Что касается действий в пешем строю, якобы недоступных для конницы врага, то и для прусских, и для австрийских драгун, как уже говорилось выше, это вообще было в порядке вещей. Конная артиллерия в прусской коннице (в отличие от австрийцев) тоже была, и весьма многочисленная, и применялась гораздо шире, чем у русских. «Задачи стратегического характера» пруссаки выполняли также весьма успешно: достаточно вспомнить об исключительно успешных рейдах на русскую и австрийскую системы магазинов в начале кампании 1759 года, фактически сорвавших планы союзников и позволивших Фридриху избежать, казалось бы, неминуемого поражения в войне после Кунерсдорфа.

К сожалению, после смерти Фридриха Великого его наследие оказалось полностью растраченным преемниками. Прусская конница стала медленно сдавать свои лидирующие позиции, к началу следующего столетия оказавшись на положении «середняка» в сравнении с другими армиями, особенно русской и французской. Конечно, это не говорит о полной потере ее боеспособности к началу революционных и наполеоновских войн.

Например, в сражениях при Эдесгейме и Кайзерслаутерне (1794) прусская кавалерия под командованием Блюхера разбила французскую пехоту, причем во втором случае всего 80 прусских гусаров сумели прорвать и рассеять батальонное каре пехоты из 600 солдат. Однако это было лишь единичным случаем, совершенно не отражавшим ситуацию, царившую в то время в армии Пруссии.

Наполеон еще в начале своей полководческой карьеры убедился в том, что французская кавалерия уступает по качеству боевой подготовки прусской, и решил недостаток качества восполнить количеством, в чем и преуспел. Однако перед кампанией против Пруссии в 1806 году французский император особо предупреждал своих солдат об исключительной опасности, которую представляет прусская кавалерия. При появлении последней войскам предписывалось немедленно сворачиваться в каре и действовать только штыками.

Однако пруссаки не смогли использовать свою отличную и многочисленную кавалерию должным образом и проиграли войну. Дело в том, что прусский генералитет в своей тактике и системе подготовки личного состава к 1806 году находился даже не в давно ушедшей фридриховской, а еще дофридриховской эпохе. Так, в войне с Наполеоном пруссаки не собирали конницу в большие массы, как это делали французы и как этого всегда требовал Фридрих, а, напротив, размазывали ее по фронту, распылив между пехотными дивизиями. То же самое было и с артиллерией. Практически к нулю свелся уровень боевой подготовки (также в отличие от фридриховской армии).

В первой половине XVIII века в армиях Пруссии, Франции, Австрии и России произошли изменения, которые позволили артиллерии занять позиции равнозначного пехоте и кавалерии рода войск. На основе анализа войн XVII — первой половины XVIII столетий в артиллерии была создана новая система организации (включающая конную и полковую артиллерию), приняты на вооружение улучшенные системы вооружения, выработана новая тактика применения артиллерии.

В начале XVIII века прусская артиллерия по своему качеству несколько уступала артиллерии своих главных противников — австрийцев. Князь Йозеф Венцель фон Лихтенштейн, генерал-фельдцейхмейстер армии Габсбургов, в 1753 году впервые в истории разработал и ввел систему, которая учитывала потребность армии в легких и маневренных орудиях. На вооружении австрийской артиллерии остались только 3-, 6- и 12-фунтовые полевые пушки, а также 7- и 10-фунтовые гаубицы. Средняя длина ствола этих артсистем составляла 16 калибров, а вес (у 3-, 6- и 12-фунтовок) достигал всего 240, 414 и 812 кг соответственно. Кроме того, Лихтенштейн провел стандартизацию и модернизацию всего артиллерийского парка, усовершенствовав конструкции ствольных камер, колесных лафетов, зарядов и прочего. Система Лихтенштейна была принята в начале Семилетней войны и оказалась настолько удачной, что вскоре была скопирована всеми остальными европейскими государствами. Но довольно бедной тогда Пруссии, которой оказалось не под силу полностью обновить свой артилллерийский парк, вначале пришлось ограничиться принятием на вооружение только 6- и 12-фунтовых орудий.

Австрийская 3-фунтовая пушка. Обратите внимание на подпорки, цепи и ремни для принадлежностей, а также на крючья для канатов на шайбах осей, которые использовались при накатывании орудия.

Однако прусский король применил свои многочисленные таланты и в этой области. Правда, Фридрих не любил артиллерию и обращал на нее значительно меньшее внимание, чем, скажем, на конницу. Тем не менее его вклад в развитие прусской артиллерии несомненен. Тактические разработки Фридриха в этой области превзошли даже достижения признанного до того европейского мастера артиллерийского боя — шведского короля Густава II Адольфа (правил в 1611–1632 годах). Еще в ходе Семилетней войны Фридрих создал концепцию конной артиллерии в противоположность орудиям, буксируемым конными запряжками с передвигающимися пешим порядком номерами расчетов. До этого времени конная артиллерия была известна только в армии Российской империи, где ее создал еще Петр Великий, но русский опыт остался незамеченным для Запада. Фридрих совершенно правильно заключил, что кавалерии (действия которой у пруссаков, как мы знаем, отличались агрессивностью и инициативой) необходима «своя» артиллерия, для которой способ медленной буксировки просто неприменим. Поэтому на ранних стадиях Семилетней войны он начал экспериментировать с легкими орудиями, применяя облегченный заряд. Это потребовало создания нового типа порохового состава с повышенной воспламеняемостью, но позволило резко повысить мобильность новых артсистем.

Вскоре по инициативе короля прусская армия обзавелась облегченным 6-фунтовым орудием, которое получило прозвище «галопирующего» (Galopierende Geschuetz). В пользу большей мобильности пришлось пожертвовать весом и мощностью заряда, а значит, и дальностью стрельбы, однако игра стоила свеч. Кроме принятия на вооружение этой системы с легкими лафетом и стволом, позволявшими с большой скоростью транспортировать пушку шестеркой лошадей, все канониры и орудийная прислуга передвигались верхом и имели оружие и снаряжение кавалерийского образца. Батареи таких пушек придавались кавалерийским полкам, образовав, таким образом, зародыш конной артиллерии (этому примеру впоследствии последовала вся Европа).

Кроме того, со временем пруссаки гораздо шире, чем сами австрийцы, стали применять 7- и 10-фунтовые гаубицы. Учитывая их дальнобойность и навесную траекторию огня, Фридрих начал массированно использовать гаубичную артиллерию для обстрела позиций противника, расположенных за строениями и возвышенностями.

На марше упряжки из шести лошадей полагались для транспортировки зарядных ящиков, 6-фунтовых пушек и 7-фунтовых гаубиц; 10- и 12-фунтовки имели упряжку из восьми лошадей, а вспомогательные повозки (кузницы, фуры с имуществом и т. д.) — из четырех.

Прусская 6-фунтовая пушка.

В соответствии с канонами линейной тактики, пруссаки не сводили орудия в состав артполков, а распределяли их между пехотными частями: каждому батальону придавалось по одной 6-фунтовой пушке или двум 3-фунтовым. Во втором случае полковая артиллерийская команда состояла из 1 офицера, 4 унтер-офицеров и 18 рядовых. К четырем полковым пушкам полагалось иметь 3 воза с боеприпасами. На них по штату находилось 133 выстрела с ядрами и столько же с картечью.

Это же правило было закреплено следующим Уставом, принятым уже после смерти Фридриха, в 1796 году, что впоследствии дорого обошлось пруссакам: В 1806-м под Заальфельдом, Иеной и Ауэрштедтом сосредоточенные массы французской артиллерии буквально смели с лица земли распыленные по фронту прусские пушки.