В действительности диаметр М101 — гигантской спиральной галактики — составляет около двухсот тысяч световых лет, от Солнца же она удалена на расстояние, по разным оценкам, от 19 до 25 млн. световых лет. Так уж получается, что дистанция до этой галактики «увеличивается» с колоссальной скоростью, а одновременно с этим так же стремительно растут ее истинные размеры. Измерения, проведенные в первой половине двадцатого века установили, что М101 расположена в 15 млн. световых лет от Млечного Пути, что в результате давало ее размер, сопоставимый с размером нашей галактики. Поэтому в отечественной литературе, посвященной популярной астрономии, Цевочное Колесо именовалось не иначе как «двойник Млечного Пути». Потом, однако, выяснилось, что структура нашей галактики не столь проста, как предполагалось в середине столетья, да и измерения удаленности М101, проведенные телескопом «Хаббл», отбросили галактику на 7 млн. световых лет и увеличили ее размер до 150 тысяч. Последующие наблюдения продолжали увеличивать ее расстояние и, следовательно, размер: сначала до 25 миллионов световых лет, а потом и до 27. «Близнец» основательно подрос и совсем перестал походить на «собрата», став одной из самых крупных спиральных галактик.
М101 является главным членом группы гравитационно-связанных галактик, что, в общем-то, неудивительно, включающей также NGC 5474, 5585, 5204 и 5477. По разным оценкам, в эту группу входит от пяти до десяти галактик. Считается, что далеко не идеальная правильность спирали М101 во многом обязана своим происхождением именно гравитационному взаимодействию главной галактики с соседками, в частности, с NGC 5474. Именно в направлении этой галактики смещен центр Цевочного Колеса, за что и оно удостоилось звания пекулярной галактики.
NGC 5474, миниатюрную спираль, можно обнаружить неподалеку: блеск ее равен 11,4m, и 150-мм телескоп покажет ее без прикрас — словно зыбкий туманный клочок почти на пределе видимости боковым зрением.
Меня всегда приводили, да и поныне приводят в восторг тесные группы галактик, когда в поле зрения появляется не одно, а несколько туманных пятнышек, видимых, зачастую, на самом пределе зрения. Я бы очень рекомендовал на секунду отвлечься (хотя это бывает весьма трудно) от увлекательного рассматривания сих галактик, пытаясь выловить в них максимум подробностей, и вспомнить о том, что свечение этих, так и норовящих ускользнуть из поля зрения пятнышек, создано каким-то невообразимым количеством солнц, в то время как до нас долетают чуть ли не единичные фотоны.
Есть в Большой Медведице, столь щедрой на самые разнообразные туманные объекты, еще одна группа галактик, чем-то напоминающая мне М101 и ее компашку. Это спиральная галактика NGC 2805, окруженная своей небольшой свитой. Она так же как и М101 развернута к нам плашмя, так же обладает не вполне правильными очертаниями спиральных рукавов, а кроме того, имеет перемычку-бар, выраженную, правда, не самым ярким образом. Галактика весьма слаба для шестидюймового телескопа, разумеется, в виду того, что обладает довольно низкой поверхностной яркостью при блеске 11m. Мой телескоп показывает лишь ее слабенькое ядро, зажатое меж двух звездочек десятой величины. Практически ничего больше 150-мм инструмент «выжать», увы, не в состоянии, а для наблюдения других членов этой небольшой группы галактик потребуется телескоп от 200–250 мм в диаметре.
Галактики группы NGC 2805 (в центре). NGC 2820 левее и больше NGC 2814
(Ширина кадра 50’)
NGC 2805 при взгляде в такой довольно крупный, по любительским меркам, аппарат, обнаруживает некоторые подробности структуры, а именно: туманное звездообразное ядро и еле заметный ореол спиральных ветвей, не вполне правильной формы.
Ярчайшая после NGC 2805 галактика группы — NGC 2820. Это спираль, повернутая к нам ребром, а поэтому и обладающая поверхностной яркостью значительно большей в силу того, что ее блеск размазывается по меньшей площади. Визуальная величина NGC 2820 составляет 12,5m, и она видна, словно штрих, практически в одном поле зрения с более яркой соседкой.
Счастливые же обладатели 250-мм телескопов могут попытаться выловить еще одного члена этой небольшой семейки — спиральную галактику NGC 2814. Она так же, как и NGC 2820, видна «в профиль», поэтому без каких-то сверхъестественных усилий со стороны наблюдателя предстает как узкая полоска призрачного света, очень и очень напоминающая свою соседку.
Созвездие Большой Медведицы, столь щедро украшенное галактиками всех мастей, имеет и еще одну приятную особенность — это созвездие, которое «всегда с тобой». В нашей стране оно является незаходящим, и его можно лицезреть в любой день, а точнее, ночь года, хотя весенние месяцы являются предпочтительными из-за более высокого положения созвездия над горизонтом.
Вообще, заведя рассказ о галактиках Большой Медведицы, нельзя, наверное, хоть вскользь не упомянуть пару М81-82 — одну из самых красивых галактических пар и первую в моем собственном рейтинге.
Помню себя двенадцатилетним школьником, тщетно пытавшимся отыскать эти галактики при помощи стандартных советских карт из справочника Куликовского и ряда других астрономических изданий — тех самых карт, что до пятой звездной величины. Для знакомства со звездным небом, выучивания фигур созвездий и даже запоминания обозначений звезд, придуманных Байером, эти карты подходили прекрасно, но для обнаружения туманных объектов даже при помощи небольшого телескопа они оказывались абсолютно негодными. Для меня выход из этого печального положения нашелся в приобретении черно-белой ксерокопии «Атласа неба» Антонина Бечваржа у энтузиастов из существовавшего тогда ВАГО — Всесоюзного астрономо-геодезического общества.
Я удивительно отчетливо помню тот октябрьский день, когда в почтовом ящике обнаружилось извещение на бандероль из Москвы. Поскольку право получения посылок на несовершеннолетних не распространялось, я стал с нетерпением дожидаться родителей, а сам продолжил предаваться другому своему хобби (ставшему впоследствии моей профессией) — химии. Жестяная литровая банка из под кофе, заполненная до половины чайным листом, стояла на раскаленной докрасна электроплитке, а из нее по трубочкам, составленным из пустых стержней от авторучек, возгонялся белый дым и оседал длинными волокнистыми кристаллами в специально отведенной для этого склянке. Когда достаточное для опытов количество кофеина было собрано, я разобрал прибор, поставил банку на пол, убрал плитку в кладовку, а по возвращению в комнату-лабораторию обнаружил нечто страшное. Раскаленная банка, так непродуманно оставленная на полу, проплавила в любимом мамином паласе зловещее черное кольцо, и это было событием, способным омрачить всю радость предвкушения заветного звездного атласа. Стремительно перебрав в уме возможные варианты устранения сей проблемы, я не нашел ничего лучшего, как аккуратно залить выжженный канал клеем «Момент», который подходил своим желтоватым цветом под гамму паласа. И, надо сказать, на первое время это помогло, однако, я не мог предугадать всей гнусности клея, который впоследствии начал окисляться на воздухе, и с каждым днем его кольцо становилось все темнее и темнее, пока через неделю оно снова ни засияло во всем своем великолепии. Одним днем, пока родителей не было дома, пришлось устраивать целую перестановку в своей комнате, чтобы перевернуть ковер так, чтобы сориентировать «место преступления» точно под аквариум, куда заглядывали лишь только тогда, когда требовалось сменить в нем воду. Но именно благодаря этим злоключениям атлас Бечваржа остался навсегда в моей памяти, а я позднее подметил очень важную для наблюдателя деталь: для увеличения качества и количества наблюдений туманных объектов не всегда стоит безотчетно стремиться к увеличению диаметра телескопа.
