Объяснение Пейном такого общественного явления, как война, ее причин и следствия было идеалистическим по существу. Тем не менее изобличение Пейном феодального строя, история которого была наполнена войнами, как источника войн имело положительное значение.

Во всех своих трудах Пейн — искренний сторонник мира. Он призывает к мирному сотрудничеству между государствами и народами в разгар войны Америки с Англией.

В качестве средства, способствующего мирным отношениям между государствами, Пейн предлагал торговлю. «Мир и торговля предпочтительнее войны без торговли», — писал он в «Здравом смысле» (18, стр. 64). Эту идею Пейн проводит через свои работы. Обращаясь к английскому правительству, он заявлял: «Мы очень хотим жить с вами в мире, покупать у вас и продавать вам и, впервые выступая на мировой арене, трудиться для своего блага» (18, стр. 68), «пусть Англия заботится о своих делах, а мы будем заботиться о своих» (18, стр. 97).

Защищая дело мира, Пейн еще во время войны Америки против Англии высказал мысль о том, что в мире могут жить и государства с различным общественным строем, если только они отбросят предрассудки. Пейн не понимал, что дело далеко не только в предрассудках, а в реальном соотношении сил государств, в том, какие идеи отстаивают эти государства и насколько сильны они в массах, как складывается общая международная обстановка и т. п. Возражая аббату Рейналю, Пейн писал, что во взаимоотношениях государства различия между монархией и республикой не имеют существенного значения. Ведь смогли же стать союзниками Америка и Франция во время войны за независимость (см. 17, т. II, стр. 242). Формы правительств не имеют отношения к договорам между ними, так как надо различать внешнюю и внутреннюю политику. Установление формы правительства — это внутреннее дело каждого государства. Только благодаря свободным связям между государствами, независимым от их внутренней политики, во всем мире может быть распространена дружба и уничтожены предрассудки (см. 17, т. II, стр. 244).

Пейн искренне верил, что с уничтожением невежества и суеверий, с торжеством разума и «революций в системе правительства» восторжествуют мир и справедливость. «Представительная система водворит общество и цивилизацию на их основу» (17, т. I, стр. 367).

«Размышлениям о мире и о возможных преимуществах его» Пейн посвятил свой памфлет «Американский кризис, XIII», в котором он выражал надежду, что американская республика, родившаяся из войны за независимость, «будет в мирное время столь же честна, сколь отважна в годину войны». Надежды Пейна не сбылись. Весь мир не раз был свидетелем бесчестной политики правящих кругов Соединенных Штатов.

Не понимая, да и не имея возможности понять, что новый буржуазный строй, который он отстаивал, порождает войны, как и всякое эксплуататорское общество, Пейн пропагандировал создание в условиях этого общества международной организации, способной сохранить мир. В письме к аббату Рейналю, выдвигая идею интернационализации, Пейн писал, что нация должна подняться над своими частными интересами и рассматривать человечество в целом (см. 17, т. II, стр. 256). В последней известной историкам записке от августа 1808 г. Пейн снова провозглашал свою заповедь: «Жить в мире со всеми нациями». Утопическая мечта Пейна о всеобщем мире в условиях конца XVIII — начала XIX в. разбивалась о жестокую действительность. Капитализм принес человечеству новые войны, опустошения, разорения и страдания. Борьба Пейна против войны и колониализма, за мир между народами созвучна нашему времени.

Пейн, как защитник естественных прав человека, не мог мириться с человеконенавистнической теорией и практикой расизма. Его симпатии неизменно на стороне индейцев, негров, всех тех, кто становился жертвой расового угнетения. Особенно много внимания Пейн уделял борьбе против рабства негров. Вместе с великими просветителями Франклином и Джефферсоном он был в первых рядах борцов против преследования и порабощения негров, против работорговли. Прогрессивный американский историк, знаток истории негритянского народа Г Аптекер считает, что из всех деятелей американской революции Томас Пейн был наиболее последовательным в борьбе за освобождение негров-рабов и рассматривал эту борьбу как часть революции (см. 45, стр. 45).

Несколько самых первых статей Пейна, написанных им в первый приезд в Америку, в конце 1774 и в 1775 г. («Африканское рабство в Америке», «Серьезная мысль»), посвящены вопросу о ликвидации позорящего Америку рабства негров и решению проблемы с гуманистических позиций.

Пейн заявлял, что негры «имеют естественное и полное право» на свободу (17, т. II, стр. 18). Правительства должны освободить рабов и наказать тех, кто обратил их в рабство.

Пейн писал, что всякие различия между нациями, привилегии одной нации по отношению к другой должны исчезнуть. Превращение свободных людей в рабов, продажа в рабство мужей, отнимаемых от жен, и детей, отнимаемых от родителей, — все это чудовищно и является нарушением священных и естественных связей между людьми. Особенно Пейна возмущало рабство детей. Пейн требовал издания в Америке закона, запрещающего ввоз негров для продажи, а также облегчения тяжкой участи уже находящихся в Америке рабов и со временем обеспечения их свободы.

Во время войны за независимость Пейн настоятельно требовал немедленной отмены рабовладения. Когда Пейн подготавливал в 1780 г. преамбулу к акту об отмене рабовладения, принятому пенсильванской ассамблеей, он, согласно предположению американского историка Фонера, возможно, надеялся, что этим актом будет предусмотрена немедленная отмена рабовладения. Однако из-за оппозиции реакционных элементов было принято компромиссное решение, имевшее в виду постепенное освобождение негров-рабов. В этой преамбуле Пейн писал, что американцы, которые сами добились свободы от Англии, должны предоставить свободу и тем, кто в Америке находится порабощенным. Люди не могут знать, почему творец при создании людей наделил жителей разных частей земли различными чертами и сложением. Преамбула гласила: «…мы можем сейчас сделать еще один шаг к всеобщей цивилизации, устранив, насколько возможно, горе тех, кто живет в незаслуженном рабстве» (17, т. II, стр. 22).

После революции Пейн не принимал участия в выработке конституции 1787 г., обошедшей вопрос об отмене рабства. Это очень тревожило Пейна. В 1789 г. он писал из Парижа в Америку неизвестному адресату: «Я без надежды смотрю на то, когда будет уничтожена проклятая торговля рабами. Мы должны продвинуть это дело по ту сторону океана. Я хочу, чтобы несколько хорошо обученных [негров] были посланы к своим собратьям по рабству; потому что, пока они сами не имеют возможности принять участие в этом деле, ничего не будет сделано» (17, т. II, стр. 1286). Таким образом, Пейн понимал, что ликвидация системы рабовладения в Америке зависит от активной борьбы самого негритянского народа.

Пейн сознавал, что для уничтожения рабства негров первостепенное значение имело бы запрещение работорговли. Он возмущался этим постыдным промыслом английских купцов и в 1805 г. писал Джефферсону в связи с приходом в Новый Орлеан из Ливерпуля судов с неграми-рабами: «Если бы у меня была военная команда, я взорвал бы Ливерпуль» (17, т. II, стр. 1462).

Каждое слово Пейна против расизма и порабощения угнетенных народов, против преследования негритянского народа разоблачает антидемократический характер современного капитализма вообще и Соединенных Штатов в частности.

Социально-политические взгляды Пейна, хотя и отмеченные сильным влиянием идеалистических представлений об обществе, играли прогрессивную роль в свое время, а многое в них не утратило своего значения и для современности.

В 1793 г., когда во Франции была установлена якобинская диктатура, Пейн, находившийся в Париже, написал первую часть главного своего труда, посвященного критике различных религиозных систем, — «Век разума». В общественной мысли XVIII в. это была одна из самых злободневных тем, вокруг которой шла острая идейная и политическая борьба. Идеологи добивавшейся власти буржуазии сознавали, что господствовавшие в то время формы религии, ее догмы, культ и социальные установления устарели и тормозили общественный прогресс. Что касается Пейна, то сомнение в истинности насаждаемых религиозных догм зародилось у него еще в детстве. Таково было неизбежное следствие присущей ему жажды познания реального мира. Пятидесятисемилетний Пейн вспоминал: «С того самого времени, как я стал способен постичь идею и размышлять над ней, я или сомневался в истинности христианской системы, или считал ее чем-то странным. Помню, как в возрасте семи или восьми лет, почти не зная, что такое религия, я слушал проповедь о так называемом искуплении посредством смерти сына божия, читавшуюся моим родственником, очень набожным человеком.