Чем это объяснить?
В приграничном сражении сказалось прежде всего количественное превосходство германской артиллерии. По данным Эрра, в августе 1914 г. немцы имели всего 5500 полевых орудий, из них около 3400–105–мм гаубиц и 2000 тяжелых орудий; французы — 3840 75–мм орудий и 308 полевых тяжелых орудий. Германский корпус имел 144 орудия див. артиллерии и 16 тяжелых орудий — корпусной; французский — 72 орудия див. артиллерии и 48 орудий корпусной — все 75–мм калибра. Как уже было сказано, германская див. артиллерия имела в своем составе легкие гаубицы. Всего германский корпус располагал 24 легкими и 12–16 тяжелыми гаубицами[447].
Разумеется, это преимущество германской артиллерии было известно французам, которые, однако, считали, что «меньшее число орудий можно выравнять большей скорострельностью»[448]. Приграничное сражение показало всю беспочвенность такого взгляда и выявило значение численного превосходства и подавляющего могущества огня германской артиллерии.
Но тем более непонятным является крутой поворот, происшедший в Марнской битве. Куда же девалось это превосходство германской артиллерии в численности и мощности?
Разгадку этого факта лучше всего формулирует немецкий автор[449].
«До войны в обучении придавалось решающее значение из тактических оснований тому, чтобы научить артиллериста стрельбой быстро и уверенно подавлять всякую цель, которая попадает в круг наблюдения. Поскольку в начале войны можно было еще видеть цели с какого-либо наблюдательного пункта, стрельба велась с наилучшим успехом. Когда же французская артиллерия после первых боев познакомилась с сокрушительным действием нашей превосходящей в численности и скорострельности тяжелой артиллерии, она исчезла из поля зрения нашего наблюдателя. Тем самым подавление неприятельских батарей, от которых как раз исходила наибольшая угроза нашей пехоте, оказалось под вопросом. Поэтому пространства, на которых предполагалось присутствие неприятельской артиллерии, наши батареи были вынуждены систематически обстреливать по карте с израсходованнием больших количеств боеприпасов. Уже через 2 месяца войны эта стрельба по карте была ограничена случаями крайней необходимости, так как боеприпасов не было больше налицо»[450].
Генерал Гаскуэн в уже цитированной нами работе пишет: «В Германии господствовала тогда (до войны) ложная идея слабого закрытия батарей, — идея, дорогая кайзеру и мотивированная боязнью создать вредное впечатление у пехоты, что артиллерия страшится огня пушек противника. Это преувеличенное опасение стало роковым для тех батарей, которые становились впереди возвышенности и закрытия, следовательно, в виду нашей артиллерии; они были быстро уничтожены».
Гаскуэн утверждает, что французская артиллерия в большей степени была обучена стрельбе из-за закрытий, что квалификация французского артиллериста была выше. Это подтверждается в некоторой степени и немецкими источниками. Известный немецкий артиллерист, генерал-лейтенант (ныне в отставке) Маркс, сообщает[451], что уже до войны у французов существовало разделение между группами «контрбатарейной стрельбы» и «поддержки пехоты». У немцев, напротив, считался необходимым массовый ввод всех наличных артиллерийских средств в бой для достижения скорейшего эффекта. Борьбе с артиллерией противника не придавалось должного значения. В начале войны эти различия в тактике артиллерии обеих сторон, если они и существовали, не получили серьезного значения: «Подавление или даже только ослабление, действительно укрыто стоящей артиллерии (противника) не удалось ни той, ни другой сторон». Французская артиллерия в приграничном сражении часто стреляла с открытых позиций. С другой стороны, неправильно считать, что германская артиллерия пренебрегала вовсе стрельбой с закрытых позиций и их маскировкой в самом начале войны.
Тот же Маркс приводит в своих «Артиллерийских воспоминаниях»[452] очень характерный пример того, как велась стрельба германской артиллерией в приграничном сражении, в сражении у Нульон — Пон (на реке Отен). Батарея, которой командовал Маркс, произвела в день сражения, 24 августа 1914 г., около 800 выстрелов прямой наводкой, без всякого применения уровня. Маркс откровенно указывает, что германские артиллерийские офицеры в начале войны почти всецело применяли этот наиболее простой способ стрельбы путем непосредственного наблюдения цели. Однако, позиция была выбрана с большим искусством — в лесу, с маскировкой дула орудий таким образом, чтобы французская артиллерия ни по блеску, ни по дыму не могла определить местонахождения батареи, результаты стрельбы этой и рядом расположенных батарей были весьма успешны. По свидетельству Маркса, наступающая французская пехота была сокрушена и выбита из упомянутого местечка, а французские батареи, выдвинутые на открытые позиции, были вынуждены отступить.
В приграничном сражении французская пехота слепо, без всякой разведки, очертя голову ринулась вперед. Артиллерия оказалась неспособной поддержать ее в наступлении, хотя в некоторых пунктах сражения она даже преобладала в численном отношении над германской артиллерией. Пять корпусов 4–й французской армии, вступивших в бой 22 августа, располагали всего 600 орудиями. Из них приняли участие около 400. Большая часть полков корпусной артиллерии не смогла развернуться из-за отсутствия подходящих позиций и наблюдательных пунктов (бой происходил в лесном районе). Так. например, 28–й арт. полк 11–го корпуса и 52–й арт. полк 12–го корпуса не сделали ни одного выстрела. Немцы, участвовавшие в бою против 4–й армии, имели 400 орудий, но зато полностью пустили их в ход. У Россиньоля 57–й арт. полк 12–й дивизий сделал 5353 выстрела[453].
Вот еще характерный пример, как достигалось преимущество германской артиллерии над французской в приграничном сражении:
«Атака. 5–го корпуса (3–я армия) должна была начаться в 5 час. 22 августа. По причине тумана не было произведено никакой арт. подготовки против позиции, на которой 13–й германский корпус, поднятый по тревоге еще с 18 час вчерашнего дня, имел возможность обосноваться; разведки произведено не было. Пехота неожиданно натыкается на эту позицию; встреченная огнем в упор, который причиняет ей значительные потери, она начинает отступать с 7 ч. 30 м. Когда туман рассеивается, дивизионная артиллерия, застигнутая врасплох на открытой местности, быстро подавляется тяжелой артиллерией 13–го корпуса. В 11 час. весь 5–й корпус отходит на плато Теланкур»[454].
В Марнской битве до некоторой степени повторилась та же картина, но в обратном порядке. Как мы уже знаем, французское командовании трезво учло суровые уроки и избегало бросать пехоту против артиллерии противника, предпочитая в таких случаях выжидать и предоставлять слово огню своей артиллерии. Эта последняя также быстро учла свои ошибки в начале кампании и быстро перестроилась, причем отмеченное выше преимущество в обученности французских артиллеристов, очевидно, сказалось.
В описании Марнской битвы[455] была уже отмечена искусная работа артиллерии 6–го французского корпуса, находившегося на правом фланге 3–й армии; этому корпусу противостоял 16–й германский корпус, а также 13–й корпус. Действиями артиллерии руководил крупнейший французский артиллерист генерал Эрр[456]. 8 сентября 6 дивизионов 75–мм пушек и 2 Дивизиона 120–мм вели разрушительный обстрел неприятельских батарей в районе Семен, местоположение которых было определено при помощи двух самолетов, корректировавших стрельбу, 9–го к вечеру артиллерия корпуса покинула свои позиции на линии Рамберкур-о-По — Эриз-ла-Птит и отошла на ночлег в тыл. Ночью разразилась германская атака; немцы захватили Ля-Во-Мари и окрестные высоты. Генерал Эрр при свете фонаря диктует приказ. Артиллерия должна занять позиции, западнее Эриз-ля-Гранд и установить огневую завесу вдоль дороги Рамберкур — Эриз-ля-Птит, чтобы преградить путь германской пехоте. Ночью артиллерия занимает свои позиции, и с рассветом 18 батарей открывают огонь. Германская пехота скована и не может подняться. Германская артиллерия вначале молчит, но затем открывает огонь, который причиняет потери французским батареям. Однако, «в 10 час. утра генерал, начальник артиллерии корпуса, получает в свое распоряжение самолет, и часть корпусной артиллерии становится на контрбатарейный огонь. Германские батареи засечены и взяты на прицел». Однако, лощины, северо-восточнее Ля — Во — Мари, не могли быть обстреляны действительным огнем, ввиду отсутствия гаубиц.
