– Вот… Тело нашла горничная. Мы ничего здесь не трогали…

– Это вы не мне будете рассказывать, – отрезала Евгения, – а следаку. Мое дело маленькое – установить факт смерти…

Она бегло осмотрела тело, пощупала пульс, поморщилась, села на диван и достала какой-то бланк. Ирина Федоровна осталась в дверях. В коридоре простучали чьи-то каблучки, и через мгновение в номер заглянула востроносая Маша Ларионова, служащая гостиницы.

– Чего тебе? – неприязненно насупилась администраторша.

– Ирина Федоровна, – отчаянным шепотом выдохнула Маша, в то же время с ужасом и упоением косясь на труп, – полиция уже здесь! А Светка плачет и никак успокоиться не может…

– Я вам больше не нужна? – на всякий случай спросила Ирина Федоровна у Евгении.

– Нет, – равнодушно ответила та. – Можете идти.

И администраторша вышла в сопровождении Маши, прикрыв за собой дверь.

– Так это и правда убийство? – спросила девушка, горя любопытством.

– Что тут, по-твоему, игрушки, что ли? – рассердилась администраторша. – Конечно, это убийство! Сто раз говорила Захару Ивановичу, надо камеры поставить на всех этажах… а у нас, как назло, только на ресепшн нормальная камера, а остальные – муляжи! И что я теперь буду полиции объяснять?

Однако Маша, как оказалось, думала совсем о другом.

– Как вы думаете, в новостях про нас расскажут?

– Тебе еще новости подавай! – саркастически хмыкнула Ирина Федоровна.

– А что? Она ведь звезда была как-никак…

Дверцы лифта растворились, и женщины вышли в холл. Светлана сидела на диванчике рядом с врачом, седобородым, успокаивающего вида стариком в очках. Она уже не плакала, а сидела очень прямо, стиснув бумажную салфетку, которой вытирала слезы. Возле стойки, за которой находилась нервничающая Лена, переминались с ноги на ногу двое: молодой вихрастый лейтенант, гладкий и сытый, как довольный кот, и худощавый опер лет сорока пяти с изборожденным морщинами лицом. В руках у лейтенанта был фотоаппарат.

– Это Ирина Федоровна, – пролепетала Лена, – она вам звонила…

– Я капитан Теличкин, а это лейтенант Петраков, – представился тот, что был старше. – У вас тут убийство произошло?

– У нас, – обреченно ответила администраторша.

– Тело женщина нашла? – Капитан кивнул на Светлану.

Н-да. Ловко они взялись за дело, однако.

– Она горничная, – с достоинством промолвила Ирина Федоровна. – Работает у нас второй год, за все время к ней не было никаких претензий…

Полицейские переглянулись.

– Что вы знаете о жертве?

– Теплова Наталья Викторовна, актриса, – ровным тоном говорила администраторша. – Приехала сюда в составе киногруппы для съемок художественного фильма. Сегодня днем наша горничная Светлана пришла делать уборку и обнаружила тело… Это было около двух часов дня. Горничная испугалась и вызвала меня…

– Вы там были?

– В смысле?

– Тело видели? – тоскливо спросил капитан.

– Да.

– И как ее?..

– Зарезали. Ножом.

– Крови много?

– Небольшая лужа.

Капитан Теличкин позеленел. Его коллеги отлично знали, что капитан не выносил вида крови, и, хотя он предпринимал нешуточные усилия, чтобы это скрыть, всем было известно об этой его особенности.

– Врач «Скорой» уже приехала, – добавила Ирина Федоровна.

– Мы видели их машину у входа, – кивнул лейтенант.

Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся, мрачно подумала администраторша.

– Ну че, пошли? – деловито спросил Петраков у коллеги.

– Я со свидетелем разговариваю, – промямлил Теличкин. Он отчаянно пытался оттянуть момент, когда надо будет подняться наверх и увидеть то, во что превратилась красивая некогда женщина. – Скажите, Ирина Федоровна, вот вы производите впечатление умного человека…

Угу. Щас он спросит, не знаю ли я, кто ее пырнул. Целыми днями за ней следила, знамо дело. Только и подстерегала момент: а вдруг ее зарежут? Делать мне нечего!

– Как вы объясняете себе случившееся? – капитан прищурился.

– А я тут при чем? – пожала плечами администраторша. – Или это какой-нибудь маньяк, или…

– Или?

– Может быть, кто-то из киногруппы. Я не знаю.

– Кто конкретно из киногруппы? Кого вы имеете в виду?

– Я несколько раз видела, как она ссорилась с людьми, – помедлив, призналась администраторша. – А вообще я слишком мало о ней знаю, чтобы делать какие-то выводы.

– С кем она ссорилась?

– С девушкой по имени Марина, например. Она у них сценаристка или что-то вроде того.

– И что было причиной ссоры?

– Какие-то женские счеты, как я поняла. Покойная актриса ей утром сказала… то есть тогда она еще не была покойной…

– Мы поняли, поняли. Продолжайте.

– Ну, в общем, это была грубость чистой воды. Эта Марина ходит в очках, а актриса ее обозвала четырехглазой змеей. Ну и еще всего ей наговорила до кучи в том же роде.

Дверцы лифта открылись, и в холле показалась Евгения.

– О-о, какие люди… Привет, Тимофей.

Она крепко, по-мужски, пожала руку капитану.

– Справку о смерти тебе оставить или следователю? Кто будет следователем, кстати? Илюшин?

– Он сейчас в отпуске. Что можешь сказать по поводу трупа?

– А ты не хочешь сам на него взглянуть? – насмешливо прищурилась Евгения.

Теличкин скривился.

– До смерти хочу! Знамо дело, мертвые бабы – охренеть какое зрелище…

– Да она не так уж страшно выглядит в принципе, – пожала плечами Евгения. – Короче, это убийство, произошло сравнительно недавно, час назад или около того. Точнее скажу после вскрытия.

В кармане у Теличкина зазвенел сотовый.

– Слушаю… Ясно. Да, она здесь. Понял. Отбой…

Он повернулся к Евгении.

– Следак и эксперт уже подъезжают, сейчас будут. Следак велел тебе пока никуда не уходить. У него могут быть вопросы, и ему может понадобиться твоя помощь. Во как!

– Так кто следователь-то?

– Да вот он, – сказал лейтенант, кивая на входную дверь. – Легок на помине…

И следователь, которому предстояло раскрыть убийство Натальи Тепловой, вступил в холл.

Скажем сразу же, что администраторша была разочарована.

Ирина Федоровна ожидала увидеть человека как минимум средних лет, с пронизывающим (непременно) взором и умным лицом. Она не возражала бы против волевого подбородка, очков или даже трубки, учитывая, что и комиссар Мегрэ, и сыщик с Бейкер-стрит отдавали предпочтение ей. Однако вошедший во второй корпус гостиницы «Мечта» (который вскоре с легкой руки кого-то из журналистов превратится в «Мечту мертвеца») опрокинул все представления почтенной дамы о том, каким должен быть следователь.

Во-первых, он был молод. Лет тридцати или около того.

Во-вторых, он шагал легкой, стремительной походкой, которая совершенно не вязалась с его профессией.

В-третьих, он напоминал кого угодно, только не следователя. Весь какой-то взъерошенный, темные волосы коротко стрижены и торчат во все стороны, глаза серые, и взгляд не пронизывающий, и подбородок не волевой. Да и одет вновь прибывший был как-то несерьезно – в джинсы и ветровку, на которой блестели капли дождя. В руке он держал небольшую черную сумку, и даже у сумки был какой-то несолидный вид.

– Здорово, Паша, – сказал лейтенант, пожимая ему руку.

Теличкин протянул свою руку вторым, из чего можно было сделать заключение, что следователю больше симпатизировали его ровесники, чем старшее поколение. Впрочем, с таким же успехом можно вообще не делать никаких заключений, потому что капитан вовсе не был обязан первым приветствовать взъерошенного.

– Доктор Самохина, – объяснил Петраков, кивая на Евгению.

– Мы уже встречались, – засмеялась Евгения. – Ты Паша Малышко, верно?

– Верно. Это ведь вы давали заключение по поводу трупов в сгоревшем доме?

– Угу. Ну что у нас за жизнь такая, а? Как ни встретимся, все трупы, трупы…

Полицейские заулыбались. Ясное дело, фирменная шуточка, кисло подумала Ирина Федоровна. Как же этот сопляк будет раскрывать такое преступление? Не справится он, нипочем не справится. Небось все стрелки на Светку переведет, зараза. В точности как в телевизоре говорят.