Александра Фёдоровна никогда не предавала Своих друзей, а уж тем более Распутина, отношения с которым не собиралась рвать для того, чтобы угодить светским кумушкам.

В конце 1915 года произошло событие, еще раз убедившее и Николая II и Александру Фёдоровну в том, что Распутин предназначен Им Провидением. И снова связано это было с Цесаревичем Алексеем.

После двадцатидневной жизни в Царском Император 24 ноября возвращался в Ставку, в Могилёв. Цесаревич упросил Родителей разрешить Ему поехать с Отцом. Император собирался совершить большую инспекционную поездку по прифронтовой полосе и некоторым другим районам, Алексей хотел быть вместе с Ним.

Царь был этому очень рад, а Императрица с большой неохотой согласилась отпустить Алексея, у которого уже несколько недель болела после ушиба рука, и Он ее не мог согнуть. Не советовал брать с собой Алексея и Распутин, но Николай II и Сын настояли.

Через неделю, 3 декабря, Император с Наследником выехали из Ставки на юг, в Галицию. Вечером 3 декабря 1915 года Царь записал в дневнике: «У Алексея простуда началась вчера, а сегодня утром после нескольких чиханий пошла понемногу кровь носом. Пошел в 10 часов к докладу. В 12 ½ мы покинули Могилёв, чтобы посетить гвардию. Но так как кровь, хотя и с перерывами, не унималась, по совету С. П. Фёдорова (лейб-хирург, с осени 1915 года состоял при Ставке. — А. Б.), решил со станции Бахмач повернуть обратно в Ставку».

Однако и по возвращении положение не улучшилось. У Наследника поднялась температура до 39 градусов, начались сильные головные боли. Император решил переехать в Царское Село, куда и прибыл с Сыном вечером 5 декабря. Положение Наследника было тяжелым. Кровотечение не прекращалось, температура оставалась высокой, и Алексей часто терял сознание.

Вырубова вспоминала: «Я видела Его, когда Он лежал в детской; маленькое восковое лицо. В ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около Него, но кровь не унималась… Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять». И когда все средства были использованы, Мать прибегла к последнему. Она послала Вырубовой записку с приказанием вызвать Григория Распутина.

Распутин быстро приехал, подошел к кровати, сказал, что «ничего серьезного нет». Дал Алексею яблоко, погладил по голове, прочел молитвы, и состояние Мальчика сразу же стало улучшаться. По словам Вырубовой, «доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это — факт».

В обществе же ангел-хранитель Царской Семьи не вызывал никаких иных чувств, кроме зависти, ненависти и отвращения. В самой тиражной газете «Русское слово», например, можно было прочитать следующее: «Самая малейшая его просьба удовлетворялась. Если происходила почему-либо задержка, то Распутин по телефону, не стесняясь присутствием посторонних лиц, в резкой форме требовал от председателя Совета министров исполнения его просьбы».

В очередной раз уместно повторить: подобные картины — плод болезненного воображения. Но так как приступами «буйства фантазии» в тот период страдали не только сочинители газетных репортажей и аналитических статей, но и потребители, истинность описанного сомнений у многих не вызывала. Стали без обиняков утверждать, что «центр Империи теперь на Гороховой».

Квартира Распутина становилась широко известной не только в Петербурге, но и в России. Сюда уже нескончаемой чередой тянулись просители. Распутин щедрой рукой раздавал ходатаям и просителям записочки к различным должностным лицам. Эти клочки бумаги с распутинскими каракулями в силу удивительного положения писавшего порой срабатывали в чиновных канцеляриях.

Слухи об этом множились в геометрической прогрессии, и некоторые стали уверенно утверждать, что «это мужик всем министрам отдает приказы». Сочиненный «фильм ужаса» затуманивал и завораживал сознание. Это наглядно проявилось в случае с последним Царским министром внутренних дел А. Д. Протопоповым, которого чуть ли не все поголовно представители «общественности» уверенно называли «ставленником Распутина».

Родился Александр Дмитриевич в 1865 году в семье состоятельного дворянина, воспитывался в кадетском корпусе, а затем — в Николаевском кавалерийском училище и после его окончания в 1885 году был определен корнетом в лейб-гвардейский конногренадерский полк. Через несколько лет поступил в Академию Генерального штаба, где проучился только один год и по состоянию здоровья вышел в 1890 году в отставку в чине штабс-ротмистра.

В конце 90-х годов XIX века А. Д. Протопопов получил по завещанию дяди огромное состояние, включавшее почти семь тысяч десятин земли и суконную фабрику в Корсунском уезде Симбирской губернии. С тех пор Протопопов вёл жизнь богатого, по-европейски образованного человека. Он в совершенстве знал несколько европейских языков, был великолепным пианистом, учился у французского композитора Ж. Массне.

В 1907 году на выборах в III Думу ему удалось добиться успеха и удостоиться звания депутата, которое он сохранил и на выборах в IV Думу в 1912 году. Здесь он занял место на левом фланге октябристов и в 1915 году стал товарищем председателя Думы. В начале 1916 года его избирают губернским предводителем симбирского дворянства. Таков краткий послужной список того, кто сделался мишенью многочисленных нападок и разнузданной клеветы в последние месяцы Монархии.

До осени 1916 года имя А. Д. Протопопова пользовалось не только известностью, но и уважением в думских и околодумских кругах. Весной он возглавил представительную парламентскую делегацию, которая посетила Англию, Францию, Италию. В европейских столицах светские манеры и широкий кругозор главы русских парламентариев произвели хорошее впечатление, о чём Царю докладывали по дипломатическим каналам, а английский король Георг в письме своему кузену — Императору Николаю II выразил радость, что «в России есть такие выдающиеся люди». Председатель Думы М. В. Родзянко несколько раз рекомендовал Самодержцу назначить Протопопова министром торговли и промышленности.

Царь не питал симпатий к думским политикам. Он считал, что большинство из них — несерьезные и безответственные люди, мало разбирающиеся в истинных проблемах и нуждах страны. Однако отзывы о Протопопове со всех сторон были неплохие, и Государь Николай II решил с ним познакомиться. Встреча состоялась в Ставке 19 июля, а на следующий день Царь писал супруге: «Вчера Я видел человека, который Мне очень понравился — Протопопова, товарища председателя Государственной Думы. Он ездил за границу с другими членами Думы и рассказывал Мне много интересного. Он бывший офицер конногвардейского полка, и Максимович (Константин Клавдиевич, генерал от кавалерии. — А. Б.) его знает». Заканчивая аудиенцию, Монарх сказал своему собеседнику: «Мы еще с вами поговорим не раз».

В итоге 16 сентября 1916 года Император поручил Протопопову руководство самым влиятельным министерством — внутренних дел. Никакого касательства к этому назначению Распутин не имел.

Для самого Александра Дмитриевича предложение указанного министерского поста оказалось неожиданным. Он мечтал об административной карьере, много размышлял о необходимости проведения различных мероприятий по упорядочению государственного устройства, о чем постоянно рассказывал. Он строил прекраснодушные планы, но не имел ни характера, ни способностей осуществить намеченное. Будучи глубоко верующим, он в глубине души не одобрял никакого насилия, в то время как в своей новой роли обязан был идти на меры, связанные с применением силы.

Николай II полагал, что Протопопов сможет решить две насущные задачи. Во-первых, сумеет установить добрые отношения с думскими кругами. Ведь он сам из их среды и прекрасно там всех знает. Но еще большие надежды возлагались на решение им продовольственной проблемы. Война дестабилизировала жизнь страны и привела к продовольственным затруднениям, особенно в крупнейших городах.

Перебои в поставках продуктов питания в города начались уже вскоре после начала войны. Россия была единственной участницей мирового конфликта, не вводившей нормирования потребления продуктов (кроме сахара). Однако сложности с продовольствием были в очень большой степени результатом правительственной политики регулирования сбыта: ограничением свободной продажи зерна и муки и фиксированной стоимостью их. Не физическое отсутствие тех или иных продуктов, а установление государственной властью ценовых ограничений привело к параличу рыночных отношений, что сказалось на экономической жизни всей страны.