Однако нет оснований утверждать, что Бестужев-Рюмин отрицал возможность и полезность дружественных отношений России с Пруссией. Как трезвый политик, он не мог не учитывать ее возросшее могущество в Германии и Европе и понимал, что дело не только в характере прусского короля. Считая Фридриха главным виновником войн первой половины 40-х годов, Бестужев-Рюмин видел, что усиление Пруссии за счет соседей (Австрии и Саксонии) чревато нарушением равновесия в Европе и что интриги прусских дипломатов в Швеции, Турции и Речи Посполитой угрожают не только австрийским или саксонским интересам, но и интересам России. «…Коль более сила короля Прусского умножится, — писал канцлер, — толь более для нас опасности будет, и мы предвидеть не можем, что от такого сильного, легкомысленного и непостоянного соседа… империи приключиться может».
Прусский король отвечал Бестужеву той же монетой. Если просмотреть подряд день за днем донесения французских и прусских посланников при русском дворе за 1742–1745 годы, то окажется, что у них не было более актуальной темы, чем обсуждение средств и способов свержения А. П. Бестужева-Рюмина. Фридрих вообще ставил в зависимость от свержения Бестужева свои успехи в деле изоляции Австрии. «Если мне придется иметь дело только с королевой Венгерской (Марией Терезией), — писал он послу в Петербурге Мардефельду, — то перевес всегда будет на моей стороне. Главное условие — условие непременное в нашем деле — это погубить Бестужева, ибо иначе ничего не будет достигнуто. Нам нужно иметь такого министра при русском дворе, который заставлял бы императрицу делать то, что мы хотим». В случае «если… вице-канцлер удержится на своем месте», король предлагал послу другую тактику: «…Вы должны будете изменить политику и, не переставая поддерживать тесные сношения с прежними друзьями, употребите все старания, чтобы Бестужев изменил свои чувства и свой образ действий относительно меня; для приобретения его доверия и дружбы придется израсходовать значительную сумму денег. С этой целью уполномочиваю вас предложить ему от 100000 до 120000 и даже до 150000 червонцев, которые будут доставлены вам тотчас, как окажется в том нужда».
Одновременно дипломаты-союзники пытались использовать против Бестужева-Рюмина нового вице-канцлера — М. И. Воронцова, весьма симпатизировавшего Франции. Однако Бестужев-Рюмин так ловко сумел провести интригу и дискредитировать Воронцова в глазах Елизаветы, что тот был отправлен на год в заграничную поездку. «Бестужевская проблема» осталась неразрешимой для его врагов.
В чем состояла сила Бестужева-Рюмина, почему прусский король так дорого ценил его дружбу, а сам Алексей Петрович постоянно отвергал попытки Пруссии и Франции войти в сделку с ним? Дело в том, что благодаря усилиям Бестужева-Рюмина антипрусская направленность, ранее выраженная неявно, стала доминировать во внешней политике России примерно с 1744 года, когда был заключен союзный договор с Саксонией. Очень важным эпизодом в борьбе за изменение внешнеполитического курса России явились события осени 1744 года, когда было получено известие о начале второй Силезской войны Пруссии против Австрии и Саксонии.
В результате нерешительной внешней политики первых лет правления Елизаветы Россия оказалась в сложном положении: и Пруссия, и Саксония обратились к ней за вооруженной поддержкой. Первая ссылалась на статьи союзного договора 1743 года, а вторая — на статьи союзного договора 1744 года. И в том, и в другом договоре речь шла об оказании Россией помощи партнеру в случае нападения на него третьей державы.
Точка зрения Бестужева-Рюмина выражена в его записках очень четко: Пруссия, побуждаемая «наущениями и деньгами Франции», нарушила Бреслауский мир и данные Россией и Англией гарантии этого мира, напав на Саксонию и Австрию, поэтому Фридрих не может рассчитывать на поддержку России в отличие от Августа III, ставшего жертвой агрессии. «Интерес и безопасность… империи, — писал Бестужев-Рюмин, — всемерно требуют такие поступки (Фридриха), которые изо дня в день опаснее для нас становятся, индифферентными не поставлять, и ежели соседа моего дом горит, то я натурально принужден ему помогать тот огонь для своей собственной безопасности гасить, хотя бы он наизлейший мой неприятель был, к чему я еще вдвое обязан, ежели то мой приятель есть».
Мнение канцлера об оказании помощи Саксонии поддержал и вице-канцлер М. И. Воронцов, опасавшийся усилившейся деятельности Пруссии в Швеции и Турции. В официальной записке, датированной сентябрем 1745 года, Бестужев-Рюмин настаивал на принятии конкретного и срочного решения по поводу прусско-саксонского конфликта, ибо, оставаясь в стороне от него, «дружбу и почтение всех держав и союзников потерять можно, так что, ежели здешняя империя в положении их нужду имела, они для нас толь мало сделали б, как мы для них».
Елизавета вняла требованиям своего канцлера. Состоялись два совещания высших чинов государства с участием императрицы, на которых было решено оказать военную помощь Августу III. 8 октября 1745 года императрица предписала фельдмаршалу Ласси сосредоточить в Лифляндии и Эстляндии около 60 тысяч человек, с тем чтобы весной начать наступление против Фридриха. Это сыграло определенную роль в развязке второй Силезской войны: как я уже говорил, в конце декабря 1745 года в Дрездене Австрия и Саксония заключили с Пруссией мир на основе Бреслауского мирного договора.
Война Австрии с Францией продолжалась еще долгое время и закончилась только в 1748 году. В последние годы главным театром войны стали австрийские Нидерланды, где против австро-английских войск успешно действовала французская армия Морица Саксонского. Французы одержали ряд крупных побед и заняли владения Габсбургов в Бельгии, но в Северной Италии и на море терпели неудачи. К тому же в 1746 году Россия восстановила союзный трактат с Австрией.
За это время Мориц Саксонский разбил Карла Лотарингского при Рокуре (1746 год), а затем — союзную армию принца Оранского и герцога Камберленда при Лауффельде (1747 год). Вскоре в войну вступила Россия.
Подводя итоги своей внешнеполитической деятельности в период Силезских войн, Фридрих II писал в 1746 году: «Все вышеизложенные нами обстоятельства доказывают, что король прусский не вполне преуспел в своих домогательствах и что достигнутое им от России не совсем соответствовало его надеждам. Но важно то, что удалось усыпить на некоторое время недоброжелательство столь грозной державы, а кто выиграл время, тот вообще не остался в накладе». Однако автор этих строк оказался излишне самоуверенным.
Уже с начала 1746 года в Петербурге велись напряженные переговоры о заключении русско-австрийского оборонительного союза. Договор был подписан в конце мая 1746 года сроком на 25 лет и стал начальным звеном в цепи союзных соглашений, которые на протяжении полувека объединяли Россию и Австрию сначала в борьбе с Пруссией в Семилетней войне, затем, при Екатерине Великой, с Турцией, а также с революционной и наполеоновской Францией. Особенно важными были секретные статьи союзного договора 1746 года. Россия и Австрия обязались совместно действовать и против Пруссии, и против Турции, причем Мария Терезия рассчитывала с помощью этого союза пересмотреть условия Дрезденского мира 1745 года и вернуть себе Силе-зию. Чтобы предупредить возможные неожиданные действия Фридриха, было решено держать в Лифляндии крупный корпус войск, готовых по первому приказу из Петербурга двинуться на Кенигсберг.
В 1747 году русское правительство пошло на дальнейшее сближение с Англией. После Дрезденского мира 1745 года, как я уже говорил, военные действия велись главным образом в Нидерландах, где у Габсбургов были большие владения. После блестящих побед Морица Саксонского, в 1746–1747 годах при содействии Австрии были заключены две русско-английские так называемые субсидные конвенции. Согласно их условиям, Россия обязалась предоставить Англии и Голландии 30 тысяч солдат за крупную сумму денег. Этот корпус должен был действовать против Франции.
