В августе 1838 г . на массовом митинге в Бирмингеме Национальное чартистское движение официально заявило о своем существовании; присутствовавшим на митинге сторонникам и того, и другого крыла — не исключая, конечно, и всех тех, кто придерживался иных взглядов, — была предоставлена полная возможность публично высказать свои точки зрения. И все-таки главное было не в этом. Пожалуй, наиболее точно устремления подавляющего большинства чартистов выразил в своем выступлении Джон Стивене: “Целью чартизма как политического движения не является достижение права голоса ради права голоса… Проблема всеобщего избирательного права — это, по сути, проблема вилки и ножа… проблема хлеба и сыра… Если кто-либо спросит меня, что я имею в виду под всеобщим избирательным правом, я отвечу, что для меня оно означает право каждого трудового человека страны иметь теплую куртку на плечах… и хороший обед на столе”.
Чартистский съезд, 54 делегата которого были избраны на массовых митингах, работал в Лондоне с февраля по сентябрь 1839г. Его текущие расходы оплачивались за счет общенациональной подписки в размере одного пенса в неделю с каждого чартиста. По инициативе съезда во все концы Англии были направлены “миссионеры”, перед которыми стояла задача вербовать новых сторонников, распространять платную обширную пропагандистскую литературу движения, собирать подписи под петицией и регулярно докладывать съезду о положении дел в стране. Из сообщений “миссионеров” следовало, что под влиянием сторонников “Физической силы” во многих областях шла подготовка к вооруженному восстанию. Одним из лидеров и наиболее активных поборников решения проблемы силой оружия под лозунгом “Мирным путем, если возможно, силой, если понадобится!” стал энергичный ирландский сквайр Фергюс О’Коннор (он же издавал собственную влиятельную газету радикального толка ” Норзэрн стар “*).
* “Northern Star” — букв. перевод с англ, означает “Северная звезда”. — Прим. перев.
Утвердив петицию на массовых митингах (под ней подписались 1,28 млн. человек; общий вес ее достигал шести английских центнеров (один английский центнер равен 50,8 кг . — Прим. перев.), а длина, если разложить все страницы, — свыше двух миль), съезд занялся разработкой так называемых “крайних мер” на тот случай, если петиция будет отвергнута.
Несмотря на различие точек зрения, что, впрочем, было характерно и при обсуждении большинства других проблем, в конечном итоге были одобрены девять возможных “ответных акций”, важнейшей из которых должен был стать призыв к “священному месяцу” или “всенародному празднику”, иными словами, ко всеобщей забастовке. На какие средства придется существовать бастующим рабочим и их семьям или каким образом ее можно будет выиграть без участия профсоюзов, в решениях съезда даже не упоминалось. Планировалось также дополнить забастовку отказом от уплаты налогов, ренты за аренду и бойкотом всех не сочувствовавших чартизму торговцев.
В своем стремлении “не потерять лицо” и не повторить печальный опыт “бойни при Питерлоо” правительство пока воздерживалось от принятия серьезных репрессивных мер, ограничившись расширением сети платных провокаторов и тайных агентов, введением более жесткого контроля над соблюдением законодательных положений о пресечении общественных беспорядков и усилением воинских гарнизонов в районах действия “Физической силы”, т.е. потенциально наиболее взрывоопасных. Общее руководство было возложено на генерала сэра Чарлза Нэпира — незаурядного воина и радикально настроенного тори (в те времена такое не было редкостью; к той же категории относился даже ряд сторонников “силовых” действий среди чартистов), который с пониманием и сочувствием относился ко многим требованиям чартистов, но вместе с тем был полон решимости не допустить вооруженного восстания и гражданской войны. Известно, что он неоднократно присутствовал на чартистских митингах и лично обсуждал различные политические вопросы с вождями движения. Более того, когда кто-то из них выразил сомнение в эффективности его артиллерии, он организовал специальные учебные стрельбы, чтобы убедить их в неверности такой точки зрения.
Министр внутренних дел Англии лорд Расселл обратился к лицам среднего достатка с призывом приступить к формированию добровольческих отрядов, обещав обеспечить их и оружием, и должной военной подготовкой, что означало фактическое объявление классовой войны.
В Бирмингеме городские власти запретили проведение публичных митингов в Булл-Ринге, поручив контроль за этим военным властям; запрет, естественно, привел к многочисленным вспышкам насилия и уличным беспорядкам, продлившимся несколько дней. Сюда же после этих бурных событий перебрались и делегаты съезда — подальше от спокойной, “усыпляющей” атмосферы столицы. Ловетт подписал плакат протеста, который был размножен и вывешен во всех публичных местах города, и немедленно подвергся за это аресту, а так как Бирмингем находился на военном положении, Ловет-та, не мешкая, приговорили к году тюремного заключения. Поскольку лидер “Моральной силы” оказался за решеткой, заметно возросло влияние О’Коннора и верных ему приверженцев “Физической силы”.
Торжественное вручение петиции палате общин состоялось 12 июля 1839г., но, так как оно сопровождалось крайне примиренческим выступлением депутата Томаса Этвуда, вся церемония выглядела не столько актом волеизъявления народа, сколько заурядным перечислением людских невзгод. Большинство делегатов съезда отмежевались от акции Этвуда, а лорд Расселл заявил, что в этой петиции он лично усматривает посягательство неимущих на чужую собственность. В итоге палата общин отвергла ее подавляющим числом голосов: “за” проголосовали 45 депутатов, “против” — 235.
В условиях, когда правительство приступило к массовым арестам чартистов, а генерал Нэпир во всеуслышание заявлял, что его войска способны в кратчайшие сроки подавить любое восстание, только личное влияние Фергюса О’Коннора и его зажигательные речи, подкрепленные не менее страстными статьями в “Норзэрн стар”, удерживали движение чартистов от окончательного развала. Если у чартистов и были конкретные планы вооруженного восстания, они, естественно, хранились в глубочайшем секрете. О них мало что известно; правда; не исключено, что общенациональное восстание все-таки готовилось и что сигналом к его началу должен был стать захват города Ньюпорт в графстве Монмаутшир. О’Коннор, уже зная о бесперспективности такого рода планов, пытался предотвратить это выступление, но безуспешно.
Во главе ньюпортского восстания встал популярный в городе радикал, делегат съезда, драпировщик по профессии Джон Фрост. В прошлом он избирался мэром Ньюпорта и мировым судьей, однако из-за своих демократических убеждений был вынужден оставить эти посты. Поводом для восстания послужил арест уэльского чартиста Генри Винсента, которого бросили за решетку и, судя по слухам, подвергали унизительному обращению. Фрост со своими сподвижниками решил его освободить. Ночью 3 ноября 1839 г . они собрали на холмах вооруженную толпу, состоявшую в основном из местных шахтеров. План заговорщиков был прост: в ночной тьме захватить спящий Ньюпорт, прервать почтовую связь и двинуться на городскую тюрьму, чтобы освободить Винсента. Неприбытие оттуда почтовых экипажей в другие города должно было стать сигналом о том, что Ньюпорт взят и надо начинать всеобщее восстание. Однако ночь выдалась дождливой и ненастной. Непривыкшие к условиям пересеченной местности и слабоорганизованные шахтеры часто сбивались с пути, и поэтому их передовой отряд достиг города только среди бела дня.
Но здесь их уже ждали: полицейские и солдаты забаррикадировались в отеле “Вестгейт”, окна которого выходили на центральную улицу, и встретили бунтовщиков дружным ружейным залпом. Чартисты несколько раз отчаянно пытались штурмовать отель и даже сумели добраться до входных дверей. Ноне дальше. Наконец, поняв безнадежность своего положения, они беспорядочно отступили, оставив на мостовой перед отелем 14 убитых и 50 раненых, 10 из которых вскоре скончались от ран. За поражением последовал арест 125 человек, 21 из них был обвинен в государственной измене. Фроста и двух его сподвижников приговорили к смертной казни, но затем она была заменена пожизненной ссылкой на каторгу.
