Может быть, Вам стоит отослать это письмо м-ру Эйди, который вернет его Вам потом, тогда не нужно будет беспокоиться о копии.
Позвольте мне повторить, что я очень признателен Вам за Ваше доброжелательное участие в моих невеселых делах. Очень рад, что в них наметилось какое-то продвижение. Ваш
Оскар Уайльд
151. А. Д. ХЭНСЕЛЛУ{264}
Тюрьма Ее Величества, Рединг
21 апреля 1897 г.
Дорогой сэр, надеюсь, Вы вовремя получили мое письмо от 12 апреля, в котором я сообщаю, что принимаю условия, касающиеся моей доли в брачном контракте и устраивающие обе стороны.
Пишу Вам, чтобы узнать, будут ли готовы до моего освобождения необходимые документы — хотя бы один-то ведь нужен? Вы, конечно, знаете, что существуют определенные трудности с подписанием бумаг за границей, их засвидетельствованием и прочим, а поскольку я собираюсь жить и странствовать под другим именем, то предвижу сложности еще и с английским консульством, если возникнет необходимость заверить мои документы. Будут хлопоты с почтовыми отправлениями, постоянные трудности в получении заказных писем без предъявления паспорта. В этих обстоятельствах было бы очень удобно, если бы все уладилось до моего выхода на свободу, поэтому я с радостью встречусь с Вами еще раз, если Вы согласитесь прийти сюда. Документы, полагаю, будут составлены м-ром Харгроувом и оплачены моей женой. Обратившись к комиссару полиции, Вы, конечно же, получите разрешение на свидание — в отдельном помещении и без присутствия должностного лица.
Вы очень обяжете меня, если сообщите м-ру Мору Эйди, что я хочу до моего освобождения увидеть его и м-ра Росса, чтобы договориться о том, куда я пойду в день выхода из тюрьмы, и относительно моего проживания за границей в дальнейшем. Они любезно обещали встретить меня и позаботиться обо мне. С точки зрения моего психического и [слово пропущено] равновесия меня очень беспокоит предстоящее мне испытание — возвращение к нормальной жизни, вот почему я так волнуюсь, чтобы все было заранее предусмотрено. Мы могли бы увидеться с ними, допустим, в субботу 1 мая. Им тоже нужно обратиться к комиссару полиции и получить разрешение на часовое свидание со мной в комнате для адвокатов. Присутствие надзирателя уже не угнетает и не мучает меня, поэтому им нет необходимости добиваться свидания без свидетелей. Прошу Вас сказать им также, что я получил письмо от м-ра Риккетса. Он по ряду причин очень раздосадован тем, что не может встретиться со мной, одна из них — его желание увидеть в печати как можно скорее что-нибудь из моих произведений. Поэтому, если они не возражают, я просил бы их привести с собой и м-ра Риккетса. Он не только замечательный художник, но и еще давний мой друг, и, как мне кажется, он очень обижен тем, что я не дал ему возможности увидеться со мной при последнем свидании, хотя он просил об этом особо. Не могли бы Вы сообщить м-ру Эйди, что в настоящее время я не склонен принять любезное предложение м-ра Риккетса вместе поехать в монастырь траппистов по моем выходе из тюрьмы.
Попросите, пожалуйста, м-ра Эйди и м-ра Росса поскорее прислать мне список романов. Я сам добавлю кое-что к этому списку, поскольку вижу, что в тюремной библиотеке едва ли найдется хоть один роман В. Скотта и нет ни одной книги Теккерея. А м-ра Росса я прошу просто перечислить новые произведения Стенли Уэймана, Уэллса и др., а также несколько последних вещей Стивенсона, чей «Остров сокровищ», подаренный мной тюремной библиотеке, как сказал мне воспитатель, пользуется большой популярностью у заключенных.
Очень прошу Вас прийти ко мне, это можно сделать между 1 мая и 19 мая — днем моего освобождения. С разрешения начальника тюрьмы я посылаю сегодня министру внутренних дел прошение об освобождении меня на несколько дней раньше срока, поскольку я озабочен тем, чтобы избежать журналистов, интервьюеров и всех прочих, кто явится сюда удовлетворить свое любопытство или досадить мне.
[Слово пропущено] и официальная рутина помешают выполнить мою просьбу, но я не исключаю, что они сами поймут, насколько приличнее со всех точек зрения выпустить меня без шума и сцен, не привлекая внимания публики. Надеюсь получить ответ до прихода м-ра Эйди. Остаюсь благодарный за Вашу доброту, искренне Ваш
Оскар Уайльд
Обсуждение вопроса об отмене решения суда о признании меня банкротом лучше отложить до 1 мая, потому что, как я думаю, у м-ра Хамфриза находятся не только мои бумаги, но и мои дорожный саквояж с одеждой и прочим. Хотелось бы, чтобы м-р Эйди выяснил, что же все-таки есть у м-ра Хамфриза.
152. ТОМАСУ МАРТИНУ{265}
[Приблизительно апрель 1897 г.]
Мой дорогой друг! Я хочу сказать тебе только то, что, если бы ты появился в Редингской тюрьме год назад, жизнь моя была бы куда веселее. Все говорят, что я стал лучше выглядеть — словно помолодел.
И все потому, что у меня появился добрый друг, который носит мне «Кроникл» и обещает имбирное печенье.
О. У.
* * *
Узнай для меня при случае его адрес — он чудесный парень. Но, разумеется, я ни за что на свете не хочу подвергать такого друга, как ты, никакому риску. Я хорошо понимаю твои опасения. «Кроникл» сегодня хоть куда. Если в субботу утром ты выведешь AS/2 на уборку, я передам ему записку из рук в руки.
* * *
Я надеюсь, что напишу о тюремной жизни и постараюсь облегчить ее для других, но она слишком ужасна и безобразна, чтобы создавать из нее произведение искусства. Я слишком много страдал в тюрьме, чтобы писать о ней пьесы.
* * *
Как жаль, что у тебя нет ключа. Мы бы с тобой всласть поговорили. Есть еще какие-нибудь новости?
153. РОБЕРТУ РОССУ{266}
Тюрьма Ее Величества, Рединг
13 мая [1897 г.]
Мой дорогой Робби! Я сожалею, что наше последнее свидание вышло таким томительным и неудачным. Во-первых, напрасно я пригласил Риккетса — стремясь во что бы то ни стало меня подбодрить, он выглядел донельзя пошло. Все, что он говорил, и особенно замечание о том, что время в тюрьме идет очень быстро (замечание необыкновенное по тупости и говорящее о полном отсутствии воображения и полной неспособности к сочувствию), раздражало меня до чрезвычайности. Кроме того, меня, разумеется, очень сильно огорчило твое воскресное письмо. Ведь вы с Мором в один голос уверяли меня, что меня дожидается сумма денег, достаточная для того, чтобы жить в полном довольстве полтора-два года. Теперь выясняется, что на все про все имеется ровным счетом 50 фунтов, из которых еще надо оплатить двоих адвокатов, которые вели длительные переговоры с Харгроувом и наговорили на кругленькую сумму! Все, что останется, — в моем полном распоряжении!
Милый мой Робби, я буду счастлив, если эти 50 фунтов покроют издержки на адвокатов. Если что-нибудь останется, я на это не претендую. Ради Бога, не предлагай мне ничего. Даже занимаясь благотворительностью, не следует лишаться чувства юмора. Ваша глупая ложь причинила мне величайшую боль и величайшее разочарование. Насколько лучше было бы сказать мне просто и прямо: «Да, ты будешь беден, но бывают вещи и похуже. Научись справляться с бедностью». Но нет, человек из последних сил тянет тюремную лямку, а те, кто на воле, обращаются с ним то ли как с покойником, чьим имуществом можно распоряжаться как угодно, то ли как с сумасшедшим, с которым соглашаются на словах, а поступают по-своему, то ли как с идиотом, над которым можно вволю посмеяться, рассказывая ему всякие байки; или же они считают, что он так низко пал, что лишился всякой способности чувствовать и превратился в существо, всей жизнью которого, включая самые сокровенные отношения с женой и детьми, включая все то, что жена и дети могут значить для сломленного человека, можно перекидываться, как воланом в дурацкой игре, где победа или поражение — последнее, что интересует игроков, ибо ставка в игре — не их жизнь, а всего-навсего жизнь другого человека.
