Для этого он созвал всех своих генералов и штаб-офицеров и сказал им:
«Господа! Вам известно, что Карлу Лотарингскому удалось завоевать Швейдниц, разбить принца Бевернского и овладеть Бреслау в то время, как я отражал французов и имперские войска. Часть Силезии, моя столица и находившиеся в ней военные запасы погибли. Бедствие мое дошло бы до высочайшей степени, если бы я не уповал на вашу твердость, на ваше мужество и любовь к родине, которые вы мне доказали во многих случаях. С глубоким умилением сердца сознаю ваши заслуги, как мне, так и отечеству оказанные! Между вами нет ни одного, кто бы не ознаменовал себя великим, достославным подвигом. Ласкаю себя надеждой, что и в предстоящих обстоятельствах ваше мужество оправдает надежды государства.
Решительная минута наступает. Я почел бы все сделанное мною ничтожным, если бы оставил Силезию в руках австрийцев. Итак, знайте, где бы я ни встретил неприятельскую армию, я атакую ее против всех правил тактики, несмотря на то что она втрое сильнее нас. Ни позиция австрийцев, ни число их здесь не идут в расчет, все это преодолеет храбрость моих войск и точное исполнение моих приказаний. Я принужден решиться на этот шаг, или все пропало! Мы должны разбить врага или все лечь под его батареями! Так я думаю, так буду действовать.
Объявите мое намерение всем офицерам армии. Приготовьте солдат к явлениям, которые должны последовать, и внушите им слепую покорность моей воле. Если вы чувствуете, что вы настоящие сыны Пруссии, то верно поймете честь, которой я вас удостаиваю. Если же между вами есть такие, которые боятся разделить со мной всю опасность, они могут сейчас же взять отставку. Даю честное слово: я не оскорблю их упреком».
Мертвая тишина господствовала в тесном кругу, в котором говорил Фридрих. Офицеры молчали, но на лицах их выступил огонь воодушевления, кровь кипела в их жилах, каждый внутренне клялся жить и умереть вместе с великим монархом. Фридрих с видимым удовольствием заметил действие, произведенное его словами. Помолчав минуту, он продолжал с приятной улыбкой:
«Я наперед предчувствовал, что ни один из вас меня не покинет. Теперь я вполне полагаюсь на ваше усердное содействие и наперед уверен в победе. Если я паду и не в состоянии буду наградить вас за ваши подвиги — отечество их не забудет, оно обязано дать награду своим защитникам! Ступайте в лагерь и повторите полкам все, что вы слышали».
Общий энтузиазм воодушевил собрание. Все клялись заслужить милость короля; слезы и слова их доказывали, что эта клятва вырвалась прямо из сердца. Тогда Фридрих поднял гордо голову, строгий взгляд его окинул окружающих. «Еще слово! — сказал он генералам, готовым идти. — За неисполнение моих приказаний я буду строг, неумолим! Тот кавалерийский полк, который по первому слову не врубится в неприятеля, я после битвы спешу и обращу в гарнизон. Каждый пехотный батальон, который хоть на одну секунду остановится, какие бы препятствия он ни встретил, будет лишен знамени, шпаг и нашивок. Теперь прощайте, господа! Мы побьем врага или никогда более не увидимся!» (Кони. С. 330).
Воодушевление, которое Фридрих сумел разжечь в своих генералах, как электрическая искра сообщилось и всей остальной армии. «По всем жилам войска разлился восторг: радостные крики и песни раздались в лагере и возвестили королю, что он смело может на все решиться».
4 декабря прусская армия оставила свой лагерь с барабанным боем и трубным звуком и вышла на восток. Главные силы австрийцев (66 человек и 200 орудий) стояли в укрепленном лагере под Бреслау. Туда был направлен марш пруссаков. Сам король вел авангард. Недалеко от Неймарка он узнал, что этот город занят австрийскими кроатами и пандурами. Гористая местность за Неймарком входила в план его операций. Не дожидаясь пехоты, он ударил в ворота города, сбил их и ворвался внутрь. Большинство неприятеля после легкой сечи сдалось в плен. Вечером того же дня Фридрих узнал, что Карл Лотарингский вывел свое войско из шанцев и шел навстречу пруссакам, чтобы одним ударом меча уничтожить «берлинский вахтпарад», как он называл незначительную армию Фридриха. Фридрих обрадовался при этом известии. С веселым видом пошел он в комнату для отдания пароля и сказал своим генералам: «Лисица вышла из норы, теперь не уйдет от ловца!» За ночь были сделаны все распоряжения к битве.
Утром 5 декабря Фридрих двинул свое войско (40 тысяч человек при 167 пушках) вперед, не зная еще позиции австрийцев. Выезжая перед армией, он подозвал к себе офицера с пятьюдесятью гусарами. «Слушай, — сказал он ему, — в сегодняшней битве я буду часто в опасности. Ты со своими гусарами должен прикрывать меня. Не отъезжай ни на шаг и смотри, чтобы я не попал в руки этих негодяев. Если меня убьют, прикрой тело мое плащом и пошли за фургоном… но ни полслова о моей смерти! Пусть баталия продолжается, и неприятель будет разбит непременно».
Первые колонны на походе запели церковный гимн. Один из генералов спросил короля, не прикажет ли он им замолчать? «Нет, — отвечал Фридрих, — они с Богом идут на врага, и Бог нам даст победу!»
Австрийская армия (непосредственно на поле сражения Карл имел 66 тысяч человек при 300 орудиях) растянулась на 5 миль фронтом на запад, заняв цепь высот неподалеку от Бреслау. На обоих флангах стояла кавалерия. Конницей правого фланга (у Нипперна) командовал генерал Лукези, центром — принц Карл, правофланговой кавалерией (у Заашютца) — Надасти.
Карл, уверенный, что противник применит свой излюбленный маневр охвата находящегося на ровной местности левого австрийского крыла, расположил свои резервы за ним. Однако Фридрих двинулся вперед четырьмя колоннами против правого фланга противника. Центральные колонны составляла пехота, фланговые — кавалерия (левым флангом, у Борне, командовал Дризен, правым, у Шригвица, — Цитен). Центр возглавлял Фридрих.
Штаб-офицер фузилерного полка принца Генриха Прусского (слева) и обер-офицер пехотного полка фон Винтерфельда (1757 год). Офицер полка Винтерфельда: мундир синий с красной подкладкой, обшлагами и лацканами. По краю лацканов и обшлагов идет серебряный галун. Петлицы серебряной вышивки. Пуговицы белые. Жилет и панталоны палевые, штиблеты мерные. Манишка белая кружевная, галстук красный. Офицерский знак: серебряное поле, золотые кайма и арматура, черный орел на белом щитке. Шляпа с прорезным серебряным галуном. Кисточки по углам серебряно-черные. Бант кокарды черный, петлица и пуговица серебряные. Офицерский шарф серебряный с черной нитью. Перчатки замшевые. Древко эспонтона темно-синее. Шпага с золоченым эфесом, серебряно-черным темляком. Ножны коричневой кожи с латунной законцовкой. Трость натурального дерева с коричневым темляком. Офицер полка принца Генриха: мундир, жилет, панталоны — как у всего полка (см. выше) с указанными офицерскими отличиями. Подкладка мундира красная. На шляпе белый плюмаж штаб-офицеров. Сапоги черные с белыми штибель-манжетами.
Прусский авангард дошел до небольшой деревушки Берне и едва миновал ее, как увидел перед собой белые мундиры неприятельской конницы.
Фридрих, полагая, что это правое крыло австрийцев, немедленно приказал их ударить. В четверть часа дело было кончено; сбив австрийский авангард у Борне, большую часть отряда прусские гусары пленили, остальные обратились в бегство. Тогда только, на довольно далеком расстоянии, открылось настоящее правое крыло неприятельской армии, которому эта горсть кавалерии служила аванпостом. Фридрих с трудом мог сдержать увлечение своих гусар, которые хотели броситься на первую неприятельскую линию. Пленных отправили в Неймарк, но сначала провели перед всем прусским фронтом, чтобы этим первым успехом возбудить мужество пруссаков. Фридрих взъехал на пригорок. Оттуда перед ним открылась вся позиция австрийцев. Более чем на милю тянулись их линии в несколько рядов. Центр прикрывала деревня Лейтен.
Первая стычка с кавалерией заставила австрийцев думать, что Фридрих намерен атаковать их правое крыло, и потому они поторопились усилить его войсками. Но Фридрих, напротив, находил, что левое крыло представляет гораздо больше удобств для нападения (из чего вначале и исходил Карл Лотарингский). Армия его отчасти была прикрыта пригорками: широким полукругом отодвинул он ее влево, оставив левофланговую колонну кавалерии в тылу, чтобы с ее помощью произвести активную демонстрацию против правого фланга Карла. Австрийцы заметили это движение, но, не подозревая настоящих намерений Фридриха, полагали, что он хочет избежать битвы. «Бедняги ретируются, — сказал граф Даун принцу Лотарингскому, — не трогайте их, пусть идут!» Все это время обе пехотные колонны маневрировали влево, к крылу австрийцев, расположенному к югу от Лейтена, оставаясь незамеченными для врага.
