Младшего сына Императора Александра II Великого князя Павла Александровича встретила, когда тот пребывал в глубокой депрессии после смерти в 1891 году супруги — Великой княгини Александры Георгиевны (1870–1891). Великий князь, ставший вдовцом в 31 год, погрузился в меланхолию. Так продолжалось почти два года, пока он не ощутил, что появилась «женская душа», которая его по-настоящему любит. В доме Пистолькорсов в Петербурге, а летом на их даче в Красном Селе собирался цвет дворянских фамилий из числа офицеров гвардии. Были там и представители Династии, в том числе и Цесаревич Николай. Великий князь Константин Константинович записал в дневнике 8 июня 1893 года:
«В 7 часов мы с Ники поехали обедать в Красное, к жене конногвардейца Пистолькорс, так называемой маме Лёле. Там был Павел, мадам Трепова, новый командир конвоя Мейендорф и его жена. С Ольгой Валерьяновной и Ники, и я не раз танцевали зимой; вот она и вздумала нас пригласить. Получив от нее записки с приглашениями, мы было смутились; Ники написал Павлу, как быть. Павел просил приехать, говоря, что будет очень весело. И действительно, скучно не было. Шампанское снова лилось в изобилии, и мой Цесаревич опять кутнул. Но выпить Он может очень много и остается всегда трезв. Вернулись с ним в лагерь в 12-м часу ночи».
«Мама Лёля» была очаровательной хозяйкой. Она умела для каждого найти нужное слово, не оставляла без внимания никого. Пела арии из опер, неплохо играла на фортепиано, была в курсе последних литературных новинок. Ее чары пленили Великого князя Павла. В свете же были уверены, что оборотистая дамочка просто «окрутила» высокородного вдовца. «Маму Лёлю» это нисколько не смущало. Она любила, умела и хотела завоевывать сердца мужчин. Это было самое важное.
В августе 1893 года она отправила Павлу Александровичу поэтическое послание, наполненное страстными признаниями.
Я не могу забыть то чудное мгновенье!
Теперь ты для меня и радость, и покой!
В тебе мои мечты, надежды, вдохновенье,
Отныне жизнь моя наполнена тобой.
В тебе еще, мой друг, сильно воспоминание,
Ты прошлое свое не можешь позабыть,
Но на устах твоих горит уже признанье,
И сердцу твоему вновь хочется любить!
И я люблю тебя! Я так тебя согрею!
В объятиях моих ты снова оживешь.
Ты сжалишься тогда над нежностью моею
И больше, может быть, меня не оттолкнешь!
Сын Императора Александра II трепетал, как юнец, но долго колебался. Он поклялся на могиле жены, что никогда не свяжет себя с другой женщиной. Но прошло время, и новые чувства в душе начали зарождаться. Его тянуло к Ольге, она становилась для него близкой и дорогой. Участливая, внимательная, окружила таким теплом и заботой, что невозможно было тем пренебречь. В ее объятиях он действительно «ожил».
Однако Ольга Валерьяновна была замужем. Ее супруг — гвардейский офицер, и долг чести не позволял вступать в связь с женой гвардейского товарища. Хотя Лёля уверяла, что у них с Эриком «всё кончено», что они фактически перестали быть супругами, Павел Александрович долго колебался. Лишь когда сам убедился, что Пистолькорс по отношению к ней держится вполне индифферентно, тогда позволил произнести признание, «горевшее на устах».
Они стали любовниками. В декабре 1896 года Ольга Пистолькорс родила от Великого князя сына, которого назвали Владимиром (1895–1918). У Николая II появился первый незаконнорожденный двоюродный брат…
Со временем Царский «дядя Павел» и замужняя «мама Лёля», презрев светские условности, стали появляться вместе на людях. На приемах и балах она демонстрировала сногсшибательные драгоценности, и знатоки узнали некоторые из особо вызывающих: это были украшения Императрицы Марии Александровны, которые после ее смерти в 1880 году унаследовал ее младший сын Павел. Всё это служило темой бесконечных пересудов, но внешне не вызывало нареканий, так как «романтические отношения» сами по себе были в порядке вещей; надо было лишь только блюсти матримониальные каноны.
Положение изменилось, когда влюбленные решили узаконить свои отношения. Павел добился от Племянника-Царя разрешения на развод для Пистолькорс, пообещав, что никогда не позволит себе «пойти дальше полагающегося». Осенью 1901 года «мама Лёля» стала свободной, а через год в Италии сын Царя тайно обвенчался с разведенной матерью троих детей.
Разразился скандал. Больше всех возмущался Государь Николай II. Он поверил дяде, пошел ему навстречу, а тот обманул Его, бросил вызов традиции и закону. 20 октября 1902 года Царь писал из Ливадии матери — Императрице Марии Фёдоровне о событии, которое его «нравственно расстроило»:
«Я узнал об этом от Плеве[52] из Петербурга, а ему сообщила мать мадам Пистолькорс. Несмотря на источник такого известия, Я желал проверить его и телеграфировал дяде Павлу. На другой день Я получил от него ответ, что свадьба свершилась в начале сентября в греческой церкви Ливорно и что он пишет мне. Через десять дней это письмо пришло. Вероятно, как и в письмах к тебе, он нового ничего не сообщает, а только повторяет свои доводы…
В день отъезда своего за границу дядя Павел приказал ему дать в вагон 3 миллиона рублей из своей конторы, что и было исполнено. Из этого вполне видно, что дядя Павел заранее решил провести свое желание в исполнение и всё приготовил, чтобы остаться надолго за границей. Еще весною я имел с ним крупный разговор, кончившийся тем, что его предупредил о всех последствиях, которые его ожидают, если он женится. К всеобщему огорчению, ничего не помогло… Как это все больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство!».
Вскоре последовало Царское наказание: Павел Александрович был лишен офицерских званий, отчислен со службы, ему был воспрещен въезд в Россию, а над его двумя детьми была учреждена опека во главе с самим Царем. Более десяти лет Павел со своей морганатической женой жил за границей. Под Парижем, в местечке Булонь-сюр-Сен, они купили поместье, где и вели светскую жизнь богатых рантье, ожидая Царского прощения. Трудно сказать, сколько бы продолжалось это ожидание, если бы в феврале 1905 года не случилось печальное событие. Бомбой террориста 4 февраля был убит брат Павла Великий князь Сергей Александрович. Великокняжескому изгою было разрешено прибыть на похороны. После погребения он встретился со своим Племянником-Царем и услышал от того, что он «больше на него не сердится».
Великий князь и его новотитулованная супруга (к этому времени она получила в Германии титул графини Гогенфельзен) ликовали, надеясь теперь вернуться в Россию. Павел решил, что опала миновала, и даже обратился к Царю с просьбой «узаконить брак», чтобы «положение его детей не было фальшивым». К этому времени помимо сына Владимира у них родилась дочь Ирина (1903–1990). В ноябре 1905 года появилась дочь Наталья (1905–1981).
Однако вскоре после похорон Великого князя Сергея в Париж пришло известие, что Павлу запрещено вместе с женой появляться на публике. Объясняя мотивы своего решения, Император писал Павлу Александровичу: «Во всяком случае, за Мною остается право решения вопроса о времени, когда тебе будет разрешено приехать сюда с женою. Ты должен терпеливо ожидать, не забегая вперед. Позволив тебе приезжать в Россию от времени к времени, Я желал этим дать утешение твоим детям видеться с тобою. Они потеряли в дяде Сергее в сущности второго отца. Не забудь, что ты покинул их для личного своего счастья».
Великий князь воспринял это как оскорбление и отказался появляться в России без жены. Он просил своих братьев Владимира и Алексея оказать содействие и добиться от Царя угодного решения — признать брак. Царь оставался непреклонным. Своему дяде Великому князю Алексею Александровичу разъяснил мотивы своего отказа.
