- Выдрали глотку, - кивнул Лорен, - и вывернули кишки наизнанку. Словно консервным ножом. Мух налетело - прорва.

- У меня то же самое. - Клей присел на верхнюю ступеньку крыльца. Взгляд его непроизвольно стремился туда, где произошло это массовое убийство. За высокой травой тушек не было видно, но казалось, что даже сюда доносится неумолчное жужжание мух, эхом отдаваясь в ушах. - Как раз собирался пойти позвонить Велдону, - сказал он. - Может, он как-нибудь разберется с этим.

- Тебе сегодня никто не звонил? - спросил Лорен, отгоняя от лица назойливую муху.

- Не знаю. Все утро был в поле, - покачал головой Клей. - А что?

Лорен громко вздохнул и пнул тяжелым рабочим ботинком по крыльцу. От подметки отвалился кусок засохшей земли.

- Не слышал, что случилось?

Клей отрицательно покачал головой. Лорен немного помолчал.

- Епископальную церковь знаешь? - наконец произнес он. - Ну, которая за больницей?

- Ты же знаешь, я далек от этого.

- Ну, не в этом дело. Моя Верна в нее ходит. Новая, современная, довольно симпатичная. А дело в том, что кто-то испохабил весь фасад здания. "Будьте вы прокляты, катитесь к черту" и так далее. Написано козьей кровью.

- Козьей кровью?

- Карл Чмура с самого утра обзванивает всех фермеров. Может, и тебе звонил, но тебя не было.

- Я был в поле, - повторил Клей. - Он встал и поморщился от острой боли в ноге. - Пожалуй, надо им позвонить. - Держась за перила, он кое-как преодолел последние ступеньки и потянул на себя потрепанную и выгоревшую сетчатую дверь. - Зайдешь или так будешь стоять? - полуобернувшись, спросил он соседа.

Лорен поднялся за ним и перехватил закрывающуюся дверь. Клей уже ковылял по длинному коридору в глубину дома.

- У тебя найдется кофе или что-нибудь? - крикнул ему вслед Лорен.

- Утром не успел ничего приготовить, - откликнулся Клей. - Иди на кухню, завари кофейку. Где что - сам знаешь.

На кухоньке было безупречно чисто, как это обычно было заведено у Гленды. На старом холодильнике "Сирс Колдспот" боролся за жизнь тот же анемичный, полузасохший вьюнок, на столе, покрытом красно-белой клетчатой скатертью, в коричневой плетеной корзинке аккуратно лежали выцветшие пластиковые цветы. Древняя газовая плита, как всегда, блестела. На фоне сияющего фаянса чернело несколько трещин. Окно над раковиной выходило в теплицу. Солнечный свет, пробиваясь сквозь пеструю листву, ярко заливал все помещение.

По белому кафельному полу Лорен подошел к посудным ящикам, которые висели по обе стороны от раковины. Он взял полупустую банку кофе "М-Джей-Б", высыпал две пластиковые ложки в кофеварку и уже собрался залить в нее воды, как услышал грохот в глубине дома. Бросив чашку с водой в раковину, он выбежал в коридор.

- Клей! Клей!

Лорен поспешил дальше. Стук его тяжелых рабочих ботинок гулко раздавался в тишине фермерского дома. Из комнат не доносилось не звука. По пути он заглянул в бывшую швейную комнату Гленды. Ничего. Спальня Клея. Пусто.

Кабинет Клея.

Фермер лежал на полу в окружении свалившихся с полок книг и разного рода безделушек. Застывшие широко раскрытые глаза странным образом косили куда-то вбок. На щеках - несколько тонких красных царапин. Рот словно насильно раздвинут. Язык далеко вывалился между оскаленных зубов. Пальцы с силой сжаты в кулаки. На пальцах - мелкие капельки крови.

Лорен отшатнулся, мгновенно почувствовав приступ тошноты от удушливого запаха смерти, усиленного застоявшимся воздухом закрытого, без окон, помещения. Ухватившись за дверной косяк, он прислонился к стене, закрыл глаза и попробовал несколько раз глубоко вздохнуть. Все стены кабинета были забрызганы кровью. Каким-то образом сюда уже проникли мухи. Они монотонно жужжали, предвкушая кровавое пиршество. Звук в мертвой тишине дома казался неестественно громким.

Лорен развернулся, собираясь вернуться на кухню, и замер.

Откуда взялась эта кровь? На скрюченных пальцах Клея было всего лишь несколько капель. Еще пара кровавых полос на щеках, но все остальное тело его друга казалось нетронутым. Он обернулся и, чуть не задохнувшись, уставился в угол кабинета.

Нечто мелкое, хихикающее, неясное, розово-красное, метнулось от тела Клея под кровать.

От импульса безотчетного страха перехватило сердце.

- Эй! - громко крикнул Лорен.

Тварь метнулась из-под кровати и в мгновение ока вцепилась в ноги Лорена. От удара чуть ниже колен он грохнулся навзничь. На какой-то миг он оказался лицом к лицу с Клеем Генри и увидел в его остекленевших глазах свое отражение. Потом что-то мелкое, острое и болезненное впилось ему в затылок, и он потерял сознание.

Гордон сидел за печатной машинкой у открытого окна. Небольшой пластмассовый вентилятор гнал воздух прямо в лицо. Но даже искусственный ветер не помогал. Пот струился по щекам, отдельные капли падали на лист белой бумаги. Брэд был прав. Жара невыносима. Он провел ладонью по потным волосам. Да, кажется, он начинает ненавидеть лето, всерьез ненавидеть. Совершенно не американское отношение. Полагалось любить долгие летние дни, любить играть в волейбол и другие игры на свежем воздухе, устраивать пикники и слушать "Бич Бойз". Но вечерами темнело не раньше девяти, а дни стояли жаркие, влажные и не доставляли ни малейшего удовольствия. Понятно, что тебе жарко, когда таскаешь ящики с пепси. Этого можно ожидать. Но и дома, в одних шортах, без рубашки, он потел как свинья. Во время печатания голая спина болезненно прилипала к реечной спинке стула. Наступило время муссонов, и, разумеется, вечерами и ночью стало прохладнее. Но по утрам жара снова вступала в свои права.

Марина, напротив, любила лето. Всегда любила и, видимо, будет любить и дальше, хотя одному Богу известно за что. Он видел, как она лежит на своем серебристом, словно сделанном из фольги "космическом покрывале" на совершенно открытом пространстве перед домом, стремясь усилить и без того приличный загар. Протянув руку к стоящему у машинки высокому стакану, он отхлебнул чаю со льдом. Чай он налил недавно, но запотевший стакан уже успел создать на столе лужицу. Гордон вытер ее рукой. Вернув стакан на место, он перечитал последнюю фразу, подумал минуту, потом выдрал лист из машинки, скомкал его и метнул в переполненную корзинку для бумаг. Марина повернулась на бок и, прикрыв ладонью глаза от солнца, крикнула:

- Я все слышу!

- Слишком жарко для работы, - с улыбкой ответил он. - Ты все утро об этом говоришь.

- Все утро так и есть.

Марина встала. Вся спина оказалась в замысловатых узорах от рифленой поверхности "космического покрывала". Потом нагнулась поднять очки и лосьон для загара, представив его взору идеально круглую попку. Он громко свистнул. По-прежнему прикрывая ладонью глаза от полуденного солнца, Марина обернулась.

- Если ты больше ничего не собираешься делать, тогда поехали в город. У меня там кое-какие дела.

- Какие это дела?

- Дела. - Она высунула язык. - А это тебе за свист. Свинья.

Гордон смотрел, как она складывает покрывало, берет его под мышку и шлепает босиком по каменистой дорожке к боковой двери дома. Этим летом жена немного пополнела. На самом деле не настолько, чтобы бросалось в глаза; она по-прежнему выглядела стройненькой, даже в своем мини-бикини - всего лишь небольшое, едва заметное утолщение в области некогда совершенно плоского животика. Конечно, кто бы говорил. Он бросил взгляд на свое расползающееся пузо. Даже с учетом повышенной потребности в прохладительных напитках и, соответственно, дополнительного объема работы, у него явно начал расти так называемый пивной живот. Все эти такелажные работы укрепляли руки, но на животе никак не сказывались. Он улыбнулся. Может, им обоим пора начать заниматься зарядкой - заказать, например, видеокассету с аэробикой Джейн Фонды.

Проходя мимо кабинета, Марина заглянула в открытую дверь.