Сделав над собой усилие, Виллет отогнал эти мысли и стал рассматривать высеченные на стенах формулы. Их покрывали зеленоватые пятна плесени; некоторые знаки почти стерлись — вероятно, надписи были сделаны еще во времена Карвена. Одна из формул была знакома доктору — именно ее слышала миссис Вард в ночь на Страстную пятницу. Чарльз повторял ее многократно, так что она поневоле запомнила эти слова и потом пересказала их доктору. Тогда же Виллет обратился за разъяснением к известному знатоку магии, и тот сказал, что это одно из самых сильных заклинаний, с помощью которых вызывают неведомые существа из внешних сфер. Здесь это заклинание слегка отличалось как от пересказа миссис Вард, так и от варианта, продемонстрированного Виллету упомянутым специалистом в запретном сочинении Элифаса Леви, но это без сомнения была та же самая формула, где фигурировали имена Саваофа, Метратона, Альмонсина и Зариатнатмика. Все это не могло не повергнуть в трепет человека, совсем недавно ощутившего присутствие неземного, запредельного ужаса.

Заклинание было высечено на стене слева от двери. На правой стене надписей было меньше; среди них Виллет увидел парную формулу, уже встречавшуюся ему при разборе записей в подземной библиотеке. Ее предваряли символы «Головы дракона» и «Хвоста дракона», однако написание слов сильно отличалось от современной версии — вероятно, Карвен использовал иной способ обозначения звуков или же новейшие исследования выявили более совершенный вариант заклинания. Доктор попытался сопоставить надпись на стене с той, что запомнил при чтении записей Варда, однако это оказалось непростым делом. У Варда заклинание начиналось словами «Й'аи 'нг'нгах, Йог-Сотот», а здесь оно выглядело как «Айе, энгенгах, Йог-Сотот», что предполагало несколько иную разбивку на слоги во втором слове.

Поскольку он успел накрепко затвердить «современную» версию, это мешало сосредоточиться на усвоении древнего варианта. Впившись взглядом в надпись на стене, доктор, сам того не замечая, принялся вслух произносить формулу. Жутко и угрожающе звучал его голос; постепенно слова слились в монотонный гудящий напев, от которого веяло чем-то древним и таинственным, и ему вторил леденящий душу вой, доносившийся издали из гулких колодцев, то взмывая, то утихая в каком-то странном ритме:

Откуда взялся пронзительный холодный ветер, что закружил по комнате в ответ на этот напев? Огонь в лампах заметался под его порывами; стало так темно, что надпись на стене едва можно было различить. Заклубился дым; вокруг разнесся едкий запах, заглушивший даже смрад, доносящийся из колодцев, — этот запах чувствовался и раньше, но сейчас стал нестерпимо сильным. Доктор повернулся, чтобы посмотреть, что происходит за его спиной. Из чаши на полу, хранившей светящийся порошок, поднимались густые клубы черно-зеленого дыма. Боже мой! Этот прах… он был взят на полке с надписью «Materia»… Что здесь происходит? Формула, которую он сейчас произнес — «Голова дракона», или «Восходящий узел», — это первая часть парного заклинания… Боже милосердный, неужели действительно…

Доктор покачнулся. В голове мелькали обрывки прочитанного, бессвязные картины — все, что он видел и слышал за последнее время. «Как и много лет назад, снова говорю вам: не вызывайте То, что не сможете одолеть, — из мертвой Золы, равно как и из внешних Сфер… Держите постоянно наготове Слова, потребные для того, чтобы вернуть нечто в небытие, и немедленно остановитесь, если появится хотя бы малейшее сомнение относительно того, КТО перед вами… Я имел три Беседы с Тем, Кто был Внутри…» Силы небесные! Что за фигура показалась в постепенно тающем облаке дыма?

Маринус Бикнелл Виллет не надеялся, что ему поверят, и потому рассказал о своем приключении лишь узкому кругу избранных друзей. Люди, узнавшие об этом из третьих уст, высмеивали доктора, говоря, что он впадает в старческий маразм. Ему советовали хорошенько отдохнуть и в будущем не иметь дела с душевными болезнями. Но Вард-старший знал, что доктор не солгал и ничего не приукрасил. Разве он не видел собственными глазами зловонное отверстие в подвале коттеджа? Вернувшись домой в то злополучное утро, мистер Вард, разбитый и обессилевший, забылся тяжелым сном и проспал до самого вечера. На следующий день он много раз звонил доктору Виллету, но никто ему не отвечал. Когда стемнело, встревоженный Вард отправился в Потаксет, где нашел своего друга лежавшим без сознания на койке в одной из верхних комнат коттеджа. Виллет дышал с трудом, но, сделав глоток бренди, которое Вард предусмотрительно захватил с собой, медленно открыл глаза. Потом он внезапно соскочил с кровати и крикнул, словно в бреду: «О боже, кто вы такой? Эта борода… глаза…» Слова его прозвучали по меньшей мере странно, ибо с ними он обращался к аккуратному, чисто выбритому джентльмену, которого знал уже много лет.

Между тем при свете дня все вокруг выглядело так же, как накануне. Одежда Виллета была почти в полном порядке, лишь на коленях можно было заметить пятна и небольшие прорехи. Почти выветрившийся терпкий запах напомнил мистеру Варду кислую вонь, которой пропахла одежда его сына в тот день, когда его увозили в лечебницу. Фонарик доктора пропал, но сумка была на месте, совершенно пустая. Ничего не объясняя Варду, Виллет нетвердыми шагами спустился в подвал и попробовал приподнять плиту, но она не поддавалась. Пройдя в угол подвала, где лежали инструменты, доктор взял ломик и с его помощью немного приподнял плиту. Под ней друзья увидели аккуратно забетонированную поверхность — никаких следов отверстия! Исчез зловонный люк, больше не было доступа к подземному миру ужасов, к тайной лаборатории с высеченными на стенах формулами, к глубоким каменным колодцам, откуда раздавался вой и струилось зловоние… Доктор Виллет побледнел и схватил за руку своего спутника.

— Вчера… Вы ведь сами видели… — пробормотал он. — Вы ведь чувствовали запах? Мистер Вард, сам донельзя удивленный и испуганный, утвердительно кивнул.

— Тогда я вам все расскажу, — сказал доктор.

Они поднялись наверх и расположились в самой светлой из комнат коттеджа, после чего доктор поведал обо всем случившемся в подземелье. Последнее, что он помнил, были медленно рассеивающиеся клубы зеленовато-черного дыма, сквозь которые проступал неясный силуэт. Виллет слишком устал, чтобы строить догадки о произошедшем потом. Мистер Вард, изумленно качавший головой во время рассказа, наконец сказал приглушенным голосом:

— Может, попробуем раскопать вход в подземелье?

Доктор промолчал, не представляя, чем может ответить человеческий разум на вторжение в привычный ему мир неведомых сил, зародившихся по ту сторону Великой Бездны.

— Но куда делось существо, возникшее из дыма? — спросил мистер Вард. — Ведь это оно отнесло вас сюда, а потом каким-то образом заделало отверстие!

Доктор Виллет промолчал и на сей раз.

Однако неведомое существо все же оставило после себя след. Когда Виллет хотел достать носовой платок, он обнаружил у себя кармане помимо свечей и спичек из лаборатории неизвестно как очутившийся там клочок бумаги. Это был обычный лист, вероятно, вырванный из блокнота, лежавшего на столе в той подземной комнате ужасов. Надпись на бумаге была сделана обычным карандашом — без сомнения тем, что лежал рядом с блокнотом. Лист был небрежно сложен, как самая обычная записка, и лишь слабые следы едкого запаха напоминали о том, откуда явилось это послание. Сам же текст был поистине необычным: составлявшие его буквы больше походили на вычурные изломанные символы. И все же доктор смог различить отдельные знаки, которые показались ему знакомыми.

Это набросанное торопливой рукой послание словно прибавило им решимости. Они торопливо вышли из дома, сели в машину, и Вард приказал шоферу отвезти их в какой-нибудь не шумный ресторан. Подкрепившись, они отправились в библиотеку Джона Хея в верхней части города, где до позднего вечера изучали различные труды и пособия по палеографии. [66]Наконец они нашли то, что им требовалось. Символы в записке оказались не тайнописью, а обычным рукописным шрифтом, употреблявшимся в раннем Средневековье. Это были старинные саксонские буквы восьмого или девятого века нашей эры — свидетели неспокойных времен, когда под тонким покровом христианского учения еще таились древние верования и ритуалы, когда на Британских островах под бледным светом луны еще совершались тайные обряды среди развалин римских крепостей Керлеона и Гексхэма и в башнях разрушавшейся стены Адриана. [67]