Чего она хотела – так это юркнуть в ванную и смыть косметику с лица. Потом запереться в спальне и сосредоточиться на документах, а не на шести футах будоражащей мужской плоти, которая каким-то образом вторглась в ее жизнь.

– Конечно, – согласилась Хелен и расположилась в кресле, стоявшем на достаточном расстоянии от гораздо более удобного дивана.

Рафферти проницательно усмехнулся, вернулся на прежнее место и с удовольствием вытянулся.

– Эй, Хелен, – тихо позвал он, когда на огромном экране замерцала картинка.

– Что? – буркнула она, уткнувшись в фильм, который видела не менее тридцати семи раз.

– Мне нравятся ваши духи.

«Мисс Хелен Эмерсон чертовски податлива», – размышлял Рафферти. Что заставляло чувствовать себя виноватым – вот уж нелепость, учитывая, что ко лжи и хитрости он прибег ради ее же спокойствия, махнув рукой на собственные планы сорокавосьмичасового наслаждения.

Но если она приняла его так легко, так простодушно, так быстро, даже зная, что он солгал ей про Абрамовича и Бог знает про что еще, то как сумеет противостоять настоящему психопатическому манипулятору, вроде Рики Драго?

Рафферти больше не сожалел о принятом решении. Конечно, печально, что не удастся воспользоваться умелым телом какой-нибудь знойной красотки, чтобы слиться с ней в экстазе. И даже пытаясь мысленно представить заманчивую картину, в воображении всплывало бледное лицо Хелен и огромные карие глазищи.

Не то, чтобы он рвался слиться в экстазе с прокуроршей. Или полюбоваться прелестными чертами, раскинувшимися на белой подушке волосами, сверкающими глазами и ртом, но…

Джеймс поерзал на диване. Недотрога смотрела на братьев Маркс, словно они излагали Нагорную проповедь, но не смеялась. Как и он.

Черт, почему бы Хелен Эмерсон не стать немного распущеннее, чуть менее серьезной, чуть более доступной? Почему нельзя просто соблазнить ее и провести остаток своего пребывания на земле в кровати, держа ее в безопасности крепких объятий? Казалось, это самое разумное. С любой другой женщиной он уже наверняка приступил бы к приятной прелюдии, а потом занялся бы сексом.

Но не с мисс Эмерсон. Пустая трата времени. Может, ее и влекло к нему – а Рафферти достаточно хорошо знал представительниц противоположного пола, чтобы утверждать, что так и есть, – но она девственница или чертовски близка к таковой. Хелен не готова лечь в постель с незнакомцем. Она вообще ни с кем не готова лечь в постель.

Как бы то ни было, это его не касается. Он провалится в небытие, а в это время какой-нибудь другой мужик снимет эти ее очечки, растреплет густые шелковистые пряди и склонится к губам, чтобы поцеловать…

– Вам неудобно?

Прохладный голос так поразил мечтателя, что он вздрогнул.

– Почему вы спрашиваете?

– Вы постоянно ерзаете. А я-то всегда считала этот диван очень удобным.

– Тогда почему бы вам не сесть рядом? Диван большой.

Хелен, не вставая с места, легко улыбнулась и покачала головой. Мнение Джеймса о ее умственных способностях, и без того высокое, взлетело до небес.

– Сомневаюсь, что это мудрая идея, Рафферти. Не настолько он велик.

– Достаточно велик.

Если заставить упрямицу сесть рядом, возможно, следующий шаг станет гораздо проще. Дьявол, надо было попросить что-нибудь более эротичное, чем Граучо Маркс и Маргарет Дюмон[9]. Может, у мисс Эмерсон найдется нечто горячее и непристойное среди тех черных коробочек, которые она назвала видео. Хотя Джеймс и не нуждался в стимуляции – одного только колдовского приятного аромата, струящегося от нее, хватало с лихвой. Придется выкинуть из головы сексуальные фантазии о чопорной скромнице, которая абсолютно чужда такому человеку, как он. Государственный обвинитель, девственница, в шаге до тридцатилетия, к тому же из семьи полицейских. Дьявол, да тот факт, что они из разных десятилетий – самая малая из проблем.

«Мне по вкусу блондинки», – строго напомнил себе Рафферти. Знойные красотки, желающие хорошо провести время и получить максимум удовольствия. Фигуристые пышечки, которые хихикают, цыпочки, которые пьют и курят. Уж точно не хладнокровная особа, которой и в голову не придет хотя бы изредка нарушить парочку-другую правил. Уж точно не доверчивая девственница, поклявшаяся служить и защищать.

Так почему же его практически трясет от мучительного желания прикоснуться к этой недотроге? Почему он жаждет ее больше, чем кого-либо в своей жизни, включая покойную великолепную Кристал Латур?

Фильм закончился быстро. Хелен взяла черную коробочку и направила ее в сторону телевизора, экран заполонила шумная реклама защиты подмышек, хоть это и чертовски странно. С какой стати люди так волнуются за свои подмышки?

– Вы действительно любите мыльные оперы?

– Мне нравится все, что показывает телевидение, – ответил Рафферти, стараясь не глазеть на черный кусок пластика в ее руках.

– Полагаю, вот это наверняка понравится.

Хелен бросила коробочку рядом с ним, Джеймс зачарованно уставился на маленькие кнопочки. Через минуту началось другое зрелище. «Лучшего и не пожелаешь», – хмыкнул Рафферти.

Насколько он мог судить, ни один из персонажей не был прикрыт ни клочком одежды. Длинноволосый мужчина возлежал на женщине, осторожно стаскивая простыню по бедрам, и целовал ее с большим энтузиазмом, что Рафферти счел весьма похвальным, но слегка излишним на данном этапе игры. Оба застонали, закадровая музыка тоже явно погорячела.

– Не желаете переключить канал, Рафферти? – сдавленно пискнула Хелен.

– Зачем? – невинными глазами взглянул на скромницу Джеймс.

Она вновь покраснела, а он заинтересовался, как можно сохранить подобную невинность в мире, который за последние шестьдесят с лишним лет превратился в настоящую клоаку.

– Ну… – сумела пролепетать Хелен, – поскольку мы не смотрели этот сериал, стало быть, не чувствуем эмоциональной вовлеченности, тем более что актеры играют не особенно правдиво.

– Я бы так не сказал, – скептически отозвался Рафферти, наблюдая за мужчиной, который начал двигаться на женском теле.

– Переключите канал.

– Понятия не имею, как эта штука работает, – одарил Хелен очаровательной беспомощной улыбкой Джеймс, держа в руках черную панель.

– О, ради Бога!

Хелен вскочила и нажала кнопку на необъятном телевизоре, экран заполонила еще одна пара, на этот раз полностью одетая, спускающаяся на песчаный пляж. Хелен снова надавила на кнопку, появилось игровое шоу, полное шума, сверкающих огней и ликующей толпы. Рафферти изучал багровый румянец на щеках хозяйки дома и задумался, сможет ли сам управиться с маленькой черной панелью, затем передумал. Эта злючка, мисс Эмерсон, вполне способна выкинуть его пинком под зад.

– Не нравятся любовные сцены? – спросил он вполне миролюбиво, откладывая устройство на заваленный журнальный столик.

– Нет.

– Или не нравится секс, а?

– Не особенно.

– А может, секс все-таки привлекает?

Джеймс не смог устоять перед искушением подразнить колючую дамочку, даже зная, что это чревато.

– Рафферти…

В голосе звучало недвусмысленное предостережение.

– Я собираюсь поработать в своей комнате. Можете смотреть все, что угодно. Надо выяснить, сколько времени понадобится, чтобы добраться до Моретти…

– Пятнадцать минут. Мне известна самая короткая дорога.

Мгновение Хелен молча смотрела на знатока города.

– Для того, кто бывает в Чикаго проездом, вы слишком хорошо знакомы с окольными путями.

– Не совсем так. Схема движения постоянно меняется, иногда улицы становятся односторонними, тогда приходится менять маршрут на ходу. Но я прекрасно ориентируюсь на местности. К тому же хороший водитель.

– Ужасный, – категорично заявила Хелен. – Я буду готова в пять тридцать. Надеюсь на вашу расторопность.

– Да, мэм.

– А тем временем можете полистать желтые страницы в телефонной книге, сделать несколько звонков и найти себе место для проживания.