В этот момент дверь за спиной незваного гостя скрипнула – это ввалился бухой в стельку Петюня-Удод. Узрев неожиданную картинку и пьяных (а частью протрезвевших) братанов с трещотками наготове, он едва не присел.

– Мля, чё за нахрен?!

Плохо вменяемый от ханки сталкер вскинул «калаш» и, не долго думая (а лучше сказать, не думая вообще), вдавил спусковой крючок. Пули короткой очереди с опозданием прошили пространство, где только что находилась спина молодого человека. Реакция «гниденыша» оказалась мгновенной. За секунды до выстрелов, словно предсказав дальнейшее развитие событий, он потянул на себя тело охранника, развернул его ко входу лицом и пинком придал ускорение. Уже прошитый пулями вышибала пролетел по инерции и грохнулся всей массой жирного тела на горе-стрелка. Почти одновременно заблевали свинцом остальные трещотки. Руки сталкеров тряслись – то ли от ханки, то ли от куража. Возможно, только поэтому никто не срезал шустрого туриста за секунды, пока в помещении горел свет.

Молодой человек, обладавший почти нечеловеческой прытью, не просто успел выйти из зоны перекрестного огня, но выстрелил на лету из трофейного оружия. Его пули не зацепили никого из бродяг. Их цель была за спинами сталкеров. Один за другим стальные сердечники прошили распределительный короб и разнесли в клочья электрическое содержимое. Из щитка харкнул сноп искр, и лампы, освещавшие большой зал, мгновенно погасли.

Заведение погрузилось в кромешный мрак, нарушаемый лишь вспышками выстрелов. Народ бил одиночкой и короткими очередями наугад. Крики и вопли смешались с грохотом в мерзкий коктейль. Вспышки, следовавшие одна за другой, выдергивали из тьмы кадры дьявольского слайд-шоу, пока звериный рык Рыжняка не прервал этот хаос.

– Отста-авить!!! Идиоты, с-сука, поло́жите друг друга!!! Не стреля-ать!!!

Как ни странно, среди жуткого треска и грохота вопль хозяина был распознан. Стрельба стихла. Тишину нарушали только звон в ушах и чье-то хриплое булькание на полу. Один за другим сталкерские фонарики осветили место нелепой бойни. Почти все пацаны, сидевшие за столиками возле входа, лежали на полу бездыханными. Причем умерли явно не от пуль. У каждого из них на шее, от уха до уха, красовалась кровавая улыбка. Двое – Петюня и второй ночной вышибала были еще живы. Именно они булькали кровью и пускали розовые пузыри, отчаянно хватая последние глотки воздуха. В это мгновение внизу, в подвале взревел резервный генератор, и лампы в оранжевых плафонах, питающиеся исключительно от аварийной сети, полностью осветили хотель, выхватывая из темноты последние кровавые детали.

Тела туриста не было.

– Ушел, гнида-а-а! – залился бранью Рыжняк. – Все за ним, догнать, мать вашу, расчленить! За каждое яйцо этого педрилы по штуке зеленых! Каждому! До-гна-а-ать!!!

Переполошенные сталкеры сыпанули на улицу, под ливень. Со второго этажа, из соседних зданий, из подвала высовывались морды новых, разбуженных стрельбой бродяг-зоноходцев. Они хватали трещотки и прыгали в дождь. За штуку баксами каждый из них мог отрезать не голову – две головы – любому зоновскому мутанту, а уж тем паче сучонку, явившемуся извне. Впрочем, дело ведь не в бабле?

Следующее утро в отличие от прошлого выдалось теплым и туманным. Дождя не было, будто сезон муссонов проспал на работу и с похмелья, выжрав с вечера литр ханки, не хотел просыпаться, а хотел мирно дрыхнуть у себя дома или где там он обретался в солнечные дни. Утренняя тишина сегодня была особенно мертвой, а потому как бы даже счастливой и как-то даже умиротворенной. Предбанник в это радостно-волнующее начало очередного чудесного зоновского дня напоминал собой зомби с простреленной балдой – такого же отвратительного, как в иное любое время, но бесповоротно дохлого, безопасного, а потому милого до невозможности. Должно быть, именно поэтому поселение вокруг хотеля казалось безжизненным и покинутым, как корейские города в первые дни после Посещения. Но так лишь казалось.

Черный ход хотеля (заднего хода в благородном сталкерском заведении, естественно, не имелось) тихонечко отворился, и в утренний туман скользнула чья-то крепкая полусогнутая фигура. Человек в «горке» шмыгнул за упавшую разлапистую ель и осмотрелся. Убедившись, что за ним нет «хвоста», он пригнулся и нырнул в густой кустарник. Под надежным прикрытием веток человек добрался до подножия холма, который возвышался вдали. С его вершины открывался живописный вид на поселение и саму «элитную ночлежку». Там на склоне возле широкого ствола некогда расколотой молнией акации его уже давно поджидал человек в КЗСе. Как только мужик в «горке» высунул морду из кустов, сталкер в сетчатом костюме призывно махнул, привлекая внимание пришедшего. Перебежав от кустарника к акации, человек в «горке» нырнул за ее широкий ствол в небольшую яму, опутанную густым плетением корней. Тут он стянул с себя капюшон, открывая лицо. Это был хозяин хотеля собственной персоной.

– Ну, как все прошло? Проблемы были? – начал допытываться Рыжняк, выглядевший довольно нервным для чудесного утра.

– Проблемы?! – зло вскрикнул сталкер (кстати, выглядевший еще более нервно, чем Рыжняк), однако тут же спохватился, оглянулся за спину и перешел на осторожный шипящий шепот. – Вся эта ходка – одна гребаная проблема, Рыжий! Как только мы вышли, начался, в натуре, песец! Такое впечатление, что кто-то нас вел и на каждом шагу мудохал! В такую жопу я никогда в жизни не попадал, а по Зоне меня много мотало, ты знаешь!

– Да ты не ной, не шуми, – шикнул на него Толик. – Истерит он, понимаешь. По сути говори. Дело сделано? Клиенты получили чё хотели? Сколько человек дошло до Стикса? Сколько вернулось к периметру?

– Сколько?! – опять вскрикнул сталкер. – А ни скока, млять! Ты слышал, что я тебе говорил, не? Похоже, что у твоего гребаного Стикса появился хозяин, батяня-начальничек, который жопу в немецкий крест рвет, чтобы никого туда не пустить. С самого старта нас кто-то пас и не успокоился, пока все не передохли. Все! Сдохли! Понял?! Наверное, все… Короче, я не стал дожидаться финала – свалил, слава богу, как случай лег. Это подстава, Рыжий. Причем конкретная. И подставил меня, брателло, ты! Или кто еще знал про ходку, а?! Выкладывай!

– Да не ори ты, в натуре. Никто больше не знал, сукой буду, – задумчиво нахмурившись, ответил Рыжняк и, немного призадумавшись, почернел в лице, добавил: – Во всяком случае, никто из живых…

– А вот с этого места подробнее. Что значит из живых? – Сталкер уставился на своего заказчика озлобленным взглядом.

– Ты мне другое скажи, – перебил товарища хозяин хотеля, – сам-то видел, как ты сказал, этого самого хозяина Стикса? И компас мой еще при тебе?

– Краем глаза видел. Большой, горбатый, страшный и, главное, живучий гад. Магазин в него слил, а ему хоть бы хны! – ответил бродяга и достал из кармана компас. – И прибор при мне, но верну, только если…

В следующую секунду приглушенный хлопок выстрела оборвал речь сталкера. Пуля «вальтера» вошла в голову бродяги, проделав во лбу аккуратную дырочку, а в затылке оставив большую кровавую воронку в обрамлении рваных лоскутов скальпа. Рыжняк зачем-то дунул на глушитель своего пистолета, скрутил его со ствола и вернул оружие в карман куртки. Потом он разжал судорожно сжатые пальцы сталкера, вырвал из них компас и пошарил по карманам покойника. Кроме солидной пачки купюр и личной КПКшки, ничего интересного не отыскалось. Толик провел большим пальцем по краю пачки, приблизительно оценив по длительности треска новых банкнот общую сумму, и сунул бабки в карман к пистолету.

Наладонник оказался наглухо заблокированным, а его индикатор батареи панически мерцал красным светом. Извлечь какую-либо информацию из гаджета было практически нереально. А после того как закончится его заряд, он вообще превратится в бесполезный высокотехнологичный мусор. К каждому подобному гаджету шла хитрая зарядка со своим уникальным разъемом и распиновкой контактов. Не имея соответствующего кабеля, зарядить и извлечь что-либо из наладонника было невозможно. Рыжняк это хорошо знал и поленился вновь накручивать глушитель, чтобы прострелить гаджет. Он просто с силой швырнул КПКшку в грязь рядом с трупом и уже хотел уйти, как вдруг из кустов донесся треск веток.