Другие предложения были высказаны членами Политбюро ЦК Калининым и Кагановичем, секретарем ЦК Маленковым, Главкомом ВМФ адмиралом флота Кузнецовым. Член ГКО Микоян сказал, что он постарается глубоко изучить этот вопрос во время предстоящей командировки в Маньчжурию и поможет нашему командованию на Дальнем Востоке решать его практически.

Когда все желающие высказаться изложили свою точку зрения на проблему, председатель ГКО остановился у торца стола и подвел общий итог: «Семьи пленных японских генералов должны пока оставаться под опекой наших военных комендатур в Маньчжурии. Но глава советской военной делегации на церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии генерал Деревянко должен 2 сентября в Токио обсудить вопрос о переселении не только генеральских, но и многих офицерских японских семей на родину с Верховным Главнокомандующим союзных держав генералом Макартуром. Вот такие действия с нашей стороны, по моему мнению, будут правильными».

В тот же день, 29 августа, военный комендант Чанчуня генерал-майор Карлов получил письмо мэра бывшей столицы Маньчжоу-Го Ван Линя. Действующий и теперь городской голова Чанчуня был искренен: «Мы, китайский народ, проживающий на северо-востоке Китая, уже много лет переживаем гнет японских насильников со дня нашествия их на Маньчжурию. Они причинили нам большие бедствия, когда началась война на Тихом океане. Они самым бесстыдным образом требовали от нас все, что у нас было. Но в момент, когда все население вопило от голода и мыкалось в ужасе и печали, пришла в наш край доблестная Красная Армия и вызволила нас из столь тяжелого и безвыходного положения, разбив японских империалистов. Этой победе радуемся не только мы, но и весь мир. Мы получили мир и спокойствие, установленные здесь благодаря победам Красной Армии над японскими империалистами. Свидетельствую замечательную дисциплину Красной Армии, любовь и искреннее отношение вашей воинской части к населению, за что население города очень благодарно. Я, будучи здесь главой города, считаю долгом выразить вам и просить вас, господин генерал-майор, передать вашей Красной Армии чувства искренней благодарности как от себя лично, так и от всего населения нашего города и искренне желаю, чтобы еще больше укрепилась дружба между нашими народами. Да здравствует дружба двух народов — русских и китайцев, их совместное сотрудничество в деле поддержания мира во всем мире».

Но мир в Маньчжурии все не наступал. 30 августа командующий 1-м Дальневосточным фронтом маршал Мерецков получил донесение командарма 1-й Краснознаменной о разгроме крупной вражеской группировки в районе Ходатунь. Генерал-полковник Белобородое доносил, что эта группировка численностью до десяти тысяч человек в течение недели уклонялась от сдачи в плен и разоружения, постоянно меняя район своей дислокации в горно-лесистой местности. Она включала до двенадцати небольших групп «смертников». Мощный артиллерийский удар в условиях полного окружения, дефицит боеприпасов и продовольствия окончательно решили ее судьбу. Враг вынужден был капитулировать.

Упорное противостояние на Урупе продолжалось. Уже была разоружена большая часть его подразделений на острове, а командир 129-й отдельной смешанной бригады генерал Сусуми никак не мог решиться на очную встречу с командующим Камчатским оборонительным районом генерал-майором Гнечко. Утром 30 августа вместо себя он прислал на берег своего адъютанта в сопровождении группы офицеров. Майор Радужанов тотчас доставил их всех на борт командующего советскими войсками на Курильских островах. Генерал-майор Гнечко передал японским офицерам, чтобы генерал Сусуми прибыл к нему на борт в полдень 31 августа для получения указаний о полной капитуляции бригады. Так все и произошло на следующий день. Гарнизон Урупа был быстро разоружен и сдался в плен.

В последний день августа командарм 39-й генерал-полковник Людников, вслед за передовым отрядом 113-го Тильзитского стрелкового корпуса, прибыл в Инкоу. Вместе с членом Военного совета генерал-майором Бойко он осматривал красивый городской порт, когда офицер связи вручил ему радиограмму начальника штаба генерал-майора Симиновского из Ляоюаня. В радиограмме сообщалось, что командующий фронтом поставил 39-й армии новую оперативную задачу В составе двух стрелковых и одного механизированного корпусов с частями усиления армии предстояло сосредоточиться в новом районе дислокации — в Порт-Артуре. Маршал Малиновский приказал оперативной группе штаба 39-й армии выехать в названный пункт немедля.

Так получилось, что перед самым отлетом в Токио советской военной делегации, которой предстояло участвовать в церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии, в Хабаровск, в штаб дальневосточной группировки, позвонил начальник Генштаба генерал армии Антонов. По поручению Верховного, он напомнил маршалу Василевскому тот перечень вопросов, который генерал-лейтенанту Деревянко предстояло обсудить в Токио с Верховным Главнокомандующим союзных держав генералом Макартуром: о быстрейшей репатриации из лагерей военнопленных и интернированных лиц союзных держав в Маньчжурии и Северной Корее; об обязательном пленении войск 17-го фронта Квантунской армии, отошедших южнее 38-й параллели в Корее; об обязательном разделе всего состава боевых кораблей Японии, как захваченных в ходе боевых действий, так и сохранившихся на военно-морских базах метрополии; об эвакуации на родину семей генеральского и офицерского состава Квантунской армии; о демократизации и демилитаризации Японии, которым американское командование займется безотлагательно, с первых дней своего пребывания в стране.

Утром 1 сентября передовой командный пункт Забайкальского фронта маршала Малиновского окончательно переместился в Чанчунь из Ванемяо. За два часа до полудня, в этот же день, советская правительственная делегация во главе с генерал-лейтенантом Деревянко вылетела из Хабаровска в Токио. А два часа пополудни последний советский морской десант высадился на Кунашире. Закончилась десантная феерия советских войск на всей протяженной Курильской гряде.

Все сообщения, которые еще продолжали приходить в Токио с материка, сами собой оттеснялись на второй план стремительно надвигающейся на Японию неотвратимостью национального позора — неизбежной скорой оккупацией островов войсками союзных армий. Никогда до этого на Хоккайдо и Хонсю, Сикоку и Кюсю не ступала нога иностранного солдата. И вот со дня на день такое несчастье придет на землю Великой Империи. Над всем происходящим каждодневно витал «крамольный вопрос»: «Кто виноват в этом несчастье? Кто привел Японию к вселенскому позору?».

Командующего 5-м фронтом генерал-лейтенанта Хигути продолжали волновать «островные проблемы». Гарнизоны на Сахалине практически все до одного капитулировали. Вспомогательный крейсер и миноносец приняли на борт в Отомари четыре сотни деморализованных солдат и сотню офицеров, но Советы принудили сдаться, по его расчетам, не менее восемнадцати тысяч пехотинцев. То же самое происходит теперь на островах Курильской гряды. Вал русских десантов смерчем катится вниз и в считанные дни достигнет Кунаширского пролива. Он, генерал-лейтенант Хигути, не знает, что последует после этого. Тем более, этого не знают в Токио. Что же доложит он генералу Умэдзу о ближайшей перспективе, если сам в Саппоро испытывает гнетущее беспокойство и крайнюю подавленность духа?

Связь с Токио действовала безупречно. Рано утром 25 августа командующему 5-м фронтом позвонил генерал Умэдзу. Поздоровавшись, начальник Генштаба армии поставил традиционный вопрос:

— Что происходит на Сахалине, Хигути? Ваши части еще удерживают там хоть что-то реально?

Последнее вечернее донесение из штаба 88-й пехотной дивизии, полученное накануне из Тойохары, не позволяло составить четкого представления о ситуации на острове. Тем более, оно не позволяло ответить на вопрос: что удерживают еще на Сахалине японские войска? Но вопрос был поставлен прямо и требовал такого же прямого ответа.