловушку в Испании, значит, всерьез опасался, что ему могут сесть на хвост. Значит, он пока где-то близко.
Ход размышлений прервала Яна. Она проснулась и улыбнулась ему. И вопрос задала, между прочим, вполне в тему:
— Так где же наш беглец, я имею право знать?
— Я думаю, что он уехал в Монако.
— А почему именно в Монако?
— А почему бы и нет?
На самом деле у Гордеева была вполне определенная версия: вероятно, потому, что в Монако жил Блан. А вот почему Блан жил в Монако — тут и к доктору ходить не нужно было, известное дело — там самые символические в Европе налоги.
Гордеев позвонил в Москву и поделился своей идеей с Турецким.
— Ага, — сказал Александр Борисович. — Годится! Юра, у нас в Монте-Карло есть человек. Сейчас я тебе объясню, как с ним связаться, давай обговорим возможный сценарий…
— Ишь ты, сцена-а-арий, — протянул Гордеев. И вдруг повернулся к Яне: — А ты читала когда-нибудь сценарий своей сестры?
— Какой сценарий? — округлила глаза Яна. — Разве Милка написала какой-то сценарий? Я впервые слышу! Не может быть такого! Я бы знала!
— Сейчас, подожди… — Он закончил разговор с Турецким, а потом объяснил: — Вообще-то у меня он есть, так что такое может быть. Только это не сценарий, а так, набросок. Или как у вас говорят? Синопсис, вот.
— Откуда? — изумилась Яна. — И кто тебе вообще сказал, что это ее работа?
— Фицпатрик.
— Ты с ним знаком?!
— В общем, так получилось.
— Ну и ну! И молчал? И кто ты после этого? Нет, ты все-таки потрясающий тип. Но как тебе удалось?
— Это была вынужденная мера, — защищался Гордеев. — И ничего особенного она не дала. Никаких таких результатов. Так ты хочешь почитать синопсис?
— Он еще спрашивает! Ты что, его с собой возишь?
Гордеев нашел файл, в котором хранилась история про дочь лесника и ее незадачливого жениха, и передал ноутбук девушке. Яна с жадностью впилась в экран. Читала несколько минут. Кажется, даже перечитывала. Гордееву было интересно, что она скажет.
Наконец Яна вернула ему компьютер. Гордеев выключил его и закрыл.
— Ну и?
— Странная какая-то история.
— Я то же самое подумал, когда прочитал. Какой-то осадок, помню, у меня остался. Очень уж этот снайпер мне в голову врезался. И как ему дьявол сказал? «Некоторые пули тут для тебя, а некоторые — для меня». Вообще-то фразочка для серийного маньяка.
— Насчет маньяка тебе видней, конечно, — сказала Яна, — но любой продюсер сказал бы, что потенциал у этой истории есть. А что, Фицпатрик не собирается ее снимать? Я могла бы сыграть девушку…
— Не знаю, — рассеянно сказал Гордеев, пытавшийся уловить какую-то ускользающую ассоциацию. — Можешь написать ему, если хочешь. У меня есть его е-мэйл…
— Так ты с ним на связи, что ли, регулярно? — ревниво спросила Яна.
— Да только один раз письмами обменя… Черт возьми! — Гордеев едва не подскочил.
— Что случилось?
— Я вспомнил! Я вспомнил, я же несколько раз мимо этого проскакивал, хотел тебя спросить, вернее, должен был спросить, но…
— Ничего не понимаю.
— Сейчас все объясню. У меня в Москве каждый раз, когда мы встречались, в башке шевелилось что-то смутное по поводу твоего первого визита в юрконсультацию. Мы тогда не договорили, помнишь?
— Ну да, потому что ты сказал: для первого раза — достаточно.
