— Хаммер, правый двигатель встал.

«Боинг» быстро терял скорость, превратившись в планер весом в сто пятьдесят тысяч фунтов. Мгновение спустя вышел на связь диспетчер в Лос-Анджелесе.

— Калиф-32, наблюдаем падение скорости борта эн-три-восемь-четыре-зет. Можете подтвердить?

— Подтверждаю. Самолет летит без двигателей. Наверняка закончилось топливо.

— Даю информацию — траектория борта эн-три-восемь-четыре-зет идет над ненаселенной территорией.

Хаммер облегченно вздохнул. По крайней мере, ему не придется выбирать — сбить ли самолет или позволить ему упасть на жилые кварталы.

— Принято.

Теперь ему не оставалось ничего, кроме как наблюдать за последними минутами самолета.

Современные авиалайнеры имеют огромный размах крыльев, что позволяет им планировать на большие расстояния, даже без двигателей. Используя гидравлическую систему управления, пилот мог удерживать самолет на оптимальной траектории.

Хаммер вспомнил «Боинг-747», у которого отказали двигатели после того, как он пролетел через вулканическое облако над Индонезией. Плотное облако пепла заглушило все четыре двигателя, и пилоту потребовалось пятнадцать минут, чтобы снова их запустить. Когда это ему, наконец, удалось, лайнер находился на высоте меньше чем в две тысячи футов, но имея размах крыльев с футбольное поле, все это время он мог спокойно планировать.

В отсутствие пилота, который мог бы взять на себя управление, «Боинг» беспомощен. Автопилот делал то, для чего он был предназначен: поддерживал высоту и направление, жертвуя скоростью, чтобы оставаться на высоте в тридцать пять тысяч футов. Хаммер видел, как опускаются хвостовые рули — автопилот пытался компенсировать потерю скорости. Ему самому тоже пришлось сбросить скорость, чтобы держаться рядом с замедляющимся лайнером. Скорость упала до двухсот узлов, приблизившись к предельной для Ф-16.

— Фазз, мы больше не можем лететь рядом с ним. Делай как я.

Хаммер прибавил скорость и описал широкий круг вокруг «Боинга». Фаззи последовал его примеру.

Минуту спустя, когда автопилот уже больше не мог компенсировать потерю скорости, «Боинг» начал клевать носом. Нос то опускался, чтобы набрать скорость, то снова поднимался, пытаясь восстановить высоту. На третий раз, когда нос задрался вверх, лайнер достиг своей предельной скорости в сто шестьдесят узлов.

— Все, — сказал Фаззи.

Хаммер и Фаззи свернули в стороны, обеспечивая лайнеру свободное пространство. Внезапно «Боинг» перевернулся, словно собираясь совершить фигуру высшего пилотажа, а затем начал бешено вращаться, устремившись носом к земле.

Хаммер пытался сохранить профессиональный тон голоса, но он никогда прежде не видел гибели самолета. Его мучила сама мысль о том, что он ничего не может сделать, кроме как оставаться беспомощным свидетелем.

— Башня Лос-Анджелес, — сказал он, — цель только что вошла в штопор. Самолет падает по спирали и скоро врежется в землю. Мы с Фаззи будем следовать за ним.

— Принято. Держите с нами связь.

— Держись подальше, Фаззи, — сказал капитан, опасаясь, что самолет может развалиться на части.

— Есть.

Снижаясь, Хаммер комментировал происходящее диспетчеру в Лос-Анджелесе. Когда «Боинг» упал ниже пяти тысяч футов, земля показалась совсем близкой. Хаммер пытался сохранять спокойствие, но из-за выброса адреналина ему это не удавалось.

— Цель все еще падает по спирали… до сих пор цела, — сказал он. — Ниже трех тысяч футов… Две тысячи. Черт, ну и крепкие же у нас строят самолеты! Приближается к земле… Господи!

Хаммер потянул ручку на себя, продолжая смотреть на обреченный лайнер, который, наконец, встретил свою судьбу.

Еще секунду назад это был «Боинг-737», ничем не отличавшийся от тех, на которых ему не раз доводилось летать. Мгновение спустя он врезался в пустыню, превратившись в скрученную массу металла и пыли. Обломки разорванного ударом самолета взлетели высоко в воздух, два массивных двигателя покатились в стороны. Из-за отсутствия топлива не было ни пожара, ни взрыва. Обломки просто упали на землю, скрывшись в облаке поднявшегося от удара пустынного песка.

Поблизости не было видно никаких строений, но вдали Хаммер смог разглядеть одинокую бетонную ленту, по которой двигалось нескодько автомобилей. Судя по карте, это было шоссе 93, к северо-западу от Клорайда, штат Аризона.

Хаммер облетел вместе с Фаззи место катастрофы.

— Адское зрелище, — сказал тот.

Капитан не ответил. Что он мог сказать? Он только что видел, как самолет, взлетевший с двадцатью семью живыми душами на борту, врезался в землю.

Он сообщил точные координаты диспетчеру в Лос-Анджелесе.

— Принято, — ответил диспетчер. — Мы уже посылаем на место пожарных и машины «скорой».

Вряд ли от этого была какая-то польза. В этой катастрофе не мог выжить никто.

— Я Калиф-32, возвращаюсь на базу, — сказал Хаммер, заранее боясь предстоящего доклада — долгого и тягостного.

Разворачивая Ф-16 на обратный курс, Хаммер в последний раз взглянул на обломки борта N-348Z, который вскоре предстояло изучать следователям. Он не завидовал им, поскольку знал, что это расследование не будет похоже ни на какое другое. Вопрос заключался вовсе не в том, чтобы выяснить причины катастрофы — они были очевидны. Вопрос в том, каким образом могло исчезнуть из самолета столько людей?

Когда спасательная лодка вернулась к «Шотландии-один», наступила ночь, и нефтяную платформу окутал туман. Поскольку моря северной Атлантики представляли немалую опасность, самый нижний уровень платформы находился на высоте в семьдесят футов над водой, чтобы минимизировать вероятность того, что волны повредят буровую установку. В условиях плохой видимости и бурного моря трудно было удержать лодку под люлькой для персонала, и чтобы безопасно поднять всех наверх, потребовалось больше получаса.

Тайлеру не терпелось избавиться от мокрого спасательного комбинезона, но он не мог позволить кому-либо остаться на судне последним — отчасти благодаря военной подготовке, а отчасти благодаря врожденному чувству ответственности. Ему просто становилось не по себе от мысли, что он поднимается наверх в безопасность и тепло, в то время как остальные все еще будут внизу. Прежде чем забраться в люльку, он закрыл люк. Привязать к платформе судно невозможно, и оно уплыло в открытый океан.

Пилот пришел в себя, и его вместе с напарником доставили в лазарет. После осмотра врач обнаружил, что у пилота лишь контузия, которая может подождать лечения на берегу. Курсировавший поблизости вертолет береговой охраны вернулся в Сент-Джон, вместо того чтобы пытаться совершить рискованную посадку в тумане. Врач также обработал сломанную руку второго пилота, а остальные пассажиры пострадали лишь от легкого переохлаждения. Тайлера удивило, что ни с кем из них не случилось ничего серьезного. Сам он пробыл в воде всего минуту, но до сих пор дрожал от холода.

Дилара Кеннер от встречи с врачом отказалась и с непонятным подозрением смотрела на всех. За исключением настоятельного желания поговорить с Тайлером, она не произнесла больше ни слова после упоминания о Ноевом ковчеге. Он предложил встретиться утром за завтраком, но она заявила, что ей нужно поговорить прямо сейчас. Все, что ей требовалось — душ и какая-нибудь чистая одежда.

Тайлер и Грант препроводили Дилару в каюту для гостей, где доктор выдал ей спортивный костюм и ботинки. Пока она приводила себя в порядок, он забрал куртку и вернулся в свою каюту, где переоделся в сухую рубашку и джинсы. Встретив Гранта возле гостевой каюты, он рассказал, что говорила Дилара на спасательном судне.

— Гм… Ноев ковчег? — переспросил Грант. — Весьма необычно, я бы сказал. Ты что, не все мне рассказывал о своем прошлом? Занимался археологией в свободное время?

— Разве что когда искал еду у тебя в холодильнике.

— Та свинина «му-шу» и впрямь отвратительна. Или это был цыпленок генерала Цзо?