- Где перчатка?

  - Вот... Малкуша, не гневи отца! Не иди супротив его слова.

  - Ты не разумеешь. Ведьмак спас деревню, а его за это камнями? Неблагодарная толпа! А батька, батька... - так и не решившись закончить фразу, Малк стал одеваться. Только бы успеть!

  - Малкуша, дождись отца, - плакала женщина.

  - Нет, некогда. Не могу, - натянув сапоги, - юноша решительным шагом направился к сеням, - Поверь, я все делаю правильно.

   Юноша впервые так быстро оделся.

  - Погодь, Малк. Возьми вот, - мельничиха протянула сыну сверкающий меч и небольшой узелок со снедью. Она пошла против воли мужа. - Береги себя.

   Парень сжал мать в объятьях и вышел вон из родной хаты. На мгновение он оглянулся - и ему почудилось, что это было его последнее пребывание в отчем доме. Странно... Глупо! Тряхнув ноющей головой, Малк избавился от несуразной мысли и ускорил шаг. Солнце заливало округу, словно старалось сделать каждую травинку еще зеленее. Лады в небе почему-то не оказалось. Может она горевала на кладбище? Что ж придется подождать с ее поисками.

   Малк побежал к избе лесничего. Болваны! Болваны! Камнями! Как можно? Ну, как жить подле таких соседей? Им добро делаешь, а они тебя же за это каменюками - да в костер! Хотя, давно ли он сам мыслил по-иному? Все ж людская слепота намного-намного страшнее коварства Зазовки, силы Лесуна, да даже кровожадности упыря. Как с ней тягаться? Не мудрено, что боги поставили помеж собой и человеком ведьмаков да жрецов.

   Легкие успевали наслаждаться свежестью весеннего воздуха, понемногу вытесняя боль с затылка. Но сердце билось в тесноте тревог, горечи и страха за судьбу учителя. А батька? Он всегда отличался рассудительностью. Что стало с ним? Что за тайна разрезала душу мельника, заставив так возненавидеть ведьмака? Малк старался бежать как можно быстрее, а дорога все не кончалась, как порой случается во сне. Эта тропа ранее была самой любимой, ведь она вела к Ладе. Но теперь, хата лесничего словно превратилась в проклятое место. Вдруг с сосны слетела крупная птица и уселась на вовремя подставленную богатырскую руку.

  - Лада, - обрадовался парень. Он аккуратно снял с хрупкой шеи пустельги ведьмаковскую сумку и, сунув в нее узелок с едой, перекинул через плечо. - Как хорошо, что ты рядом. Ты знаешь, учитель жив?

   Птица что-то сказала и невысоко взлетела, словно указывала путь. Бег возобновился. Решительность била ключом. Но только боле Малк не представал слепым юнцом: теперь он ведал то, чего другим не суждено узнать никогда. Хорошо это али плохо? Ну, не зря же говорят, что горькая правда всегда лучше самой сладкой лжи. И юноше нравилось это новое состояние.

   Ближе к дому Гурки, стали различаться людской гул и редкие выкрики - все селяне на скорый суд пришли. Эх, кабы они так охотно на поиски детей да упыря собирались. А то, кто под лавкой, а кто в хлеву разом со скотиной прятались. Наконец, тропа привела-таки к месту сборища. Тело юноши обомлело: обессиленный ведьмак весь в крови сидел на сырой земле. Его выбившиеся пряди блестящими смоляными струями стекали по лицу, полностью скрывая глаза. Тугими веревками обездвижили за спиной руки. Но учитель, не понятно почему, даже не старался освободиться. А ведь мог бы вмиг обернуться птицей или волколаком, ежели б только пожелал.

  - Узнаешь ли ты это место? - прозвучал суровый голос мельника, исказившийся до неузнаваемости.

  - Отчего ж не узнать?

  - Ты брось эти свои ведьмаковские штучки! Отвечай, как положено, не юли! - взревел от возмущения мельник. Даже рыжеватый попятился, явно не ожидая такого поворота событий. Малк боле не узнавал батьку. По молодецкому телу вдруг разлился стыд. Было больно смотреть на то, что решил сотворить со своим спасителем неблагодарный и дремучий народ.

  - Так узнаешь али нет?

  - Это хата лесничего.

  - А теперь расскажи за что же ты его, нечистик окаянный, убил?

   Народ загудел пуще прежнего.

  - Да чего вы с ним вошкаетесь? Каменюками забить и дело с концом! - заорал пьянчуга.

  - И то правда! Только пусть детей вернет! - поддержал местного гуляку сын кузнеца.

  - Погодьте, - вмешался Тарас, предчувствуя, что происходящее вот-вот может выйти из-под контроля, - не дело вот так человека без суда казни предать.

  - Да, какой это человек?! Ведьмак, проклятый! Разве человек станет кровь собратьев пить да животину жрать?! - вставила свое мнение базарная баба Нюрка.

  - Верно говоришь! Каменьями да огнем! - закричали люди.

  - Успокойтесь! - рявкнул мельник. - Сначала пусть ответ пред нами держит.

  - Князя надобно дождаться! Мы ж не звери, не имеем права вот так его жизни лишать, - рыжеватый всячески старался повернуть обстановку в другое русло.

   При упоминании князя, люд немного поостыл.

  - Пока староста не придет в себя, пока сюда не прибудет князь, я сам буду решать, что с ним делать, - твердо заявил мельник.

  - Это, по какому такому праву? - возмутилась Нюрка. - Чем это другие хуже?

  - Ничем не хуже! А решать буду по праву старшинства. А ежели кто не согласен, так пусть вперед выйдет.

   На лице рыжеватого забрезжила тень недовольства, но она быстро погасла. Боле Малку не на кого было надеяться. Оставалось одно - поспеть доказать, что учитель ни в чем не повинен до наступления расправы. Только это удерживало юношу броситься на защиту невинно полоненного прямо сейчас. Почему-то внутри забилось сомнение в том, что мельник постарается сохранить жизнь ведьмаку до прибытия князя.

  - Вот и добре, я буду справедлив. А сейчас ответь ка, зачем ты детей у себя в хате удерживаешь?

  - Я их берегу, - спокойно ответил ведьмак.

  - Интересно от кого это? От матерей да отцов? - встрял выпивоха и тут же смолк под подавляющим взглядом мельника.

  - От кого бережешь?

  - От нечистика, что из них кровь высасывал.

  - Очень интересно. Иными словами, ты их сам от себя в своей хате сберечь пытался? - спросил мельник.

  - Вы ничего не желаете понимать, - вздохнув, проронил мужчина.

  - Куда ж нам до тебя? Мы - люди простые, по болотам не шастаем, других жизни не лишаем. Нечистик проклятый!

  - Я - не нечистик. Я такой же человек как и ты, - устало проговорил пленник.

  - Не смей! Ты - порождение Навья, ты - лгун и мерзкая тварь! У тебя только облик человеческий, а нутро гнилее, чем трясина!

  - Зачем тогда ты меня пытаешь, ежели тебе и так все известно? - хмыкнул ведьмак.

  - Вот оно и доказательство! - воскликнул мельник. - Он сам признал свою вину! Молвить боле не о чем! Тащите его к столбу позора!

   Досада запуталась в душе Малка, но пока он мог только наблюдать. Еще не хватало, чтобы и его сцапали - тогда точно некому будет помочь учителю.

  - Подымайся, отродье! - пнул ведьмака пьянчуга.

  - Давай-давай, - подоспел на выручку гуляке сын кузнеца.

   Пленник молча стерпел удары и плевки. А затем встал на ноги и выпрямился в полный рост. Кое-кто даже шарахнулся прочь - так внушительно смотрелся черноволосый статный ведьмак. Малыши с визгом разбежались в стороны и не смели даже выглянуть из-под юбок мамаш. Быстро пришедшая в себя Нюрка тут же нашлась с трактовкой:

  - Да, вы поглядите, он даже теперь наглость имеет людей пугать. Не ровен час, так еще и в какую дрянь обратится да слопает нас всех!

  - Ноги, ноги ему вяжите, - воскликнул кто-то, поддавшись посеянному Нюркой страху.

  - Не нужно, сейчас он ничего не сделает: день на дворе. Его мерзкие силы - только ночью подспорье, - погасил начинавшийся переполох мельник. - Но грабли да вилы лишними не будут.

   Пьянчуга шмыгнул в хлев лесничего и тут же воротился вооруженный озвученными орудиями. Вилы он оставил себе, а грабли вручил сыну кузнеца. Ведьмак шел, гордо вскинув голову. Он будто не замечал происходящего и никак не реагировал на колкости гуляки и прочих селян. Его даже не заботили меткие и болезненные уколы вилами и удары граблями. А связанные кисти, не умаляли размашистости твердого шага. "Почему, почему он все это терпит?" - в который раз спросил себя Малк. Он как никто из присутствующих реагировал на каждые тычку и пинок в своего учителя. Зато выпивоха и сын кузнеца с нескрываемым удовольствием выполняли возложенные на себя обязательства.