Когда я мог улизнуть от бдительности надоедливой старой няни, я, бывало, развлекался тем, что изображал курильщика, посасывая пустую трубку отца и пуская воображаемый дым из сложенных трубочкой губ. Первый такой эксперимент состоялся, когда мне было... всего три года, но соблазнительный аромат пустых курительных трубок до сих пор остается для меня приятным воспоминанием, и одно из переживаний, которое я связывал с желанием вырасти, — это мысль о том. что тогда я буду курить по-настоящему.
Ким, герой одноименного романа Киплинга, продемонстрировал, что даже воспитанные животными дети обладали таким желанием курить, и был наказан за курение после того как перешел из детского сада в джунглях в школу для белого человека.
Чтобы помочь английским юношам пройти мучительные годы без курения, стали выпускать шоколадные сигары, а позднее — шоколадные сигареты. Эти кондитерские изделия очень точно воспроизводили реальные прототипы. К шоколадным сигарам крепились бумажные ленточки, на их конце был пепел из съедобной помадки. Используя эти безвредные средства, дети могли изображать из себя взрослых. Они размахивали шоколадными сигарами над своими оловянными солдатиками и игрушечными пушками, воображая себя героями того времени, о которых им читали вслух в воспитательных целях. Любопытно, что с завершением юношеского возраста курение уже не считалось опасным для здоровья. Полагали, что взрослый мужчина, как отлежавшееся бревно, лучше выдерживает воздействие табака, чем молодое деревце, способное погибнуть при первой же засухе или первом морозе.
Оппозиция курению взрослых была незначительной и к тому же боковой ветвью движения за умеренность, сторонники которого считали, что бедняки неспособны управлять своим желанием удовольствий, и потому им лучше вообще от них отказаться. В 1858 году преподобный Томас Рейнолдс, апологет умеренности, начал издавать «антитабачный журнал». Им двигали религиозные побуждения, его проза напоминала «Обвинения» короля Якова I. Табак оскорбляет Господа, заявлял он: «Употребление табака — это не только нарушение законов природы, но и противление промыслу, предначертанному нашим Господом, нашим Создателем; а кто противится его промыслу во имя чувственного удовольствия, тот оскорбляет Его Божественность, Его Величие». Рейнолдса считали дураком и смеялись над ним. Подписка на журнал принесла ему всего лишь 267 фунтов стерлингов. Братья Коупе, движимые спортивным азартом, обещали Рейнолдсу 1000 фунтов стерлингов, если он закроет свой журнал. Напоминающий Рейнолдса человек, который размахивает своим зонтом и ругает счастливых курильщиков, «вне себя от бессильной злобы и зависти, и на которого совершенно не обращают внимания пылкие почитатели, полностью поглощенные нашей милостивейшей и славной ДИВОЙ НИКОТИНОЙ».
Более серьезный диспут о достоинствах и недостатках курения был предпринят в 1857 году на страницах журнала «Ланцет», посвященного новой науке диагностики. Дебаты начались, когда на страницах «Ланцета» появились знаменитые «Клинические лекции о параличе» Сэмюэля Солли, в которых утверждалось, что курение может привести к «общему параличу». К сожалению, медицинские вопросы были завуалированы вопросами морали, и дебаты вскоре перешли во взаимные обвинения в безбожии. Кажется, викторианцы не верили, что табак вреден, если конечно, не употреблять его в чрезмерных количествах.
Тем не менее они волновались за кишечник, регулярное функционирование которого считалось залогом хорошего здоровья. Отсутствие своевременного стула могло привести к «автоинтоксинации» жертвы которой страдали от отравления содержанием толстой кишки. Для предотвращения этого зла в викторианскую эпоху имелся огромный рынок слабительных средств. С противоположной стороны проблему атаковали клизмами, в том числе табачными. Хотя для того, чтобы достичь берегов Великобритании, клистиру табачного шамана потребовалось больше времени, чем сигаре, он тем не менее до них добрался, и англичане стали использовать табак per anum.
Викторианская любовь к табаку, независимо от способа его использования, изображена настолько реалистично, что сравнима разве что с «малыми голландцами» в XVII веке. Потеряв интерес к литературным эквивалентам портретов идеализированных принцев, английские писатели старались описать жизнь во всех ее подробностях, за исключением самых неприятных, которые вообще опускали. Это любопытная смесь реализма и ханжества была охотно принята литературной публикой. Чарлз Диккенс — самый яркий ее представитель, заполонил свои романы табакофилами, привычки каждого из которых соответствовали его сословию. Литературные герои считались неполными или неубедительными, если они не пользовались табаком.
В литературе табак был таким же разнообразным, как и в реальной жизни. Табачные привычки не только безошибочно указывали на сословную принадлежность, но и на различные причины курения. Бедняки курили, чтобы временно облегчить свое горькое и бесправное существование. Представители среднего класса курили с достоинством и ненавязчиво, их мельчайшее отличие друг от друга в положении, подобно автомобилям коммивояжeров в XX веке, находило выражение в курительных принадлежностях и было понятно только им самим. Богатые курили, не прикладывая к этому никаких усилий, небрежно или поверхностно в зависимости от того, часто ли они путешествуют за границу и давно ли разбогатели.
В это сообщество были включены иностранки. Обычная роль иностранки в литературе — быть искусительницей, а верный признак искусительницы — то, что она курит. Мужчины утрачивают свою бдительность, когда курят, и вторжение женщины в мужской заповедник свидетельствует о близости, от которой могли быть только неприятности. Во избежание моральных конфликтов читателей литературные курильщицы-иностранки обычно далее искушения не заходили и успевали исчезнуть до того, как герой поддался опьяняющему сочетанию женщины и табака. В романе «Под двумя флагами» Уйда, бестселлере своего времени (на его основе был снят фильм «Красивый жест»), имя героини битв в пустыни — Сигарета. Один из ранних литературных образцов номинативного детерминизма. Сигарета курит одну сигарету за другой. Сигарета была близка к представлению викторианцев о «женской власти», и это сексуальное дитя песков, вполне возможно, причинило английской молодежи больше вреда, чем ее горючая тезка.
В добавление к указаниям, когда и кому уместно курить и что следует ожидать, если табачные привычки персонажа не соответствуют его полу, возрасту и роду занятий, викторианские писатели сформулировали романтические и универсальные ответы на вопрос «Почему люди курят?». Чарлз Кингсли, автор романов: «Дети воды» и «Эй, на запад!», следуя примеру детских писателей, запечатлевших табак в литературе, следующим образом обозначил достоинства табака: «Компания для одиночки, друг холостяка, пища голодному, утешение тоскующего, сон бодрствующего, костер озябшему».
Увы, большинство представителей нового среднего класса проводили жизнь в такой скуке, что реставрация елизаветинской Англии и фантазии в стиле Уолтера Мигги? представленные в литературе того времени, являлись необходимыми паллиативами. Ублажая своих инертных читателей, викторианские писатели создали особого героя, прирожденного дилетанта, врожденные способности которого одерживают верх над усидчивым трудом. Этот идеал был неуместен в повседневной жизни, зато при необходимости мог сконцентрировать невероятную энергию. Прекрасный пример такого героя — Шерлок Холмс, сыщик с Бейкер-стрит. Холмс — это квинтэссенция викторианского любителя приключений, вместо широких просторов империи оказавшегося в городских джунглях. «Вся моя жизнь — сплошное усилие избегнуть тоскливого однообразия наших жизненных будней»[14], — жалуется Холмс в «Союзе рыжих», — чувство, которое разделяли с ним многие читатели. Табак оказывается ключом во многих расследованиях Холмса, обстоятельно изучившего курильщиков, и даже издавшего небольшую монографию о пепле 140 разновидностей трубочного и сигарного табака.
