Вторая встреча произошла в феврале 1962 года, когда Мэрилин снова оказалась приглашенной на прием, который был организован в честь президента, — на сей раз на Манхэттене, в доме Фифи Фелл, богатой вдовы известного промышленника. Из нью-йоркской квартиры Мэрилин в резиденцию Фелл ее сопровождал Милтон Эббинс; он же проводил актрису домой.

Третья встреча состоялась в субботу, 24 марта 1962 года, когда и президент, и Мэрилин были гостями Бинга Кросби^[452]в Палм-Спрингс. Именно в этом случае она позвонила Ральфу Робертсу из спальни, где пребывала вместе с Кеннеди.

«Она спросила у меня про одну мышцу, — рассказал Ральф, — знакомую ей по книге Мейбл Элсворт Тодд [«Мыслящее тело»], и было ясно, что она беседует на эту тему с президентом, который был известен тем, что испытывал разного рода недомогания и проблемы с мышцами и позвоночником»^[453]. Ральф в точности запомнил не только каждый вопрос Мэрилин, но и ту свободу, с которой Кеннеди, переняв у актрисы телефонную трубку, лично поблагодарил его за квалифицированную консультацию. «Потом, когда все тряслось от сплетен, — вспоминал Ральф, — Мэрилин сказала мне, что ее "роман" с JFK^[454]— это лишь те минуты, которые она провела с ним тогдашней мартовской ночью. Разумеется, все случившееся весьма приятно пощекотало ее честолюбие: ведь президент через Лоуфорда добивался свидания с нею на протяжении целого года. Многие люди считали, что той субботой дело не ограничилось. Но из разговора с Мэрилин у меня сложилось впечатление, что ни для нее, ни для него это не было каким-то особо важным событием: встретились, и на том конец».

Четвертая (и последняя) встреча имела место в мае 1962 года во время легендарного торжественного концерта, организованного в «Мэдисон-сквер-гарден» по случаю дня рождения Кеннеди и закончившегося банкетом в доме видного менеджера Артура Крима и его жены Матильды, которая была ученым-биохимиком и впоследствии неоднократно получала награды за огромный вклад в борьбу со СПИДом. Эта майская встреча была наиболее краткой, потому что президент, его брат и вся семья были целый вечер окружены толпой друзей, почитателей и журналистов.

Даже если бы искренность, характерная для Мэрилин в подобных вопросах, была единственным доказательством — а правда такова, что актриса никогда не преувеличивала, но и не минимизировала своей эмоциональной вовлеченности, — то и тогда можно было бы принять ее версию о единственной интимной ночи. Существует, однако, и объективное доказательство, подтверждающее слова Мэрилин. Небылицы о ее долговременном, длившемся от года до десяти лет романе с Джоном Кеннеди были высосаны из пальца алчущими сенсаций журналистами, а также людьми, рвавшимися быстро заполучить деньги или славу, — в общем, теми, кто не анализировал исторические факты и поспешно отказался от возможности воспользоваться достоверными источниками.

В принципе говоря, имелись по меньшей мере еще две знаменитые актрисы с белокурыми волосами, интрижки которых с президентом Кеннеди гораздо легче доказать. Одна из них, Анджи Дикинсон, в момент завершения этой книги уже почти окончила писать автобиографию — в которой с подробностями изложила свое любовное приключение с президентом, — как вдруг решила обойти вопрос о романе с Кеннеди. Однако без этой сюжетной линии повесть о ее жизни утратила свою пикантность и драматичность. По зрелом размышлении она забрала рукопись из издательства, вернула аванс, полученный в счет согласованного гонорара, и, поближе познакомившись с царством публикаторов, раз и навсегда забросила надежду на выход своей книги в свет. Вторая блондинка из актерской гильдии, чья автобиография напечатана, ни словом не вспомнила о своем непродолжительном романе с президентом.

«[Кеннеди] нравился Мэрилин и как мужчина, и как президент», — сказал Сидней Сколски, один из первых друзей актрисы, который был проинформирован о мартовском рандеву; он добавил, что ей понравился и скрытый привкус этого события — в воображении она видела «маленькую, всеми покинутую сиротку, которая позволяет себе закрутить свободную любовь с президентом свободной страны». И, как она вскоре сказала Эрлу Уилсону, Руперту Аллану и Ральфу Робертсу, президент показался ей забавным, интересным и милым сотоварищем, не говоря уже о том, что все случившееся невероятно льстило ей. Что касается отношения к миссис Кеннеди, — добавил Сколски, — «Мэрилин и не завидовала ей, и не испытывала на нее обиду»; актриса отлично понимала, что ее собственная роль в жизни Кеннеди (как и роль других женщин, о которых она знала) по необходимости ограничивается поверхностным и недолгим знакомством.

Посмертные сенсации, касающиеся внебрачных романов Кеннеди, показывают, что по совершенно очевидным причинам было невозможно, чтобы президент серьезно увлекся какой-то единственной женщиной. Преувеличение его «любовного приключения» с Мэрилин является частью мифа о короле Артуре^[455]из Камелота — некоего представления о властелине, которое позднее было перенесено на краткое президентство Кеннеди. У обывателей существовала потребность веры в традицию придворных интриг и супружеских измен — вспомним только Ланселота и Джиневру^[456], Карла II и Нелл Гвинн^[457], Эдуарда VII и Лили Лэнггри^[458]; к тому же Нелл и Лили были актрисами. Джону Ф. Кеннеди могло казаться, что он милостиво использует droit du seigneur ([буквально: «привилегию сеньора»] то есть право первой ночи).

В такой ситуации могло бы, несомненно, состояться лишь единственное свидание симпатичного и располагающего властью президента и триумфальной королевы кино; если воспользоваться еще одним сравнением из легенд о короле Артуре, то можно сказать, что туманы Авалона быстро рассеялись под падающим на сцену светом правды.

Окончательное и бесповоротное установление фактов важно в данном случае не только из соображений необходимости придать истории точность, но и по причине отвратительных и позорных сплетен, которые стали циркулировать после смерти Мэрилин. Безосновательные, оскорбительные и лживые байки о ее одновременном или более позднем романе с Робертом Ф. Кеннеди, младшим братом президента и генеральным прокурором США, повторялись с еще большим упорством, нежели сенсации насчет ее связи с президентом. Это привело и к абсолютно беспочвенному утверждению о том, что смерть актрисы связана с Робертом Кеннеди — подозрению настолько абсурдному, что оно могло бы показаться забавным, если бы не вредило репутации серьезного человека^[459].

Сплетни о романе с Робертом Кеннеди опираются на простой факт, заключающийся в том, что он действительно виделся с Мэрилин Монро, причем четырежды; это вытекает из их календаря встреч за 1961 и 1962 годы, а также из свидетельства одного из ближайших сотрудников Роберта Кеннеди в тот период, Эдвина Гутмена. Однако можно наверняка утверждать, что Роберт Кеннеди никогда не делил ложе с Мэрилин Монро.

Гутмен, лауреат Пулитцеровской премии, любознательный и въедчивый репортер и журналист, был в аппарате Роберта Кеннеди специальным помощником по вопросам публичной информации, а также высшим чиновником министерства юстиции по работе с прессой. Расписание поездок генерального прокурора, охватывающее 1961—1962 годы (и сохранившееся в Библиотеке имени Джона Ф. Кеннеди, а также в государственных архивах), подтверждает подробные сведения, изложенные Гутменом. Все это вместе доказывает лишь одно: Роберт Кеннеди и Мэрилин Монро поддерживали только светско-компанейские контакты, которые на протяжении почти десяти месяцев свелись к четырем встречам и нескольким разговорам по телефону. Даже если бы у них обоих имелось желание пофлиртовать — что является чисто теоретическим предположением, — то все равно из этой готовности ничего не могло получиться, принимая во внимание места их пребывания в течение указанного периода.