Расположенное рядом скопление М92 в небольшие инструменты очень напоминает своего знаменитого соседа. Однако при взгляде в 150-мм телескоп явственно чувствуется разница: в М92 значительно меньше насыщено яркими звездами. Тут уже не увидишь ни клешней краба, ни пропеллера, звездная пыль переливается искорками, словно угли затухающего костра…

Шаровые скопления — объекты, за внешним однообразием которых скрываются многие тайны. Достаточно упомянуть о том, что до сих пор не выработано окончательной теории происхождения этих небесных тел. Не секрет, что возраст большинства шаровых скоплений исчисляется миллиардами лет, а значит, они являются одними из самых стабильных образований в галактиках, но причина, по которой сообщество старых звезд слилось в эту своеобразную «космическую каплю» окончательно не ясна. До настоящего времени ведутся научные споры о том, как провести грань между гигантскими шаровыми скоплениями и эллиптическими галактиками. К примеру, не так давно обнаружилось, что население ярчайшего шарового скопления — ω Центавра составлено звездами преимущественно двух возрастов, что наталкивает на мысль о происхождении скопления в результате слияния двух меньших, а, возможно, и о галактической природе сего образования.

Шаровое скопление М3

(Поле зрения 50’)

Наверняка, многие из нас представляли, каково оно — жить на планете, обращающейся вокруг одной из звезд на краю шарового скопления: вечернее небо, усеянное яркими бриллиантами сотен соседних звезд. Хотя, быть может, не бриллиантами, а топазами, опалами и гранатами, поскольку звезды шаровых скоплений очень немолоды. Наверное, раз в году планета оборачивалась бы вокруг светила так, что теплыми майскими ночами мы могли наблюдать бы не звезды шарового скопления, а Млечный Путь — нашу огромную галактику, сверкающую мириадами звездных скоплений и рубинами туманностей. Интересно, как бы развивалась культура цивилизации, когда одна половина неба усеяна ярчайшими звездами, такими, что от их сияния становится почти так же светло как днем, а другая — едва заметной спиралью. Как бы повлияло распределение звезд на религию? Ассоциировалась бы одна часть неба с добром, а другая — со злом? Заметили бы мы в их блеске нашу Галактику? А заметили ли бы за нашей Галактикой миллионы таких же, но многократно более слабых и бесконечно более многообразных галактик? Иногда прекрасно остаться любителем в какой-либо области естествознания, например, в астрономии. Тогда ничто уже не мешает представить гигантские шаровые скопления отдельными галактиками, случайно захваченными более крупными, ничто не мешает представлять себя жителями другой звездной системы, не задумываясь о прочих астрономических неточностях…

Майская же пора отмечена целым рядом замечательных шаровых скоплений. Это и М5 — древний исполин, и парочка М10 с М12, и высокое скопление М3 — одно из самых ярких в Галактике. Ближе к утру становятся доступны и многие другие, но… что такое утро в мае? На широте Москвы в конце месяца ночи становятся так коротки, что буквально не успеваешь вынести из дома и как следует настроить телескоп. И все же, есть в этом времени года что-то особенное, что заставляет проникнуться всем естеством и прильнуть к лону родной природы. Май — все же не совсем лето, а поэтому, бывает, наблюдаешь, а вдруг налетит такой свежий порыв ветерка, что невольно задумываешься о далеких северных странах… да нет, что там… обо всей нашей планетке, накрытой иссиня-черным куполом неба… А в небе — висящей под чарующими соловьиными трелями — жемчужине М13.

Разумеется, майские ночи — это не только шаровые скопления, хотя, на мой взгляд, именно они являются визитной карточкой конца весны, наряду с соловьями, окончательно победившей зиму теплой погодой да романтическим настроением. Май — это тот месяц, когда вечера наедине со звездным небом уже не доставляют дискомфорта от так и норовящих забраться внутрь одежды порывов холодного ветра и сковывающего руки и смазку телескопа морозца. Увы, но они так же скоротечны, как и дни в декабре, проносясь за несколько часов. Ждешь, бывает, пока выкарабкается из-под горизонта Скорпион, долгожданный словно праздник, а тут уж либо сон сморил, либо облачка пожаловали, откуда бог весть, либо так увлекся рассматриванием какой-нибудь двойной звезды, как глядишь, а небосвод-то уже и не совсем черный, а с этаким ультрамариновым отливом. Куда ж деваться — пора идти спать, надеясь на то, что завтра ночь окажется не менее ясной.

Май, вообще, удивителен тем, что природа мало того, проснулась, но и начала в полный голос «вести разговор»: от кустов возле реки слышатся заливистые соловьиные трели, из самой воды начинают доноситься первые лягушачьи поскрипывания, а из лесу, что чуть подальше ветер иногда доносит какие-то совсем загадочные пощелкивания, посвисты и подвывания. И, собственно, даже становится все равно, черное ли, как антрацит, небо, или же оно залито молочно-белым сиянием полной Луны. Зачастую даже интереснее, когда бывает луна. И как тут не понять наших предков славян, обожествивших чуть ли не каждую травинку и каждое дуновение ветра. Как же рознятся глухие февральские ночи, где лишь изредка ветер доносит лай далеких собак, и майские, где густой воздух наполнен ароматами цветущих яблонь и жизнеутверждающими песнями Божиих тварей. И там, и там есть своя прелесть. Только вот в мае она особенная.

В ожидании созвездия Скорпиона, интересного своими туманными объектами, не идущими, однако, в сравнение с объектами следующего за ним Стрельца, я стараюсь почтить вниманием объекты хорошо знакомые, но такие прекрасные, что к ним хочется возвращаться вновь и вновь.

Темные ночи в начале мая — лучшее, на мой взгляд, время для наблюдения замечательной спирали М101 в Большой Медведице: созвездие находится практически в зените, а это особенно важно при наблюдении протяженных объектов низкой поверхностной яркости.

Моему поколению любителей астрономии сия галактика знакома по частому упоминанию в отечественных путеводителях по звездному небу, однако, первые попытки отыскать ее на звездном небе практически всегда приводили к провалу. «Огромная и яркая» галактика в небольшой телескоп выглядит словно небольшое пятнышко девятой звездной величины, окруженное призрачным ореолом спиральных ветвей, в обычных условиях малым инструментам недоступным.

Однако я бы не рекомендовал останавливаться на спортивной фиксации этого объекта, а попытаться изучить галактику в деталях, на что потребуется телескоп от 150 мм в диаметре, а также, возможно, не одна ночь. Для изучения внешних областей М101, образованных спиральными ветвями лучше применять небольшое увеличение, ведь галактика велика в размерах, а поверхностная яркость, напротив, низка. При полном отсутствии засветки можно угадать намеки на два несимметричных рукава, а в условиях отличной адаптации глаза к темноте и исключительной прозрачности атмосферы различить клочковатость этих рукавов и, крайне редко, третью по яркости спиральную ветвь. Но для этого уже потребуется недюжинный наблюдательский талант. К слову, эти «клочковатости» — не что иное, как мощнейшие области звездообразования, получившие даже свои номера по каталогу Дрейера: NGC 5461, 5462, 5471. Стоит отметить, что по своим размерам эти H II регионы во много раз превосходят аналогичные в нашей галактике, обладая массой в десятки миллионов солнечных.

Использование же высоких увеличений позволит детальнее рассмотреть центральное утолщение галактики и четко очерченное компактное ядро.

Спиральная галактика М 101. В левой части снимка можно видеть крохотный спутник — галактику NGC 5477.

(Ширина кадра 50’)