Дьюарт прочел третью инструкцию. Нарушать покой лягушек, светлячков и козодоев у него не было ни малейшего желания, так что можно считать, что эту инструкцию он выполнил. Но — «не ломать замки и не тревожить стражу» — боже милостивый! Что может быть более… Какие замки? Какая стража? Нет, прапрапрадедушка решительно обожал загадки. Может быть, этого он и добивался — заставить потомков поломать голову? Но если это так, что теперь делать, как их разгадывать? Нарушать инструкции, а потом смотреть, что будет? Глупо и неэффективно. Дьюарт раздраженно отбросил документ. Сплошное расстройство; куда ни поверни, везде одни неразрешимые загадки и непреодолимые препятствия. Из той информации, что он собрал, делать выводы невозможно, кроме, разве что, одного — Элайджа занимался чем-то таким, что было очень благосклонно принято индейцами. В глубине души Дьюарт считал, что это контрабанда, — скорее всего, по Мискатонику в башню свозили какие-нибудь товары. Всю оставшуюся часть дня Дьюарт посвятил делам, связанным с оформлением доставленного груза. Нужно было заполнить массу документов, оплатить массу счетов и все тщательно проверить. Просматривая список, написанный матушкиной рукой, куда входила опись и ее вещей и куда он, честно говоря, прежде ни разу не заглядывал, Дьюарт наткнулся на пакет с надписью «П-ма Бишопа к Э. Ф. Б.». Имя «Бишоп» мгновенно вызвало в памяти старую женщину, с которой он беседовал в Данвиче. На пакете чьей-то нетвердой рукой было выведено: «П-ма Биш.»; почерк был Дьюарту незнаком; написано было неразборчиво, корявыми буквами. Он развернул пакет — внутри лежали четыре письма, написанные, судя по стилю, много десятилетий назад. Марок на них не было, но стояли штемпели об оплате почтовых расходов; на всех сохранилась сломанная сургучная печать. Та же рука, что надписывала пакет, пронумеровала и письма. Дьюарт осторожно развернул первое. Оно было написано на толстой бумаге, очень мелким почерком — к такому трудно привыкнуть. Дьюарт поискал глазами год — он не был указан. Дьюарт откинулся в кресле и начал читать. «Нью-Даннич, 27 апреля Мой бесценный друг! Относительно вещей, о которых мы с Вами говорили: вчера ночью я видел некое существо с такой внешностью, какую мы с вами и предполагали — крылья из темной субстанции, на теле извиваются змеи, которые растут прямо из Него. Зазвав Его к Холму, я запер Его в Круге, что далось мне с большим трудом, так что я даже начал сомневаться, сможет ли Круг удержать таких существ. Я пытался с Ним заговорить; Он что-то бормотал, мне удалось разобрать немногое — Он прибыл с Кадата, из Холодной Пустыни, что возле плато Ленг, которое упоминается в Книге. Огонь на Холме видели многие, и это меня беспокоит; особенно опасен некто по имени Уилбур Кори, человек невероятно спесивый и пронырливый. Горе ему, если я замечу его на Холме, однако надеюсь, что он туда не пойдет. Умираю от желания узнать как можно больше о том, что было ведомо Хозяину, достопочтенному Ричарду Б., да будет его имя навечно высечено на камнях Йогг-Сотота и всех Властителей Древности. Я очень рад, что мы скоро увидимся; как только подлечу своего Скакуна, немедленно приеду к Вам. Сегодня ночью, когда я услышал в лесу громкие крики и визг, то сразу понял, что Вы вернулись домой. До скорой встречи, мой дорогой друг; прошу, напишите мне, когда Вам будет удобно меня принять. Всегда к Вашим услугам, Джонатан Б.» Дьюарт развернул второе письмо. «Нью-Даннич, 17 мая Мой благородный друг! Получил Ваше послание. Крайне сожалею о том, что мои слабые усилия причинили беспокойство нам обоим, а также всем тем, кто служит Тому-Кого-Нельзя-Называть и Властителям. Случилось так, что этот глупец, Уилбур Кори, действительно застал меня врасплох возле Камней, когда я занимался Делом, и принялся вопить, что я колдун и что он выведет меня на чистую воду. Эти слова меня рассердили, и тогда я выпустил Его, с которым в тот момент вел беседу, после чего Уилбур был растерзан, а Он исчез, утащив тело с собой, так что теперь нам никто не сможет помешать. Признаюсь, я очень испугался, потому что не знаю, что думают о нас Те, Кто за Пределом, однако считаю, что они благодарны нам за Проходы. Я также боюсь, что Другие могут Там таиться в ожидании, ибо как-то вечером у меня появилась причина произвести некие изменения как в словах, так и в Книге; и тут внезапно передо мной мелькнуло Нечто ужасное — огромная тварь с телом, которое беспрестанно меняло форму. Эту тварь сопровождали другие — поменьше, они играли на музыкальных инструментах наподобие флейты; звуки, которые они извлекали, нельзя сравнить ни с чем — такого я не слышал ни разу в жизни. Я стоял не шевелясь, совершенно потрясенный, пока видение не исчезло. Что это было, я не знаю, в Книге об этом также ничего нет; может быть, это были демоны из Йира или Нхнгра, что в дальней части Кадата, в Холодной Пустыне. С нетерпением жду Вашего мнения по этому поводу и умоляю дать мне совет, ибо я не знаю, что со мною происходит. Надеюсь на скорую встречу. Остаюсь вечно Ваш, сэр, именем Знака Киш.
Джонатан Б.» Между вторым и третьим письмом прошло примерно полгода, о чем можно было судить по изменению погоды — в письме упоминался снег. Дата отсутствовала. «Нью-Даннич Мой благородный брат! Спешу сообщить Вам, что прошлой ночью видел на снегу огромные отпечатки ног, вернее, не «ног» — ибо то были скорее отпечатки чудовищной когтистой лапы более фута в длину, а может быть, и два фута; на лапе четко видны перепонки; думаю, это какое-то неведомое мне таинственное существо. Один из следов видел Олни Бауэн, который ходил в лес охотиться на диких индеек; вернувшись домой, он всем начал рассказывать об этих следах, но ему никто не поверил, кроме меня. Не привлекая к себе внимания, я потихоньку выяснил, где он видел следы, и пошел туда. Когда я их увидел, у меня появилось предчувствие, что в глубине леса непременно есть и другие; так и получилось — вскоре я увидел много следов, и все возле каменных столбов, однако никаких живых существ поблизости не было. Внимательно изучив следы, я пришел к выводу, что они оставлены крылатым существом, поскольку вдоль цепочки следов с двух сторон шли две полосы, словно кто-то волочил по земле крылья. Осматривая землю вокруг столбов, я вскоре наткнулся на следы какого-то человека, за которыми тянулись следы существа; судя по всему, заметив преследователя, человек бросился бежать; к моему великому сожалению, его следы оборвались у подножия Холма, где на снегу валялись ружье, кучка перьев дикой индейки и шапка, по которой я узнал Джедедию Тиндала, паренька лет четырнадцати, которого разыскивали уже с самого утра. Мои худшие опасения оправдались. Мне кажется, мы забыли закрыть один из Проходов, и Нечто выбралось наружу. Я не знаю, как Оно может выглядеть, поэтому заклинаю Вас, мой дорогой друг, напишите, в какой части Книги можно найти заклинания, чтобы отправить Его назад, хотя, судя по следам, Он прорвался не один, их несколько. Не знаю, видимы они или нет, ибо никто их никогда не видел, включая и меня, а мне хотелось бы знать, не служат ли они Н., или Йогг-Сототу, или Кому-то Другому, и не встречались ли они Вам. Умоляю Вас поторопиться, пока существа не вышли из леса, ибо они явно питаются кровью и от голода могут начать охоту на людей. Йогг-Сотот Неблод Зин Джонатан Б.» Четвертое письмо оказалось самым страшным. Прочитав первые три, Дьюарт пришел в ужас, однако четвертое письмо содержало поистине чудовищные вещи, которые, хотя и не были выражены словами, ясно читались между строк. «Нью-Даннич, 7 апреля Мой дорогой друг! Вчера вечером, укладываясь спать, я увидел за окном Его; он назвал меня по имени, после чего сказал, что придет за мной. Я человек неробкий, поэтому подошел к окну; ничего не увидев, я открыл его и сразу почувствовал такой жуткий трупный запах, что меня едва не стошнило. Не удержавшись на ногах, я упал на пол, и тогда Нечто проникло через окно в комнату и коснулось моего лица; ощущение было такое, словно по лицу провели чем-то желеобразным и чешуйчатым. От страшной вони я потерял сознание и пролежал так неизвестно сколько времени; очнувшись, я встал, закрыл окно и отправился спать. Но едва я улегся в кровать, как дом начал трястись так, словно пришла в движение сама земля, — это мимо моего дома снова прошло Нечто, которое вновь произнесло мое имя и повторило, что придет за мной. Я не ответил, а только подумал, что я такого сделал? Сначала крылатые твари, прорвавшиеся через оставленный нами Проход — все из-за ошибки в произнесении слов на арабском, — а теперь Нечто, о котором я знаю только то, что его называют Оседлавший Ветер, а также Виндиго, Итакуа или Лоэгар, век бы его не видеть. Мне очень страшно; я боюсь, что, когда начну обращаться к Камням и взывать к Холмам, мне явится не Н. и не С., а Тот, кто звал меня по имени таким голосом, какого нет на земле; но если Он явится, заклинаю Вас, друг мой, придите в лес и закройте Проход, чтобы в наш мир не пробрались остальные, которым здесь не место, ибо зло Властителей Древности и так достаточно велико, большего нам не выдержать, пусть даже Боги Седой Старины и держат их на такой глубине, какой влияние Камней достигает лишь во время Звезд и Луны. Думаю, что нахожусь в смертельной опасности, ибо слышал, как мое имя произнесла в ночи Тварь, коей не место на земле; боюсь, дни мои сочтены. Ваше письмо я прочитал без должного внимания и, видимо, неправильно истолковал следующие слова: "Не призывай того, кого не сможешь отправить обратно, дабы Тот не направил зло против тебя, ибо твои заклятия могут на Него не подействовать. Всегда призывай Малого, ибо Большой не пожелает тебе ответить, а его власть сильнее твоей". Но если я совершил ошибку, заклинаю Вас исправить ее, пока не поздно. Ваш покорный слуга, во имя Н., Джонатан Б.» |
