Изгнанники страдают молча, а если и жалуются, то только между собой. Они знают друг друга, они братья вдвойне, ибо у них одна родина и один и тот же крест — изгнание; они делятся друг с другом своими бедствиями. У кого есть деньги, дает тем, у кого их нет; у кого больше твердости, делится ею с теми, кому ее недостает. Они обмениваются воспоминаниями, стремлениями, надеждами, протягивая руки во мрак, к тому, что осталось позади. Да будут счастливы все те, кто живет в родных местах и позабыл о нас! Среди этих изгнанников нет ни одного, который бы не страдал, которого бы не душил гнев. Имена палачей вписаны в памяти каждого. У каждого есть что проклинать — Мазас, понтон, каземат, доносчика, который его предал, шпиона, который за ним следил, жандарма, который его арестовал, Ламбессу, где томится друг, Кайенну, где мучится брат, но все они благословляют одно — тебя, Франция!

Никогда ни одного упрека тебе, ни одного слова против тебя. О нет! Никогда родина не держит так крепко сердце человека, как в то время, когда он скитается в изгнании.

Они никогда не изменят своему долгу, они будут следовать ему с непоколебимой стойкостью, с невозмутимым челом. Не видеть тебя больше — это их горе, не забывать о тебе ни на минуту — их радость.

Ах! Какой беспросветный мрак! Вот уже восемь месяцев прошло, а сколько ни твердишь себе, что это так, и, оглядываясь, видишь иглу святого Михаила вместо Пантеона и церковь святой Гудулы вместо Собора богоматери, — все равно не можешь этому поверить.

Так, значит, это правда, и нельзя отрицать, и надо согласиться, надо признать, хоть умри от унижения и отчаяния, — вон там лежат, распростертые, поверженные наземь, — девятнадцатый век, Франция!

И это злодеяние — дело рук Бонапарта!

Как! Из этого величайшего народа на земле, посреди величайшего в истории века, вылезла и встала, торжествуя, эта нелепая фигура! О боже! Сделать Францию своей добычей! То, чего не посмел сделать лев, сделала мартышка! То, чего орел не решился схватить своими когтями, попугай ухватил своей лапой! То, что не удалось бы Людовику XI, на чем сломал бы себе шею Ришелье, на что не хватило бы Наполеона! И вдруг за один-единственный день, за несколько часов немыслимое стало возможным! Все, что считалось аксиомой, вдруг стало химерой! Все, что считалось ложью, стало живым фактом! Как! Это замечательное содружество человеческих усилий, этот великолепный расцвет мысли, величественное шествие событий, то, что было бы не под силу удержать никакому Титану, ни поворотить никакому Геркулесу, этот человеческий поток в его стремительном движении с французской волной впереди, цивилизацию, прогресс, разум, революцию, свободу — все это он вдруг сразу остановил, так, просто, без всякого усилия, — этот лицедей, этот карлик, этот неудавшийся Тиберий, это ничто!

Бог шел по дороге. Луи Бонапарт в шляпе с султаном стал на его пути и сказал богу: «Дальше не пойдешь!»

И бог остановился.

И вы воображаете, что так оно и есть! Вы думаете, что этот плебисцит действительно существует, и что эта конституция какого-то там января тоже существует, что существуют сенат, и Государственный совет, и Законодательный корпус? Вы думаете, что есть на свете лакей, который зовется Руэр, и холуй по имени Тролон, и евнух по имени Барош, и некий султан, паша, повелитель, который называется Луи Бонапартом! Но разве вы не видите, что все это только химера? Что Второе декабря — это сплошной обман чувств, просто перерыв, пауза, нечто вроде театрального занавеса, за которым бог, этот необыкновенный искусник, приготовляет и заканчивает последний акт, торжественный финальный акт французской революции? Вы в тупом удивлении разглядываете этот занавес, эти фигуры, намалеванные на грубой холстине, вон там торчит чей-то нос, тут какие-то эполеты, а вот у этого большая сабля в руках, — вы смотрите на этих уличных торговцев одеколоном в расшитых золотом мундирах и думаете, что это генералы, на этих петрушек, которых вы называете судьями, на этих шутов, которых вы называете сенаторами, на весь этот калейдоскоп карикатур и призраков, — и думаете, что все это настоящее? И вы не слышите там, в глубине, какой-то глухой гул? Вы не слышите, как кто-то там ходит и двигается! И вы не замечаете, как вся эта размалеванная холстина колышется от дыхания того, кто скрыт позади?

Стр. 8. 22, 23, 24 февраля — дни, когда совершилась буржуазно-демократическая революция 1848 г. в Париже, был низложен король Луи-Филипп и была свергнута монархия.

…«подвиги» в Страсбурге, в Булони… — 30 октября 1836 г. (у Гюго дата указана ошибочно) Луи-Наполеон сделал попытку привлечь на свою сторону солдат страсбургского гарнизона и с их помощью захватить власть. Попытка эта кончилась полным провалом, Луи-Наполеон был арестован и выслан в Америку. 6 августа 1840 г. Луи-Наполеон вновь пытался совершить государственный переворот. На этот раз он высадился в Булони. На нем была знаменитая наполеоновская треуголка, в руках он держал знамя Наполеона I, а над его головой кружил прирученный орел (как утверждали очевидцы, орла привлекал кусок сырого мяса, положенный Луи-Наполеоном в треуголку). Однако все эти театральные ухищрения ему не помогли. В Булони, как и в Страсбурге, он потерпел неудачу, был вторично арестован и приговорен к пожизненному заключению.

Стр. 10. «Монитер» («Вестник») — официальный орган правительства Франции (с 1789 по 1869 г.).

Стр. 12. Закон от 31 мая 1850 г. отменял всеобщее избирательное право и вводил для избирателей ценз оседлости (не менее трех лет проживания в данной местности и уплаты в ней личного налога). Закон сократил число избирателей с 9 млн. 600 тыс. до 6 млн. 800 тыс. Избирательных прав лишались батраки, деревенская беднота, большинство рабочих. Стремясь затушевать контрреволюционную сущность государственного переворота 2 декабря 1851 г. и обеспечить себе поддержку народных масс, Луи-Наполеон в день переворота объявил об отмене закона от 31 мая 1850 г. и о восстановлении всеобщего избирательного права.

Стр. 13. Учредительное собрание заседало с 4 мая 1848 г. по 26 мая 1849 г. 28 мая 1849 г. приступило к работе Законодательное собрание, которое было разогнано Луи-Наполеоном 2 декабря 1851 г.

Стр. 16. Глава государства украл в государственном банке двадцать пять миллионов. — Накануне государственного переворота 2 декабря 1851 г. министр финансов Казабьянка по приказу Луи-Наполеона взял в государственном банке 25 млн. франков, которые были израсходованы на организацию государственного переворота, в первую очередь на подкуп офицеров и солдат.

Глава государства украл кошелек у принцев Орлеанских. — Имеется в виду опубликованный 22 января 1852 г. декрет о конфискации имущества, принадлежавшего семье бывшего короля Луи-Филиппа Орлеанского.

Стр. 18. Голосование 20 декабря. — 20 декабря 1851 г. Луи-Наполеон, стремясь придать законный характер совершенному им перевороту, провел в обстановке жестокого полицейского террора плебисцит по вопросу — одобряет ли население его действия. Большая часть избирателей, одурманенных и терроризированных, ответила на этот вопрос утвердительно (да — 7 439 216 голосов, нет — 646 737 голосов).

Стр. 20. …принимал участие в итальянских восстаниях… — В феврале 1831 г. Луи-Наполеон и его старший брат, оба типичные авантюристы, стремившиеся любой ценой прославиться и сделать карьеру, примкнули к восстанию итальянских карбонариев против папы Григория XVI. Восстание было подавлено, и Луи-Наполеон бежал.

Стр. 21. Тампль — парижский базар.

Стр. 22. …успел уничтожить Римскую республику… — 16 ноября 1848 г. в Риме, который в то время был столицей Папской области, произошло народное восстание. Папа Пий IX бежал из Рима и обратился ко всем католическим государствам с призывом организовать интервенцию для восстановления его на престоле. Луи-Наполеон решил откликнуться на этот призыв, рассчитывая, что восстановление власти папы обеспечит ему прочную поддержку французских клерикалов и наиболее религиозной части населения (особенно в деревне), а его поддержка облегчит осуществление его преступного замысла — уничтожить французскую республику и стать императором. Однако, поскольку конституция 1848 г. запрещала применять французские вооруженные силы для подавления свободы других народов, Луи-Наполеон пошел на обман Учредительного собрания. Он объявил, что французским войскам, отправляемым в Италию, ставится задача обеспечить свободу Рима на случай австрийской интервенции. 9 февраля 1849 г. была провозглашена Римская республика, а в апреле французские войска под командованием генерала Удино атаковали Рим, но были отброшены итальянскими добровольцами во главе с Гарибальди. Нападение Удино на Рим было осуждено Учредительным собранием. Когда же на смену Учредительному собранию пришло Законодательное собрание, в котором большинство принадлежало клерикалам и монархистам, Луи-Наполеон окончательно сбросил маску и отдал Удино приказ взять Рим. 3 июля 1849 г. после ожесточенных боев французские войска заняли Рим, задушили Римскую республику и восстановили власть ненавистного народу Пия IX. Жестокая реакция установилась в Риме. Французские оккупационные войска были выведены из Рима только в 1870 г., после свержения Второй империи во Франции.