Одно понимали соплеменники Вайнаки: новые белые люди не посланцы бога океана. Только через какое-то время узнали индейцы макома от вакеров-переводчиков на молениях, что те пришли из другой земли, лежащей далеко за океаном и какую они называли Испанией, а себя испанцами….

      … - Вождь Вайнака, - прервал воспоминания старика маленький Вук.- К нам кто-то бежит.

         Вайнака оглянулся и увидел бегущего по тропе человека. И хотя тот был ещё далеко, узнал в нём своего воина по раскрашенному белой глиной тёмному лицу.

        Вскоре воин подбежал к вождю и было видно, что он очень устал, а на лице его и теле блестели капельки пота.

       - Вождь Вайнака,- заговорил воин, прерывисто и часто дыша.- Воины, которых ты послал … охранять…дубовую рощу… от людей племени калечи, убиты.

          Тяжело такое слышать Вайнаке, но лицо его осталось по-прежнему спокойным.

          - Садись,- сказал он воину-гонцу.- Говори…Где это случилось?

          - У той самой рощи,- проговорил гонец и почти упал на землю.

          - Все воины убиты?

          - Почти все… Немногим из нас удалось убежать в лес.

          - А мой сын Юкка?- с надеждой  спросил Вайнака, пославший сына во главе воинов.

           - Он был убит одним из первых… Если бы такое  не случилось, то мы бы не отступили.

           Вайнака молча воспринял и это известие…

       …Раздор с соседним племенем  калечи начался, когда те спустились на равнину с гор, где всегда обитали. Теперь же, кочуя по-соседству с макома, калечи вдруг захватили  их дубовую рощу, хотя она издавна принадлежала макома. В роще было изобилие жёлудей, основной их пищи. Хотелось всё уладить миром и вот однажды на совете старейшин решено было позвать вождя калечи в баню для важного разговора,… но разговора не получилось, а случилась жестокая ссора и старейшины макома  вождя соседей там в бане убили. Калечи объявили макома войну, которая продолжается до сих пор, унося многие жизни с той и другой стороны…

          … Вайнака  поднялся, так же  без слов побрёл по тропинке. Только теперь он  шёл ещё медленнее,  опираясь одной рукой на плечо Вука, а другой держась  за  воина.

           Когда подошли к селению, Вайнака остановился, окинул взглядом разбросанные по речному берегу хижины родного племени. Почти возле каждой из них горел костёр, а женщины и мужчины занимались своими домашними делами…Лишь у входа в жилище вождя костёр был погашен.

         Вайнака с помощью  поводырей вошёл в свою большую хижину и сперва сел, а потом прилёг на покрытое козьими шкурами ложе.

        - Скажите шаману Вываку, чтобы он собрал ко мне всех старейшин… Говорить буду,- тихо сказал вождь.

         Вук выбежал из хижины, побежал к шаману и вскоре к вождю стали заходить  старейшины племени. Они рассаживались на земляном полу, устланном тоже звериными шкурами и смотрели на лежащего перед ними вождя Вайнаку.

       Вот он повернул к собравшимся  соплеменникам  своё исхудавшее, морщинистое лицо с глазами, полными печали и боли.

       - Вы пришли…Я позвал вас… Братья мои…- заговорил медленно вождь, с трудом подбирая слова.- Я, ваш вождь Вайнака, ухожу к нашим богам …и предкам. Скоро священная птица прилетит за мной… Я делал всё, чтобы люди моего племени жили хорошо….  Чтобы их было больше… Но одно беспокоит меня…

       Вождь замолчал и  все сидевшие перед ним мужчины замерли, ожидая его главного слова.

       - Мои сыновья погибли, защищая наше племя от врагов, - продолжал Вайнака.- Теперь  умираю  я, но  у меня нет наследника… Потому я  хочу сказать вам свою последнюю волю: как только чёрная птица унесёт меня к  богам, то вы пойдите в  священную нашу пещеру, и пусть шаман Вывак вместе с вами попросит у бога океана нового вождя. Если он не забыл нас и если мы не прогневали его, то он  поможет…

        Вождь, не договорив, повернул голову и закрыл глаза.

        - Пойдём,- закивали головами старейшины.

        - Пойдём.

        - Пойдём.

        - А ещё наказываю тебе, шаман Вывак, и вам, старейшины, помириться  с племенем калечи. От раздора пользы нет и не будет…

         Шаман Вывак, стоявший у самого изголовья вождя, в знак согласия склонил голову…

       …И вот настал тот день, когда посреди индейской священной пещеры на высоком   выступе океанского берега, куда вход не для каждого мужчины макома был доступен, ярко загорелся костёр, освещая  дрожащим неровным светом закопчённые  и оттого кажущиеся мрачными её песчаные стены.

       На земляном полу пещеры, устланном тростниковыми  циновками, сидели, сосредоточенно взирая на огонь, старейшины макома. Вокруг же костра то медленно, то быстро перебирая босыми ногами, двигался шаман Вывак, в накинутой на плечи звериной шкуре, что-то бормоча, глухо ухая и крича разными голосами. Его чёрные лохматые волосы и лицо лоснились от пота, а  в широко открытых  и, казалось, безумных глазах  отражалось пламя священного костра.

       Внезапно в открытый вход пещеры ворвался сильный порыв ветра и со стороны океана послышался гул также внезапно налетевшего  урагана.

       - Бог океана услышал нас! – воскликнул один из старейшин.

       - Услышал!

       - Услышал! – закричали другие.

       - Он услышал и поможет нам!

        Тем временем  Вывак что-то незаметно бросил из своей ладони в затухающий костёр, который мгновенно вспыхнул с новой силой. Шаман вскочил, и его пляска под удары собственного бубна  продолжалась до тех пор, пока он сам  в изнеможении опять не лёг и не  затих у догорающего  костра….

       … Когда буря, также быстро успокоилась, как и налетела, индейцы во главе с шаманом стали выходить из  пещеры. Они прошли на песчаный береговой склон, затем двинулись к самой воде, чтобы омыться ею, очевидно, продолжая ритуал.

       Зайдя в воду, индейцы  ладонями ловили набегавшие волны и умывались, простирая  руки  к морской дали. Но вдруг они застыли в испуге и изумлении: прямо к ним из воды, словно из глубины океана выходила  женщина. Мокрые светлые волосы  почти закрывали её лицо и спадали на плечи.

        Вид белой женщины, выходящей из морской воды, был таким необычным и таким неожиданным, что индейцы  стали потихоньку пятиться  с мелководья  на песчаный берег. А она тоже, увидев перед собой людей, остановилась, посмотрела почему-то назад, а потом решительно двинулась к берегу.

       Когда она вышла из воды на песок, то все, стоявшие перед ней индейцы  упали на колени, до самой земли склонив головы. Явно не понимая, что происходит, женщина, обессилев, опустилась на песок и без чувств повалилась навзничь.

       Индейцы вскочили, подбежали к женщине, что-то лопоча на своём языке. Они подняли её на руки и быстро пошли, почти побежали  вдоль берега в сторону своего селения.

Глава вторая

Под жарким калифорнийским солнцем млеют, кажется, даже желтоватые стены  глинобитных домов испанской крепости Сан Хосе на океанском берегу. Прохладнее бывает только в тени, да когда дует со стороны океана свежий ветер.

        В этот полуденный час  в  миссии малолюдно и тихо. И в сей  тишине как-то странно и необычно звучит гитара, струны которой перебирает, сидя  в тени  караульного домика у самых ворот крепости, испанский солдат.   Рядом с домиком на дозорной  вышке  слушает  гитарные переборы его товарищ по службе и земляк. Может быть, он вспоминает сейчас их далёкую родину, и эти воспоминания  волнуют его душу. Может быть, поэтому он, прислонившись к столбу, на котором висит сигнальный колокол, мечтательно и грустно глядит  в сторону недальнего леса…

       Караульный  на вышке оживляется лишь тогда, когда замечает на дороге, ведущей к миссии, толпу местных индейцев, сопровождаемую несколькими солдатами и конным офицером. Это шли на обед, работающие на полях и огородах испанских миссионеров, местные жители – индейцы.