– Лин? – сглотнула я, от растерянности едва не уронив кота на пол. Но шейри быстро сориентировался, подтянулся и снова на меня взглянул. В упор. Своими необычными, слегка раскосыми глазами, в которых светилось так много… но одновременно не было почти ничего знакомого.

– Это ты? – вдруг спросил он неожиданно глубоким, бархатистым, каким-то рыкающим голосом, от которого стены палатки заходили ходуном, а я с ног до головы покрылась холодными мурашками.

– Я, Лин.

– Хорошо, – удовлетворенно отозвался бывший демон, после чего закрыл глаза и, по-хозяйски пристроив мордочку на моем плече, снова крепко уснул.

Какое-то время я сидела ни жива ни мертва, с тревогой ожидая, что будет дальше, но он просто сладко сопел мне в шею и больше не собирался говорить.

Я прикрыла глаза и мысленно досчитала до десяти, чтобы успокоить зашедшееся в бешеном галопе сердце.

А вот об этом я братикам не сказала. И даже намекать не посмела на то, что Лин сейчас… как бы это сказать… совсем не тот, которого они знали. Вернее, на самом деле именно сейчас он стал настоящим Линкхардом, но вот что это означало – не знаю ни я, ни, наверное, сам Аллар. Слишком уж это невероятно. И слишком сильно Лин изменился после того, как я велела ему стать самим собой.

Конечно, я хотела, чтобы он жил. Была безумно рада, что у него это все-таки получилось. Но то, кем он стал, и то, как он смотрел на меня последние два дня… боже… я даже не знаю, что именно натворила! И о чем именно его попросила, когда неистово умоляла снова стать цельным!

И вот он стал. Мой знакомый до боли ведьмин кот. Ехидный кошак, крылатый конь, самый преданный и верный друг, в которого так неожиданно превратился несносный, эгоистичный демоненок. Я знала форму каждого коготка на его лапках. Знала, чего он боялся, о чем мечтал, к чему стремился, чего желал и от чего хотел отказаться ради меня… но когда наутро после самого трудного дня в моей жизни он открыл эти странные, будто бы напоенные солнцем глаза и посмотрел так, будто видел впервые в жизни… честное слово, у меня сердце ухнуло в пятки. Потому что это больше не был мой маленький Лин. Это был кто-то другой. Кто-то неизмеримо старше, мудрее и вместе с тем суровее него. Кто-то иной, кто вдруг проснулся в теле бывшего кота-шейри. Кто-то, кому удалось прожить сотни эпох. Кто видел рождение и расцвет этого мира. Кто предал своего создателя, решив, что сделает это лучше. И принял затем на свои белоснежные крылья непроглядную тьму Подземелий.

Он отвернулся потом от Айда – это правда, которую подтвердил сам владыка ночи. Был наказан за свой проступок. И наказан страшно – расколотой личностью, потерянной памятью, разбитой на множество частей душой. Однако в то утро, когда я впервые посмотрела на него без масок, мне стало страшно. Я вдруг испугалась, что после всего случившегося потеряю его навсегда. Моего хитрого демона, славного ангела, верного хранителя, не побоявшегося сломать крылья ради того, чтобы я жила… я вдруг испугалась, что то существо, которым он стал, забудет меня. И того, что он теперь, по большому счету, не нуждается ни во мне, ни в нашем общем прошлом, ни в наших совместных воспоминаниях.

Не знаю, что на меня тогда нашло. Наверное, не увидев привычной теплоты в раскосых кошачьих глазах, я с перепугу чуть не выронила его из рук. А потом еще и вскрикнула: «спи!», как если бы он по-прежнему должен был повиноваться. Сделала это машинально. По привычке, если хотите. Трудно перестроиться на новый лад, когда так долго привыкала к статусу хозяйки.

Однако Лин, как ни странно, послушался – удивленно моргнув, как-то разом обмяк и послушно закрыл глаза. Правда, перед этим мне все равно показалось, что в них мелькнул укор, как если бы он все понял и даже грустно покачал головой в ответ на мой иррациональный страх. А когда снова проснулся, то почему-то этого «древнего и мудрого» в его глазах больше не было. Просто котенок – маленький, слабый, который поначалу не умел толком разговаривать.

Признаюсь, это испугало меня снова, однако не настолько, как его первый взгляд. Во второй раз я пришла в себя гораздо быстрее, а потом заметила, что учится он поразительно быстро, и потихоньку начала успокаиваться. Повторяла про себя, что иного и быть не могло – он стал другим, новым. Таким, каким я его еще не знала. И нет ничего удивительного, что теперь он учится и разбирается во всем самостоятельно. Я ведь этого хотела?

Как бы там ни было, всего за какой-то жалкий день бывший шейри научился заново разговаривать. Он снова начал ходить. Потом побежал. Вдоволь наигрался с детьми Риа. Заново познакомился с Уром, сделав это так, будто видел его впервые в жизни. Серому коту я едва успела подать знак, чтобы не наговорил лишнего, но тот и сам понял, что творится неладное. Правда, когда я позже его об этом спросила, Ур ответил, что удивлен. Но при этом и рад, потому что от Лина больше не пахло Подземельем.

Еще через час мой новорожденный друг уже вовсю носился по Харону вместе с детьми Ура, ведя себя в точности, как они, рыча и негодуя на всякие пустяки, радуясь пролетающим мимо бабочкам и изумленно следя за каждым новым событием, словно настоящий маленький кот, впервые начавший постигать премудрости жизни. Правда, есть, как все живые, обычную пищу он все-таки не стал – вместо обеда забрался ко мне на руки и примерно с полчаса подремал, с удовольствием слизывая с моей дейри самые светлые и самые темные частички. Причем они доставляли ему удовольствие в равной степени, о чем с удивлением поведала Риа. И не причиняли никакого вреда – ни те, ни другие.

А тем же вечером в нем опять проснулся кто-то чужой и непонятный. Мелькнул где-то в самой глубине зрачков, ненадолго заглянул в мою душу, но увидел там тревогу и все с тем же укором исчез. Довольно надолго – как раз до этого самого момента. Посмотрел на меня, оценил, изучил, подумал… после чего бесследно пропал, так и не сказав, чего же именно он от меня ждет.

Я устало помассировала лицо, мельком отметив, как тихонько подрагивают пальцы. Черт… совсем я с ума схожу с этими загадками. Сначала Лин, теперь Риг, потом орденцы… так и свихнуться недолго.

Интересно, помнит ли Лин, кем был все последние годы? Помнит ли меня? Наших друзей? Свою прошлую жизнь? Или для него это действительно – второе рождение? С чистого листа?

Не знаю.

На самом деле я просто ничего не знаю! И не имею представления, кого из нас теперь надо больше беречь. То ли меня – молодую Ишту, а то ли его – новорожденного айри, едва вышедшего в новый для него мир. В любом случае рассчитывать на него мы пока не можем – в своем новом воплощении Лин слаб и не представляет угрозы. Скорее всего, он больше не сумеет нам помочь, а то, может, и не поймет наших устремлений – слишком уж чужд был тот взгляд, который я сегодня ощутила.

Так что пусть себе спит и набирается сил. Пусть забудет о страшном прошлом, в котором он не был по-настоящему собой. Пусть живет и радуется. Без боли, сожалений, без ярости и злобы, горечи предательства, наконец. Пусть помнит лишь то, чем сам хотел бы поделиться. И пусть наслаждается тем, чего многие века был жестоко лишен. Он это заслужил. Жертвенностью своей, заботой и любовью, которую я, что бы ни случилось с нами, никогда не смогу забыть.

Я порывисто обняла доверчиво прижавшегося кота, а потом уткнулась носом в густую шерстку и, крепко зажмурившись, прошептала:

– Живи, Лин… будь счастлив, а большего мне не надо.

Разбудили меня звуки осторожных шагов и бережное прикосновение к плечу.

Что?! Разбудили?! Неужели я все-таки задремала?!

Ах, демон, и правда…

Открыв глаза и увидев озабоченное лицо Аса, я смущенно кашлянула.

– Что, уже время?

– Устала? – вместо ответа спросил брат, когда я поспешно отодвинулась от Рига, на плече которого так славно сейчас прикорнула, и привычным движением проверила, на месте ли Лин. – Прости, я не хотел тебя будить, но…

Я ожесточенно потерла виски.