Викторианская критика юношеского курения проникла и в Соединенные Штаты. Томас Эдисон выступил в крестовый поход против сигарет вместе с другими лидерами американской индустрии, включая автомобильного промышленника Генри Форда. Последний написал брошюру «Суд над маленьким бегаем работорговцем», адресовав ее «Моему другу, американскому мальчику». «Суд» Форда — это перечень преступлений, совершенных курением против молодежи Америки. Выступление Форда поддержали ведущие спортсмены, ученые и промышленники. На сигареты посыпались упреки в разрушении юношеских душ, снижении спортивных достижений, утрате внимания, появлении тяги к более тяжелым наркотикам: «Морфий — законное следствием алкоголя, алкоголь — законное следствие табака. Сигареты, алкоголь, опиум — логическая цепочка». Смертельный потенциал табака был продемонстрирован в «Суде над маленьким белым работорговцем» на убийстве кошки. Палачом выступал президент Антисигаретной лиги Америки, который «сделал жертве инъекцию… табачного сока. Через несколько минут кошка стала дрожать, потом у нее начались судороги, и через двадцать минут она сдохла». Форд особо отметил мнение Хадсона Максима, который «заслужил мировую известность как изобретатель взрывчатых веществ, используемых в пушках и торпедах…» Максим считал табак более смертоносным оружием, чем оружие, выпускаемое его фирмой:
Венок сигаретного дыма вокруг головы подрастающего пария держит его мозг в железных тисках, которые мешают ему расти, а уму развиваться, как железная туфелька не позволяет расти ноге китаянки.
В страшной борьбе против смертельного сигаретного дыма за выживание в жертву приносятся развитие и рост: природа все свои силы отдает этой борьбе, и ей не до здорового роста тела, не до развития ума.
Если бы все мальчики могли понять, что с каждой затяжкой сигаретного дыма они вдыхают слабоумие и выдыхают мужество, что они прокалывают свои артерии и выпускают свою кровь, что сигарета делает из них не мужчин, а инвалидов, преступников и дураков, это остановило бы некоторых из них. Пальцы в желтых пятнах — эмблема куда более глубокого разложения и порабощения, чем тюремные кандалы.
Все споры о сигаретах были перечеркнуты нагрянувшими событиями. В конце лета 1914 года Австрия объявила войну Сербии. Союзник Сербии, Россия объявила мобилизацию, следом за ней Франция. Германия объявила им войну и напала на Францию через Бельгию, после чего в войну на стороне Бельгии, России и Франции вступила Великобритания. Началась Первая мировая война. С первых дней войны, когда настроение солдат было еще довольно оптимистическим, табак был признан особой потребностью воюющего человека. Красный Крест снабжал отбывающих на фронт австро-венгерских солдат сигаретами и сигарами. Табачные изделия входили в солдатский паек всех участвующих в войне стран. В 1914 году табачный паек английского пехотинца составлял 2 унции в неделю, ежедневная норма немецкого солдата была две сигары и две сигареты, или 1 унция трубочного табака, или 9/10 унции жевательного табака, или 1/5 унции нюхательного табака, на усмотрение командира. Английские моряки и подводники оказались в лучшем положении, чем пехотинцы: их табачный паек составлял 4 унции в неделю. Офицеры в действующей армии нередко пополняли запасы своих подразделений, покупая сигареты на свои личные деньги. Член Конгресса Зигфрид Сассун в «Воспоминаниях пехотного офицера» описывает такую покупку на пути к линии фронта: «Просторная столовая Христианской ассоциации молодежи нравилась рядовому составу, я послал туда ординарца купить на всякий случай коробку «Вудбайнс»… Двенадцать дюжин пачек «Вудбайнс» зеленой картонной коробке — это все, что я мог припасти для будущего утешения роты «Б», но это было лучше, чем ничего». Французы брали с собой в окопы вересковые и глиняные трубки. Французская солдатская газета «La Baionnette» («Штык»), регулярно публиковала молитвы табаку, написанные с благодарностью и похвалой.
Война быстро превратилась в войну на изнурение: армии противников, окопавшись друг против друга, то и дело вступали в перестрелку, результаты которых измерялись числом убитых и раненых, а не продвижением войск. Значение табака в подобных обстоятельствах признавали правительства, организации помощи, средства массовой информации, родственники, которые посылали сигареты в посылках. Некоторые бренды сигарет становились частью окопного сленга. Например, старый русский пятитрубный крейсер, отплывший из Галлиполи, получил прозвище «Вудбайнс». В свете противоречивой репутации курения до войны всеобщее одобрение табака свидетельствует о заметной перемене отношения. Почему же привычку, «превращавшую мужиков в слабаков», теперь стали считать необходимой?
Солдаты курили по физическим, социальным и символическим причинам. Табак как слабый наркотик и его способность притуплять чувство голода были незаменимыми качествами в жутких условиях окопной войны. Перед лицом возможной гибели последняя выкуренная сигарета позволяла солдату успокоить нервы и подготовиться к бою. Был важен не только табак, но и сам процесс курения. Возможность выполнять определенную последовательность действий, которую солдат выполнял дома, успокаивала. Даже присутствие принадлежностей для курения помогало укрепить нервы. Трубка становилась связным звеном между фронтом и родиной, за которую солдат сражался. Об этом свидетельствует следующий эпизод из «Воспоминаний пехотного офицера», в котором Сэссун ползет по опустошенной земле, чтобы спасти раненого товарища.
Когда я полз, увязая пальцами в грязи, по краю воронки от снаряда, я услышал, как щелкнул затвор перезаряжаемой винтовки… Никогда еще я не испытывал такой жути и боялся двинуться дальше, с грустью думая: не здесь ли меня ожидает конец. И вдруг я вспомнил, что на мне довоенный плащ; я нащупал в кармане трубку и кисет с табаком, и почему-то это меня враз успокоило».
Социальная сущность курения была не менее важной, чем его физическое воздействие. Сигаретами делились с друзьями и с врагами. Они служили знаком сочувствия. Предложенная сигарета была одним из символов человечности, доступных в таких тяжелых условиях, образцом любезности среди дикости, спокойствия среди смятения, доброты среди зверства. Не случайно возникла традиция последней сигареты перед расстрелом как средства, очеловечивающего один из самых жестоких аспектов войны и успокаивающего и жертву, и палача.
Символическое значение табака для фронтовиков не так-то просто определить. Сигарета представлялась солдату символом его собственной жизни: мимолетной, недолговечной, превращаемой огнем в дым и пепел. Это был символ изменчивости, подобно кроваво-красным макам, каждое лето выраставшим на ничейной земле. Она была и символом безопасности, впрочем недолгой. Сигареты курили в минуту отдыха и затишья. Возможность выкурить сигарету означала, что солдат остался в живых.
Когда в 1917 году США вступили в войну, и впервые за четыре столетия поток людей через Атлантический океан направился в обратную сторону, значение табака для солдат считалось само собой разумеющимся. Главнокомандующий американскими войсками генерал Першинг (1860-1948), говорил: «Вы спрашиваете, что нам нужно для того, чтобы выиграть войну, и я отвечаю — нам нужен табак, и чтобы его было не меньше, чем патронов. Табак так же необходим, как пищевой паек. Мы должны немедленно достать тысячи тонн табака».
Табачный паек для американских солдат состоят в основном из сигарет, что приучило их потреблять табак именно в таком виде. Министерство обороны США приобретало сигареты у изготовителей соразмерно с их довоенной рыночной долей. Основными сигаретами были «Кэмел» RJR и «Лаки Страйк» «Американской табачной компании». Как и в случае с «Вудбайнс», эти названия вошли в окопный сленг. По прибытии американских войск на фронт, то и дело можно было услышать: «The camels are coming» («Верблюды идут»), а зеленую солдатскую форму называли «Лаки Страйк» (эти сигареты были в зеленых пачках). Производители сигарет подчеркивали в рекламе свое чувство патриотизма, обращали внимание на причастность к фронтовым делам. В 1918 году, когда Министерство обороны США купило весь «Балл Дёрхэм тобакко», у бренда появился новый девиз: «Наши парни покурят и дадут немцам прикурить».
