В этом сражении австрийские солдаты снова показали себя с самой неприглядной стороны: когда русские открыли им ворота и встали «в полном порядке с ружьем у ноги на валах», австрийцы немедленно предались разнузданному разгулу и грабежу. «Спартанцы и илоты!» — восклицает Керсновский, и в данном случае он совершенно прав.
Смелый удар Лаудона позволил австрийцам твердо стать в Силезии, расположиться в ней на зимних квартирах и начать следующую кампанию с большим преимуществом. За все это Лаудон был награжден опалой Марии Терезии и едва не попал под военный суд. Его обвинили в том, что он распорядился самовольно и нанес Фридриху гибельный удар; не испросив сперва разрешения венского гофкригсрата — военного совета. Этот нелепый образ ведения войны был причиной всех неудач австрийского оружия в борьбе с прусским королем.
Весть о взятии Швейдница поразила Фридриха. «Ключ к Силезии», а вместе с ним и половина этой провинции были потеряны. Ему оставалось только прикрыть столицу и остальные крепости Силезии и подкрепить принца Евгения, который с трудом боролся против русских под Кольбергом. Фридрих занял квартиру при Штрелене. Отсюда он мог удобно действовать против неприятеля при малейшем его покушении на Бреслау или на окрестности Швейдница. Войска располагались по деревням, около Штрелена.
В это время русские войска П. А. Румянцева двинулись к Кольбергу. Эта крепость на берегу Балтики была для русских настоящей костью в горле. Она находилась всего в 100 верстах от Берлина и могла стать передовой базой для снабжения находящихся в Пруссии русских войск. Две осады Кольберга (1758, 1760) с треском провалились; теперь Румянцеву предстояло довести дело до конца.
План Конференции на 1761 год отводил Кольбергу особое место. Для штурма был создан отдельный корпус — фактически целая армия. Назначенному его командиром Румянцеву предписывалось действовать совместно с флотом. Правда, план Бутурлина с самого начала (по традиции) отличался беспредельной тупостью: флот вез Румянцеву для взятия крепости треть передаваемого ему личного состава и всю осадную артиллерию, а сам Румянцев должен был обеспечить морякам (еще до их прибытия) для облегчения разгрузки людей и пушек гавань — т. е. сам Кольберг.
Румянцев разругался с главкомом, и тот приказал ему выступать под Кольберг с половинным от запланированного составом корпуса и обещанием, что «остальное будет направлено при первой же возможности». Последняя представилась только через три месяца, а до того гарнизон Кольберга превосходил русские войска в полтора раза. Артиллерии у Румянцева поначалу не было вовсе.
Задача, стоявшая перед Румянцевым, была трудной: вокруг Кольберга — сравнительно небольшой крепости — пруссаки создали сильный укрепленный лагерь, в котором оборонялся прибывший на север из Берлина корпус полевых войск принца Вюртембергского. В июне линия обороны крепости была вынесена вперед на 1–2 мили, так что сам Кольберг стал как бы цитаделью в глубине укрепленного палисадами и окопами лагеря.
Границы этого «укрепрайона» проходили по высотам севернее и западнее деревень Буленвинкель и Некнин, упираясь левым флангом в море, а правым — в реку Персанта. На высотах были отрыты укрепления полного профиля и установлена артиллерия. Промежутки между укреплениями представляли собой болотистые низины, усиленные специальными затопляемыми районами и засеками. Юго-восточнее Буленвинкеля располагалось сильное передовое укрепление, западнее Некнина — другое (Грюненшанц). Принц Вюртембергский имел 12 тысяч человек, гарнизон самой крепости — 4 тысячи. Кроме того, летучие корпуса Вернера и Платена прикрывали подходы к Кольбергу с востока.
Получив командование осадным корпусом под Кольбергом, Румянцев весьма распорядительно взялся задело. Ему первым из осаждавших Кольберг русских командиров удалось наладить действительно четкое взаимодействие с флотом. Кроме того, он начал активные действия на дальних подступах к крепости. Еще в мае войска Румянцева (подкрепления наконец-то были получены) сосредоточились в укрепленном лагере Альт-Бельц, где командующий решительно реорганизовал их. Корпус был разбит на бригады в составе двух полков и гренадерского батальона (сводился из полковых гренадерских рот). Из охотников, по прусскому образцу, сформировали легкие егерские батальоны для действий в густых померанских лесах и для поддержки легкой конницы. Для несения нарядов (чтобы не отвлекать полевые войска) были созданы Штабной батальон и Штабной эскадрон. Налажено снабжение (впервые за всю войну). После этого началось обучение войск.
В этих условиях Румянцев принялся за составление плана осады. Первый его вариант, подготовленный инженер-полковником де Молином, оказался столь бредовым, что командующий выгнал автора из корпуса, пригрозив повешением. Второй вариант — полковника Гербеля — оказался вполне удачным. Первым шагом стала операция по оттеснению частей пруссаков в лагерь принца Вюртембергского и захвату передовых укреплений Кольберга. 19 августа русские двинулись вперед: после усиленных поисков по обоим берегам Персанты противник был отброшен в Кольбергский и Боденхагенский леса, а затем ушел в свои укрепления.
В то же время небольшой русский флот под командой вице-адмирала Полянского[71] начал блокировать и бомбардировать город с моря, предоставив в распоряжение Румянцева десантный отряд в 2000 человек с артиллерией под командованием командора Спиридова. После трехдневной бомбардировки береговые батареи Кольберга замолчали. Румянцев вместе с десантом приблизился к лагерю принца Вюртембергского. В это время с фланга по ним ударил отряд генерала фон Вернера (конница, усиленная артиллерией), прикрывавший большой прусский транспорт. Однако эта атака полностью провалилась: казаки отбили нападение, применив свой излюбленный «вентерь» — ложный отход с последующим окружением противника. Пруссаки откатились в Трептау, где их атаковал отряд полковника Бибикова (драгуны, казаки и два батальона гренадер), окружил и пленил, захватив 600 человек, в том числе и самого Вернера. У Румянцева погибло только 50 человек.
Так русские отомстили за недавнее разграбление своего вагенбурга Платеном (вообще прусские «партизанен» вели себя очень активно и смело, доставляя Румянцеву массу неприятностей — Платен по приказу Фридриха уничтожал русские коммуникации в Польше, на пути от Познани к Бреслау разбивал магазины и транспорты, взял Познань, уничтожил там все стратегические запасы и прорвался через Ландсберг в Померанию).
Итак, после Трептауского боя корпус Вернера был рассеян, но на фланге русских оставался Платен, имевший 14 пехотных батальонов, 25 эскадронов драгун и 30 — гусар. В распоряжении пруссаков находилась отлично организованная коммуникация Нижний Одер — Кольберг, которая снабжала крепость и полевые прусские войска всем необходимым. Борьба за лишение противника линии снабжения крепости и лагеря вылилась — в ряд боевых столкновений.
В войсках Румянцева в период действий под Кольбергом получили применение «густые колонги», рекомендованные еще Уставом 1755 года. В бою под Трептау отряд полковника А. И. Бибикова из состава осадного корпуса атаковал противника, «сделав батальонную колонну». Необходимо обратить внимание на то, что Румянцев и до этого обучал пехоту своего корпуса действиям в колоннах.
Румянцев, как и раньше, широко и эффективно применял кавалерию, причем в Померании свой первый опыт самостоятельного командования получил подполковник А. В. Суворов (командовал Тверским драгунским полком во время болезни его командира, полковника барона Медема). Наглухо перекрыв доставку гарнизону Кольберга пополнения, вооружения и провианта (в прошлые осады этого сделать так и не удавалось), 13 сентября Румянцев принялся за «правильную» осаду крепости.
Атака русских 7 и 8 сентября на прусский лагерь закончилась не очень удачно: хотя на правом фланге им удалось взять окопы у Боденхагенского леса, правофланговое приморское укрепление захватить не удалось. Попытка овладеть Грюненшанцем на левом крыле пруссаков провалилась. Командовавший русским отрядом на этом участке подполковник Шульц сбился с дороги и при запоздалой попытке штурма понес тяжелые потери, за что и был отдан под суд. В это время активизировался Платен: своим движением к Висле он мог отсечь Румянцева от главных сил русской армии, а ударом на северо-восток — полностью перерезать все коммуникации осаждающих. Туда он и ударил.
