Промежуточное место в социальной иерархии между знатью и простым людом занимало духовенство — наиболее грамотная и образованная часть населения, игравшая немаловажную роль в жизни страны и принимавшая самое активное участие в управлении ею. В обстановке всеобщей веры в бога, веры в то, что он создал мир и господствует над ним, что бренная жизнь является не более чем подготовкой к вечному блаженству или мукам, что кара господня постигнет всех не соблюдающих установленные церковные обряды, церковь, естественно, оказывала колоссальное воздействие на жизнь и образ мышления всего населения. Благодаря обильным добровольным и обязательным приношениям — дарам, пожертвованиям, десятине и т.п. — церковь постепенно сконцентрировала в своих руках огромное богатство и власть. Так, помимо монополии на образование, в ведении церкви находилась большая доля того, что мы бы назвали социальными услугами, а также распределение благотворительных подачек больным, увечным и беднякам.
И церковь вполне могла себе это позволить, ибо основу любого состояния в те времена составляло землевладение, а церковь являлась крупнейшим в стране землевладельцем — на ее долю приходилось около трети всех земельных угодий, к тому же принадлежавшие ей крестьяне подвергались несравненно более беспощадной эксплуатации, чем у “светских” владельцев. Во всей стране трудно было найти такие великолепные и роскошно отделанные постройки, как аббатства, монастыри, соборы и церкви. Высшее духовенство — епископы и аббаты — считались равными знати, и даже король редко шел на риск принять то или иное решение, не получив их одобрения. Знать и духовенство — вот два основных сословия, которые, сами ничего не производя, жили за счет беспощадной эксплуатации простого люда.
Третье сословие средневековой Англии, составлявшее основу всей социальной структуры общества, было представлено простым людом, большинство которого было занято непосредственно в сельскохозяйственном производстве. Феодальное поместье, или манор, как правило, состояло из деревушки — несколько жалких лачуг, выстроенных в ряд или сгрудившихся вокруг небольшой церквушки, — и усадьбы землевладельца, которая в равной мере могла быть и скромным деревенским строением, и величественным замком. Рядом с деревней находилось несколько сот акров пригодной для культивирования земли, обычно разделенной на три больших, ничем не огражденных друг от друга поля, которые в свою очередь делились на участки. Основная часть отводилась землевладельцу, а остальное — жителям деревни, причем в целях более справедливого распределения хорошей и плохой земли каждой семье выделялись положенные ей наделы на всех трех полях. Одновременно засевались только два поля; третье держалось “под паром” для восстановления его плодородия. Небольшие клочки земли вокруг домов — огороды — обычно обносились изгородью и использовались крестьянами для выращивания картошки и прочих овощей для личного потребления.
Определенную часть жителей каждой деревни составляли батраки, т.е. крестьяне, имевшие дом и огород, но лишенные земельного надела и поэтому вынужденные продавать свой труд. В деревнях побольше, как правило, имелись свои ремесленники — кузнецы, столяр, кровельщик и т.п., большинство которых являлись вилланами*. Они не могли по собственному желанию бросить землю, поэтому были вынуждены платить ренту либо натурой, либо в форме принудительного труда на угодьях господина, либо — что бывало значительно чаще — и тем и другим.
* Вилланы — первоначально этим словом обозначались поселяне, крестьяне (от латинского ” villa ” — селение, поместье). В средневековой Англии вилланы — почти бесправные крепостные. Формально у них были некоторые права, в частности право на сельские сходы и даже на создание некой видимости своих выборных органов. Но фактически вилланы были собственностью лорда манора.
Вилланы были не рабами, подобно американским неграм в XIX веке*, а крепостными: они не являлись собственностью хозяина, их нельзя было покупать или продавать. Однако они были полностью привязаны к манору, составляя его неотъемлемую часть, подобно амбарам, конюшням, мельницам, жерновам и т.д., иначе говоря, представляли собой “средства производства”.
* Положение американских негров в XIX в. (формально рабство было отменено Декларацией президента США Авраама Линкольна с 1 января 1863 г .) было хуже не только потому, что в отличие от вилланов их могли продавать и покупать. Для значительной части белого населения США в те годы люди с черным цветом кожи были низшими существами независимо от того, каков их юридический и правовой статус. Многие белые американцы (особенно в южных штатах США) сохраняют такое отношение и по сей день, когда, разумеется, ни о каком формальном рабстве речи быть не может. Прим.ред.
За пашней простиралась невозделываемая “общая земля” — там вилланы пасли свой скот, домашнюю птицу и прочую живность. За пользование “общей” землей и лесными угодьями они должны были выплачивать господину определенную ренту, которая устанавливалась исходя из традиции каждого отдельного манора. Чаще всего рента выплачивалась в виде барщины, т.е. принудительной отработки в течение двух-трех дней в неделю на господских полях, лугах, ферме и т.п. Причем во время стихийных бедствий — бури в период жатвы, пожара, наводнения и пр. — работа на господина считалась самым важным делом и выполнялась в первую очередь. На вилланов также возлагались и другие повинности, например такие, как ремонт дорог и строений, извоз и т.д. Им запрещалось самим молоть зерно, поскольку существовала мельница господина, хотя в таком случае им приходилось платить; им не разрешалось самим печь хлеб — выпечка хлеба, естественно за плату, производилась только в пекарне господина и т.д.
Но этим список “повинностей” далеко не исчерпывался: например, выдавая дочь замуж, виллан должен был уплатить господину установленный “выкуп”. Если же при этом она не была девственницей, то платить приходилось, кроме того, и за “утрату целомудрия” (девственность дочерей вилланов не считалась их собственностью; она принадлежала манору, а вместе с ним — господину). Когда виллан умирал, его наследник сначала выплачивал господину “компенсацию” скотом или ценным имуществом, а затем — “налог на право наследования”. Существовало также множество других повинностей и поборов, количество и формы которых варьировались от манора к манору в зависимости от “установившейся традиции”.
За любую провинность виллана ждал суд господина, на котором либо тот сам, либо его доверенное лицо одновременно выступал и как судья, и как обвинитель; единственной защитой “подсудимого” нередко становился “обычай манора”, против которого не мог возразить даже сам господин.
Характерной чертой основной ячейки общества тех времен — манора — был практически полностью натуральный способ ведения хозяйства. В маноре стригли собственных овец, ткали собственную пряжу и шили всю необходимую одежду. Товаров извне поступало крайне мало — соль, железо, вот, пожалуй, и все. Личные потребности вилланов были поистине ничтожны и заключались в основном в том, чтобы не замерзнуть, прокормить себя и семью. Деньги не играли сколь-либо заметной роли в жизни деревни, ибо небольшие суммы, требовавшиеся для уплаты налогов и повинностей, всегда можно было выручить продажей излишков сельско-хозяйственной продукции горожанам или купцам. Денежными заработками или коммерцией жила весьма незначительная часть населения, в основном — ремесленники, мастеровые, торговцы или доверенные лица и слуги состоятельных людей.
Заметную роль в феодальной экономике играли города, жители которых за долгие годы со времен ранних поселений деньгами и услугами (предназначенными чаще всего королю) сумели “откупиться” от тяжкого бремени множества различных ограничений. Свободы эти даровались в виде хартий и заключались в предоставлении горожанам особых прав и привилегий, а также в освобождении их от определенных налогов и повинностей. Примечательно, что этому процессу сопутствовал существенный рост системы городского самоуправления. Так обладавшие хартиями города постепенно превращались в своеобразные островки свободы среди безбрежного моря феодального бесправия, в небольшие центры, где низкосословная молодежь имела возможность научиться ремеслу, приобрести необходимый опыт и открыть свое дело. Пользуясь собственным материалом и инструментом, ремесленники весь доход от продажи готовой продукции присваивали себе и не зависели ни от какого господина, за исключением, конечно, мэра города и соответствующей профессиональной гильдии; они никому ничего не были должны и в любое время могли отправиться куда им заблагорассудится. Именно их свободный, приносящий удовлетворение образ жизни и оставил нам романтическое воспоминание о “доброй, старой Англии”.
