В церкви собрались  близкие новобрачным люди: со стороны жениха его друг и помощник Фёдор Корюкин, да друзья-рудознатцы, а с невестиной – отец с матушкой, братец с сестрицей, да девушки-подружки…

…Отец Никодим поставил молодых перед аналоем, сам же прошёл в алтарь через боковую дверь и, распахнув святые ворота, стал читать положенные по такому случаю молитвы.

И началось таинство церковного бракосочетания, когда неизъяснимой радостью и любовью наполняются души всех, кто участвует в этом таинстве…

…Отец Никодим уже водил брачующихся Ивана и Алёну с венцами на головах вокруг аналоя, взяв их руки своей рукою, а дьякон пел «Возложил еси на главах венцы», когда донеслись и сюда уханья пушек и ружейная пальба.

Отец Никодим невольно закончил венчание, молодые сняли с голов венцы и вместе с дружками выбежали на улицу, где перед их глазами представилось невиданное зрелище бегущих и орущих в панике людей.

Отец невесты, Сысой Слободчиков, сообразил первым о том, что произошло.

– Иван! Береги Алёну и ребят, а я в окопы! Это колоши! – крикнул он и бросился к шанцам у крепостной лестницы.

– У меня штуцер дома. А ты, Алёна, будь здесь с ребятами. Я скоро.

– Нет, Ваня, я с тобой. Только с тобой! А за ребятами и матушкой отец Никодим присмотрит!

– Бегите! – крикнул отец Никодим. – Я всех здесь спрячу. Да хранит   вас Господь!

Дом Ивана стоял рядом с церковью, и они с Алёной поспешили туда. Неожиданно у самого крыльца столкнулись с Нанкоком.

– Нанкок? – изумлённо воскликнул Иван. – Ты чего тут?

– Я говорил тебе, Иван, что скоро приду. Вот и пришёл. Ты мне свою бабу должен… Давай, – проговорил быстро Нанкок и схватил Алёну за руку.

– Отойди, гадина! – сразу всё поняв закричал Иван и замахнулся на индейца, но получил удар сзади от одного из людей Нанкока и упал без чувств.

– Ваня! Ванечка! – кричала, плача, Алёна, схваченная индейцами.

– Жив твой Ваня. Я убивать его не стану. А ты пойдёшь со мной!

– Нет! – крикнула Алёна. – Уйди, образина! Ваня-а-а!

Алёне связали руки, заткнули рот тряпицей и куда-то повели. Уходя, Нанкок глазами и кивком головы показал одному из индейцев на лежащего Ивана. Тот замахнулся над Иваном рукой с ножом, но сам упал, сражённый чьей-то пулей…

…А между тем, картечь и ружейные пули остудили горячую кровь нападавших на крепость колошей, чьими телами была устлана площадь у главных ворот русского форта. К тому же от причала из пушек по временному лагерю индейцев открыли огонь стоявшие там на рейде суда, а от них в лодках устремились к форту люди на помощь защитникам. Да и пушки Гельбера мало помогли Котлеану. Видя, что быстрого и неожиданного набега и захвата русской крепости не получилось, Котлеан дал команду своим людям на отход к берегу…

…Нанкок вместе со всеми отступающими соплеменниками торопился к лодкам. Он в одиночку тащил на плече связанную, с тряписей во рту и стонущюю Алёну, когда недалеко от ворот, возле горящего барака, натолкнулся вдруг на  отходивших к берегу матросов Гельбера.

– Кого несёшь, приятель? – спросил по-английски один из матросов.

– Жена моя будет. Хороший русский баба, – сказал Нанкок, хотя и не понял, о чём его спросили.

Матрос, приподняв белокурую голову Алёны, глянул ей в лицо.

– О! Она прекрасна, ребята! Хороший подарок нашему капитану!

– Да и нам достанется, – согласился другой матрос.

– Мы берём у тебя эту девку, приятель, – сказал Нанкоку первый и стал снимать Алёну с плеча Нанкока.

Тот, поняв, что хотят от него матросы, возмутился, ухватился за девушку и стал что-то кричать, не отпуская Алёну. Но один из матросов, приставив к телу Нанкока пистолет, нажал на курок и индеец свалился на землю замертво.

Матросы выбежали из крепости и направились к своим лодкам, неся на руках Алёну. Положив свою ношу в широкую байдару, люди Гельбера сели за вёсла и поплыли к стоявшему вдалеке за береговым мысом на якоре их кораблю.

«Альбатрос», приняв на борт своих матросов и Алёну, снялся с якоря и стал удаляться в океан под всеми своими парусами.

Ч А С Т Ь   III

Глава первая

Над Ново-Архангельском моросил дождь: обычная погода в этих краях в дни поздней осени. Ветер с моря катил на берег высокие волны, которые разбивались о прибрежные скалы и  веерами  белых брызг взлетали в хмурое небо.

Правитель Аляски и всей Русской Америки Баранов сидел в своём кабинете и явно кого-то ждал. Он  то склонялся над столом, где лежала какая-то карта, то подходил к окну, то поглядывал на дверь.

Наконец в коридоре послышались шаги, дверь отворилась, и на пороге появился  Иван Александрович Кусков.

– Звал, Александр Андреич? – от порога спросил он.

– Звал, голубчик, звал и очень даже жду тебя, – ответил озабоченный чем-то правитель.

– Уж не случилось ли чего, Александр Андреич?

– Пока ещё не случилось, но вот-вот может случиться. А, точнее, уже через неделю.

– И что же? – уже с некоторым беспокойством спросил Кусков.

– Так ведь скоро зима случится, Иван Александрович, – улыбнулся Баранов.

– Эко! – воскликнул, засмеявшись, Кусков. – Зима всякий год после осени приходит.

– Всякий, да по-разному… Не дай Бог, если будет бескормица. Я сей день ходил по складам, так скажу тебе, что мы не так уж и богаты съестным припасом. Овощи ныне вымокли, картофель тоже. Рыбы пока маловато, но надежда есть, что ещё добудем. Но кто знает – когда? У туземцев рыба и мясо есть, да нам менять не на что.

– Рыбы надобно больше заготовить, – согласился Кусков. – Косяки сельди ещё пойдут.

– Добро бы так, но опять же соли маловато. Правда, я ожидаю судно компанейское, да оно, видно, из-за непогоды задерживается.

– Но отчаиваться не надо, Александр Андреич. Может, иностранец какой к нам зайдёт с запасом съестного, как уже бывало.

– А я и не отчаиваюсь, Иван Александрович. Думаю, что не будет такой зимы, когда ракушек ели. Перезимуем. Но каждую зиму так рисковать не следует. Вот я и подумал, что спасти нас может, как и бывало, только Калифорния.

– Ну что же, можно и туда сходить. Путь хоть и не близкий, но нами хоженый.

– Ныне этого будет уже мало, Иван Александрович… Пришла пора основать там, на калифорнийском берегу, нашу новую оседлость.

– То нам ещё  камергер Николай Петрович Резанов советовал, когда на «Юноне» привёз  провизию из Калифорнии, - сказал Кусков.

– Помню я, Иван Александрович, помню, что советовал Николай Петрович основаться нам  в Калифорнии… Но всему свой срок… Сколько у нас тут, на американской земле, оседлостей? Не забыл?

– Как же можно забыть, Александр Андреич. Четырнадцать на сей день.

– Стало быть, в Калифорнии будет пятнадцатая. Ново-Архангельск – северная столица Русской Америки, а там, в Новом Альбионе, будет южная столица наших владений. Согласен ли?

– Ещё бы…

– Ну тогда тебе, Иван Александрович, подлежит свершить дело сие.

– Мне? – удивился Кусков. – Да мало ли под твоей рукой мореходов да строителей ходит, Александр Андреич.

– Не в навыках мореходных дело, – сказал Баранов.

Он встал с кресла, вышел из-за своего стола и заходил по кабинету.

– Ты мой помощник уже многие годы, Иван Александрович, и я видел тебя во всех делах наших, и потому тебе верю, – говорил Баранов, прохаживаясь перед Кусковым. – Да к тому же ты в звании коммерции советника состоишь, а, значит, со всеми в той земле людьми можешь переговоры вести, в пользу нашей компании, разумеется. Ну, а что касается строительства крепостей и редутов, так ты мне ничего и не говори.

– А мне и сказать нечего. В твоих словах много лестного мне, и я лишь благодарен тебе за доверие в делах наших.

– Сколько раз ты в Калифорнию хаживал? – поинтересовался Баранов.

– Уже пять раз ходил. Последний раз – нынешней осенью, совсем недавно.

– Знаю, знаю… Помню даже, сколько ты бобровых шкур оттуда привёз – тысяча сто шестьдесят. Так ведь?