Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Маршал Василевский продолжил свою мысль:

— Но вообще, товарищ Сталин, развитие Берлинской операции нужно еще тщательно проанализировать и уже на основании глубокого анализа сделать окончательные выводы.

— Мы впредь так и поступим, товарищ Василевский. Но для вас сейчас главная задача — это Дальний Восток. Вопрос отныне переходит в практическую плоскость. Нейтралитета в отношениях с Японией уже не существует. Мы должны выполнить данные союзникам обещания в Ялте, и вступим с нею в войну максимум через три месяца после капитуляции немца.

В конце разговора Верховный поручил будущему Главкому дальневосточных войск принять неотложные меры для быстрейшей переброски основных сил 39-й и 5-й армий генералов Людникова и Крылова к месту новой дислокации в Забайкалье и Приморском крае. Именно, неотложные.

Отныне забота по Дальнему Востоку стала первостепенным делом маршала Василевского, которому предстояло второй раз в победном сорок пятом подтвердить свое стратегическое и оперативное понимание военно-политической обстановки и недюжинное полководческое дарование.

2

Вечерний вызов в НКИД 5 апреля озадачил посла Японии в Москве Cam И предчувствия не обманули опытного дипломата. Нарком иностранных дел Молотов без долгих вступлений, изложив в нескольких словах причины приглашения посла сопредельной страны, вручил ему «Заявление Советского правительства» о денонсации советско-японского пакта о нейтралитете, подписанного без малого четыре года назад, 13 апреля сорок первого года. Предложив быстрее ознакомить Японское правительство с важным документом, нарком иностранных дел СССР закончил аудиенцию.

Посол Сато высказал сожаление по поводу происшедшего и тотчас удалился. Внешне ни один мускул не дрогнул на его округлом лице. Но внутри сразу разгорелись страсти. Японский посол хорошо понимал, что на самом деле означали эти продуманные действия Советов. Нет, это было еще не объявление войны, а лишь «пробный шаг» в этом направлении. Но «шаг» осознанный, весомый.

Много лет его страна поддерживала нестабильность на дальневосточных границах северного соседа, вроде бы сохраняя в своих руках «военную инициативу». Но вот, в один миг, ситуация коренным образом переменилась. Теперь все зависит от действий Москвы. Она поставила перед Токио неразрешимые проблемы. Посол не мог предсказать, как долго продлится это «неопределенное состояние».

«Toeта» японского посла неспешно продвигалась в сторону его резиденции по бурлящим улицам еще военной, но уже безмятежной русской столицы. Возникший тут же вопрос не отступал: «Как долго?»... Ответ пришел как бы сам собой: «По крайней мере, до разгрома главного союзника по «Тройственному пакту». А после?.. Месяц, два или полгода? Но подготовка Советов к войне уже началась. Она идет полным ходом. Сато вспомнились последние доклады сотрудников военного атташата о том, что с начала марта значительно возросли переброски войск и техники по транссибирской железнодорожной магистрали. Несложные расчеты показывали, что для передислокации десяти дивизий требуется не более месяца, двадцати — около двух. Время у них есть.

Тут же послу Японии пришли на ум июньские страсти сорок первого года в Токио. Сколько копий было тогда сломано по вопросу: «Вступать в войну против Советского Союза немедленно или отложить нападение до удобного момента?» Особое боевое рвение проявил тогда его непосредственный начальник, министр иностранных дел Милуока. В коридорах внешнеполитического ведомства гуляла из конца в конец его призывная формула: «Нельзя медлить. Нужно начать с Севера, а потом пойти на Юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигренка. Нужно решиться!» Возобладали, однако, осторожные тенденции. Милуока получил отставку. А в декабре того же года разразился гром на Гавайях. Началась затяжная война с Соединенными Штатами. Наступление до Иркутска и дальше пришлось отложить на неопределенное время.

В ту же ночь Сато направил в Токио экстренную телеграмму с текстом «Заявления Советского правительства». Внешне оно было воспринято в столице сдержанно. Последовали миролюбивые заявления, чтобы доказать, будто Япония как никогда готова приложить все силы для поддержания отношений нейтралитета с Советским Союзом, исходя из соображений блага для всего человечества. Официальная позиция на все лады интерпретировалась в прессе. Лейтмотив пространных публикаций сквозил дружелюбием. Газеты утверждали, что Япония поддерживает отношения с могущественным северным соседом на основе всепроникающей честности.

Набирала силу идея немедленных переговоров с Советским Союзом, получившая свет еще в сентябре сорок четвертого, когда крушение вермахта на советско-германском фронте приобрело необратимый характер и предвещало скорую катастрофу. Министерство иностранных дел составило даже перечень возможных уступок, на которые могла пойти Япония в обмен на сохранение Советским Союзом нейтралитета. Он включал одиннадцать пунктов.

1. Разрешение на круглогодичный проход советских торговых судов через пролив Цугару.

2. Заключение между Японией, Маньчжоу-Го и Советским Союзом соглашения о торговле.

3. Расширение советского влияния в Китае и других районах «сферы сопроцветания».

4. Демилитаризация советско-маньчжурской границы.

5. Использование Советским Союзом Северо-Маньчжурской железной дороги.

6. Признание советской сферы интересов в Маньчжурии.

7. Отказ Японии от договора о рыболовстве.

8. Уступка Южного Сахалина.

9. Уступка Курильских островов.

10. Отмена «Антикоминтерновского пакта».

11. Отмена «Тройственного пакта».

Две недели политическая жизнь японской столицы была наполнена слухами о неизбежности скорой войны с Советским Союзом. Утром 17 марта поступила «удручающая телеграмма» из Москвы. Посол Сато, опираясь на донесения агентурной разведки, сообщил: «Ежедневно по транссибирской магистрали проходит от двенадцати до пятнадцати железнодорожных составов. В настоящее время вступление Советского Союза в войну с Японией неизбежно. Для переброски около двадцати дивизий потребуется приблизительно два месяца». В середине апреля, по докладам военного атташе, темпы перевозок в сторону Дальнего Востока еще более возросли.

Заседание Высшего совета по руководству войной 20 апреля получилось необычайно бурным. Активность его членов превзошла все ожидания.

— - Нет особой необходимости разъяснять суть сегодняшней повестки дня, — премьер-министр Судзуки бросил пристальный выжидательный взгляд на скучные физиономии членов своего Совета. — Для Великой Империи наиболее насущным является сегодня незамедлительное принятие решения о том, какую политику мы должны проводить в связи с создавшейся в мире обстановкой, а именно с неизбежной в ближайшее время капитуляцией «Третьего рейха».

Советы денонсировали договор о нейтралитете с Японией и ведут интенсивную подготовку к войне с нами, чтобы заставить капитулировать и Великую Империю. Не скрою, опасность весьма серьезна, и недооценивать ее нет смысла. Вождь немецкой нации планировал за три-четыре недели дойти до Москвы и поставить Россию на колени. Но, разгромив его пятимиллионную армию, Советы ведут в данный момент бои на подступах к Берлину. Их стратегия оказалась сродни нашей стратегии по завоеванию материковой части Китая.

Для создания сферы совместного сопроцветания Великой Восточной Азии совершенно необходимо, как неоднократно указывалось в Императорских рескриптах, внести должный вклад в обеспечение всеобщего мира. Для сохранения японской нации мы должны теперь в одиночку избежать трудностей на Севере, до конца разрешить китайский инцидент и хотя бы несколько продвинуться в южном направлении.

Стремление достичь этих целей, несомненно, вызовет сопротивление различных государств, отнюдь не только враждебных нам ныне. Но это не должно остановить нас на избранном пути. Мы должны и в этих сложных условиях со всей определенностью заявить о нашей решимости устранить видимые и скрытые препятствия. Эти задачи вполне по плечу Великой Империи. Им должны быть посвящены наши дипломатические и военные усилия. Я хотел бы услышать ваше мнение по этому поводу, Того.

6
{"b":"176281","o":1}