– Мы говорим о браке, сир, – напомнил граф. – Любовь – это нечто другое.

– Ну что же, продолжайте слыть сердцеедом и дамским угодником! – сердито воскликнул его венценосный собеседник. Затем, как будто интуиция подсказала ему новую мысль, что, кстати, с ним часто случалось, добавил: – Нет, это не так. Вы не дамский угодник, вы слишком властны, слишком непреклонны, слишком…

Он попытался отыскать подходящее слово.

– Вы хотите сказать – безжалостен, сир? – подсказал граф Роттингем.

– Пожалуй, – согласился принц. – Вы часто бываете безжалостным, Роттингем. Вспомните, как вы выставили Мейнуоринга из всех клубов и заставили остальных подвергнуть его остракизму.

– Он того заслужил, сир, – ответил граф.

– Возможно, но немногим хватило бы решимости наказать его именно таким образом, как это сделали вы. – Принц помолчал. – Да, “безжалостный” – самое верное определение для вас, Роттингем, но жена, пожалуй, смогла бы повлиять на ваш характер.

– Сомневаюсь в этом, сир.

– Все равно, – продолжил принц, – так или иначе вы задумаетесь о наследнике, если ваше богатство так велико, как о нем говорят.

Заметив в лице принца явное любопытство, граф ответил:

– На сей раз сплетни обо мне верны. Скажу честно, на отсутствие средств я не жалуюсь.

– Я сгораю от любопытства и хочу узнать, как вы этого добились, – признался принц. – В конце концов, если я не ошибаюсь, вы покинули Англию, когда вам был двадцать один год и в вашем кармане не было ни пенса.

– Мой отец обанкротился, – сухо ответил граф. – Он дочиста проигрался в карты, растратив все семейное состояние, и, как будто этого было недостаточно, затеял еще и скандал, который привел к тому, что его при порочащих обстоятельствах убили на дуэли.

– Все это достойно сожаления, – сочувственно отозвался принц. – Я помню, что его величество с глубокой озабоченностью отзывался об этом случае.

– Мне крупно повезло, – продолжил граф. – Я смог перевестись в полк, который отправлялся в Индию. Возможно, это и не слишком интересно вашему королевскому высочеству, но в одном небольшом сражении я получил ранение, и это круто изменило всю мою жизнь.

– Каким же образом? – полюбопытствовал его собеседник.

Видя его искренний интерес, граф продолжил:

– По состоянию здоровья я был отправлен в отставку. Не имея денег на возвращение в Англию, я стал искать для себя занятие, которое позволило бы мне разбогатеть. Английские аристократы могут счесть подобный род занятий недостойным, но я занялся торговлей.

– Торговлей? – удивился принц Уэльский.

– Мне вновь чрезвычайно повезло, – ответил граф. – Один черноглазый юноша помог мне познакомиться с купцами, которые наживают огромные состояния в этом восточном эльдорадо, о котором через несколько лет вы, несомненно, узнаете гораздо больше.

– Расскажите мне об этом! – потребовал принц с нескрываемым любопытством, которое не могло не польстить графу.

– Ваше королевское высочество отлично знает, что в Англию идет из Индии постоянно возрастающий поток пряностей, индиго, сахара, слоновой кости, эбенового дерева, чая, сандала, соли и шелка. На них я разбогател, что позволило мне не только восстановить прежнее положение в обществе, но и обелить репутацию моего отца.

– Миссис Фицгерберт говорила мне, что вы выплатили все его долги, – заметил принц.

– Все до последнего фартинга, – подтвердил граф, – а также набежавшие за это время проценты! Если можно так выразиться, теперь его репутация снова подобна чистому листу.

– А ваши поместья?

– Их я тоже смог выкупить, но это произошло совсем недавно, всего несколько недель назад, – ответил граф. – Двадцать три года назад, когда мой отец стал понемногу разоряться, мой кузен, полковник Фицрой Рот, взял особняк и окружающие его земли под свою опеку. Он также принял на себя обязательства по всем нашим арендаторам и пенсионерам, скоту и прочему имуществу при условии, что до конца его жизни все это останется его собственностью.

– Вы хотите сказать, что он умер? – спросил принц.

– Да, несколько недель назад, – последовал ответ. – И теперь все это вновь принадлежит мне.

В голосе графа прозвучала жизнерадостная нотка.

– Я рад за вас, Роттингем, но в таком случае вам даже больше прежнего нужна жена, которая украсила бы ваш дом.

– Смею заверить вас, сир, на эту роль найдется немало претенденток, – ответил граф.

– Вот в это я охотно готов поверить! – радостно подхватил принц. – Но ведь вы не намерены жениться, я вас правильно понял?

– Я намерен наслаждаться жизнью еще много лет! – заявил Роттингем. – Возможно, что теперь, когда я содержу себя сам, я смогу найти создание, способное мириться с моими чудачествами и всячески оберегать мое пошатнувшееся здоровье. А до этого… Граф сделал паузу.

– А до этого, – подхватил принц, – вы будете одиноким воином?

– Именно так, ваше королевское высочество!

Вряд ли можно было бы выразиться точнее.

– Тогда леди Элен придется долго ждать, – заметил принц вставая.

– Пожалуй, вы правы, – согласился граф. – Но я ничуть не сомневаюсь, что она найдет себе другого кавалера, с которым быстро утешится.

– Вы недооцениваете преданность женского сердца, – возразил принц. – Или серьезность той раны, которую вы способны ему нанести.

– Я всегда был убежден, что бриллианты обладают необычайным свойством залечивать раны, – отозвался Роттингем. – Я еще не встречал женщины, которая отказалась бы от такого лекарства.

Принц искренне расхохотался его остроте.

– Вы поедете завтра со мной в Ньюмаркет? – поинтересовался он, сменив тему разговора.

– К сожалению, сир, я вынужден отклонить столь любезное приглашение. Я уже договорился о поездке в мое родовое поместье. Целую вечность я не бывал в Кингс-Кип и уверен, что там многое изменилось. Но там я проведу не более двух или трех дней.

– Тогда я охотно подожду вашего возвращения, – пообещал принц. – Я считаю, Роттингем, что даже самый скучный вечерний прием становится интересным, если на нем присутствуете вы.

– Благодарю вас, сир, но давайте будем по возможности избегать скучных вечеров. В конце недели ожидается чрезвычайно веселый вечер с участием артисток кордебалета Лондонской оперы. Если вы будете там присутствовать, то не пожалеете.

– Кордебалет, говорите? – переспросил принц. – Честно признаюсь вам, Роттингем, некоторые дамы в этом кордебалете очень даже привлекательны.

– О да, кордебалет – действительно весьма достойная коллекция очаровательных созданий, – согласился с ним граф. – Могу я в таком случае рассчитывать на ваше присутствие на вечере в следующий четверг в одиннадцать часов?

– Можете. Вполне, – ответил принц Уэльский. – Вы устраиваете прием?

– Я его оплачиваю.

– Да кто же еще может себе это позволить! – воскликнул принц. – Знаете, это напоминает мне вот о чем. Я слышал, Роттингем, что вы заплатили две тысячи гиней за тех серых, которыми вы правили вчера. Это лучшие лошади из всех, что я когда-либо видел! Я сам хотел заполучить их, когда их только привезли на Таттерсоллз[5], но не успел.

– Вы их видели? – поинтересовался Роттингем.

– Видел и восхитился ими, – ответил принц. – Миссис Фицгерберт согласилась со мной, что это действительно превосходные образчики, лучшие из всех, каких мы только видели в последние годы.

– Если они понравились миссис Фицгерберт, – задумчиво произнес граф Роттингем, – то позвольте, сир, мне их ей подарить. Мне не хотелось бы лишать столь очаровательную даму такого удовольствия.

Лицо принца озарилось улыбкой.

– Вы действительно дарите их ей, Роттингем? Клянусь вам, вы самый щедрый человек на свете. Но мне трудно принять такой подарок, как вы понимаете.

– Если бы мы с вами, сир, делали только то, что должны, то жить в этом мире было бы невероятно скучно.

Принц рассмеялся и положил руку на плечо друга: