– Ну что там? – спросил Павел.

– Женщина, актриса. Убита ударом ножа в сердце.

Теличкин кратко перечислил то, что уже было известно. Тело нашла горничная около четырнадцати ноль-ноль, полицию вызвала администратор…

– Появится эксперт Леонов, отправьте его наверх, – распорядился Малышко, обращаясь к Ирине Федоровне. – Просьба к горничной никуда из гостиницы не уходить… – Он повернулся к полицейским и докторше: – Пошли.

– Я ничего нового не скажу, – заметила Евгения. – Чтобы точно узнать время смерти, надо делать вскрытие.

– Все равно. Вы мне нужны.

Двое полицейских, следователь и доктор вошли в лифт и скрылись из глаз.

– Господи, – прошептала Лена, – неужели это случилось у нас?

Ей никто не ответил. Доктор, покряхтев, поднялся с дивана и удалился – наверняка разносить сногсшибательную весть о том, что во втором корпусе «Мечты» убили звезду. Светлана с выражением отчаяния на лице смотрела перед собой, машинально комкая салфетку.

– Света! – окликнула ее Ирина Федоровна. – Чаю хочешь?

– А? – Горничная затравленно оглянулась. – Нет, спасибо… Мне сейчас кусок в горло не полезет.

«Что я ей скажу? – с ожесточением подумала администраторша. – Что она ни в чем не виновата? Что ее никто не подозревает? Приехал… черт знает кто, ежик какой-то… дикобраз недоделанный! Следователь, тоже мне! Вот тебе и компетентные органы…»

Наверху лейтенант Петраков щелкал вспышкой, делал фотографии. У него был блог в Сети, и он заранее предвкушал, какой эффект произведет его сообщение о том, что он участвует в расследовании убийства, которое наверняка нашумит на всю страну. Не каждый день грохают звезд, черт побери!

Малышко меж тем осматривался, и его серые глаза, взгляд которых стал чрезвычайно сосредоточенным и цепким, примечали каждую подробность. Теличкин остался в коридоре, возле двери, стараясь не глядеть в сторону трупа, и мечтая только об одном – чтобы его не затошнило. Евгения со своим чемоданчиком неподвижно застыла в дверях.

Так, занавески задернуты и закрывают окно… Почему, ведь уже не ночь и даже не утро? Следователь посмотрел на вид за окном – лес, а на возвышении виден Бекетовский замок. Правда, сейчас, в дождь, это была не слишком отрадная картина, но все же, все же… Рядом с дверью стандартная бумажка, призывающая не курить, однако на круглом столике блюдечко, и на нем – несколько окурков, от которых исходит соответствующее амбре… На окурках видны легкие следы помады – такой же, как на губах убитой актрисы.

Изучив обстановку, Павел наклонился над трупом.

– Мне нужно точное время смерти, – негромко промолвил он.

– Я бы сказала, от часу дня до двух. Возможно, ближе к двум. Кровь частично свернулась, но тело еще теплое. Правда, стоит учесть, что в комнате жарко… Поэтому я и настаиваю на вскрытии, чтобы не гадать зря.

Где-то громко заверещал мобильный телефон. Теличкина аж передернуло.

– Это не у меня, – поспешно сказал Петраков.

– И не у меня, – заметила Евгения.

– Ее сотовый, что ли?

Паша подошел к дивану, на котором лежала сумочка, вытащил из кармана латексную перчатку, надел ее и аккуратно выудил из сумочки мобильный телефон.

– Три пропущенных звонка, – констатировал он. – Последний раз она говорила по телефону в тринадцать часов тринадцать минут.

Присутствующие переглянулись. Разумеется, это было чистое совпадение, но цифры отдавали зловещей многозначительностью.

– Первый пропущенный вызов в тринадцать сорок две, – добавил Паша. – Возможно, в это время она была уже мертва. Трудно предположить, чтобы она не услышала такой громкий звонок, если бы была жива…

Петраков чихнул.

– Будь здоров, – сказала Евгения.

– Спасибо, – ответил лейтенант. – Видеосъемку делать?

– Обязательно, – кивнул Паша.

Когда видео было снято и все важные детали зафиксированы, он снова подошел к убитой и, присев на корточки, о чем-то задумался.

– Что-то не так? – подал голос лейтенант.

– Угу.

– И что?

– Ну… – Следователь вздохнул. – Красивое платье, украшения, макияж, прическа… Тебе это ни о чем не говорит?

– Она же актриса.

– Я помню, но перед нами труп девушки при полном параде. Это наводит на мысль, что она кого-то ждала. И при этом она лежит на полу…

Он замолчал, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Между его бровей пролегли тонкие морщинки. Теперь ему можно было дать не тридцать лет, а гораздо больше.

– Почему под телом кровь?

– Что? – удивился лейтенант.

– Удар нанесен прямо в сердце, спереди. Крови должно быть немного на одежде со стороны груди. Почему под телом лужа крови? Откуда она взялась?

Евгения нахмурилась.

– Я не трогала тело, потому что знаю, как ваши этого не любят, – призналась она. – Может быть, ранение сквозное? Или ее ударили в спину?

Однако никто не успел ответить на вопрос следователя, потому что в дверях появилось новое лицо – седовласый мужчина лет шестидесяти, похожий на профессора. Он нес чемоданчик чуть меньше того, который держала Евгения.

Завидев вновь прибывшего, Павел поднялся на ноги.

– Здравствуйте, Дмитрий Валерьянович, – сказал он.

– Всем желаю здравствовать, – бодро отозвался эксперт Леонов, встряхнув руку Малышко. – И процветать, само собой… – Он шагнул вперед и увидел труп. – О! Красивая девушка была, однако.

– Точно, – кисло подтвердил Теличкин.

– Иногда я не люблю свою профессию, – продолжал Леонов. – Такая приятная барышня – и мертвая… – Он повернулся к Петракову. – Ты все заснял? Ничего не пропустил?

– Все, все, не волнуйтесь…

– Дмитрий Валерьянович, мне нужны отпечатки пальцев, – вмешался Павел. – Неплохо бы также изучить все эти окурки. И я хочу понять, почему под телом лужа крови, хотя удар был нанесен спереди.

– Надо ее поднять и посмотреть, нет ли ран на спине, – подала голос Евгения.

– Присоединяюсь, – заметил Леонов. – Только сначала дайте мне как следует тут осмотреться. Мало ли что…

Следователь обернулся к Теличкину, который по-прежнему переминался с ноги на ногу в дверях номера.

– Ты все еще здесь?

– А я что, тебе не нужен? – мрачно спросил капитан.

– Нужен, только в другом месте. Спустись вниз, сядь в холле и слейся с обстановкой. Внимательно слушай, кто что будет говорить об убийстве. Какие предположения, и прочее. Вообще присмотрись, что да как. Ты меня понял?

– Понял, – кивнул тот. – Не маленький…

И, довольный тем, что ему не придется больше находиться там, где произошло убийство, он повернулся и быстрым шагом направился к лифту.

– Это что, какая-то шутка? – недоверчиво спросила Дина.

– Говорят, ее зарезали, – пробормотала Надя. – Видела машины у входа? Менты и «Скорая»…

– Да ну, ерунда какая-то!

– Я тебе точно говорю!

В холл спустилась Марина, и девушки тотчас вцепились в нее.

– Марин, ты слышала?

– Что?

– Наташку убили…

– Кошмар какой! Когда?

– Сегодня… Я же ее видела за завтраком! – Дина поежилась. – Ну жесть…

Марина вспомнила, что тоже видела Наташу не далее как сегодня утром, что актриса казалась еще более оживленной, чем обычно, и сценаристке сделалось не по себе. Убийство. Преступление. Глупость какая-то! С чего Наташе умирать? Смерть совершенно не в ее характере…

– Что это за шутки? – нервно спросил Голубец у Спиридонова в другом конце холла. – О чем они говорят?

Антон утром уезжал по делам и только что вернулся.

– Ходит слух, что Наташку прикончили, – хладнокровно сообщил оператор. В его черных глазах бог весть отчего мелькнули озорные искорки, словно он находил гибель актрисы невероятно смешной.

– Ты что, смерти моей хочешь? – возмутился режиссер. – Как я без нее буду фильм снимать?

Тут он увидел Теличкина, который, криво закрывшись журналом, тщетно пытался слиться с обстановкой; служащих гостиницы с перекошенными лицами и бледную, как смерть, горничную, которая с кем-то горячо разговаривала. В атмосфере явно витало напряжение, и Антон его почувствовал.