«Однако помирать пора, надо роман писать!» — с усмешкой сказал Виль Липатов дочери весной 1978 года. Писатель уже знал свой срок пребывания на земле — не более 15 лет, как сказали врачи. То ли они лукавили, то ли смерть, но срок оказался длиною всего в два года. Роман «Лев на лужайке», начатый в 1978 году, Липатов дописывал в 1979-м в больнице, откуда не вышел. Успел все-таки поставить точку, обогнав смерть! На отработку времени не было — и мы сегодня читаем практически первый и последний вариант романа, чего с Липатовым никогда не бывало. Обычно он сдавал в печать третий…

Писатель торопился написать, но общество не спешило публиковать: десять лет роман лежал «невостребованным» в ящике стола. А ведь этот роман — из разряда злободневных, своевременных книг. Время требовало его, но время всегда во множественном числе. Господствующее время в конце 70-х уже беременно новым временем, но до срока оставалось шесть лет «застоя» плюс… четыре года перестройки! И вот мы прочли наконец, десять лет спустя, в 1989 году сначала в журнальном сокращенном варианте первую часть в «Знамени», вторую — в «Журналисте».

Почему роман публиковался частями? В редакции «Знамени» мне довелось услышать, так сказать, неофициальную мотивировку: вторая часть, мол, «сырая» и гораздо слабее первой. Но теперь, когда издательство «Молодая гвардия» выпустило роман полностью, читатели могут сами судить о последнем романе Виля Липатова.

Все действие первой части романа развертывается в Сибири, в таком, же славном городе, где сам Липатов учился в пединституте и работал в газете, а вторая часть — насквозь московская, поскольку герой Липатова, москвич, возвращается в свой родной город «на белом коне». Пожалуй, из сказанного можно сделать вывод, будто путь журналиста Никиты Ваганова (главного героя) внешне, в самых общих чертах, совпадает с дорогой самого автора — это путь из Сибири в Москву. Но не случайно Липатов пустил своего героя по тропе журналистики, то есть по той тропе, с которой сам-то свернул на писательскую дорогу. Не зря в редакции сибирской газеты Никита, блистая статьями и «отчерками», выживает с должности собкора московской газеты Егора Тимошина, увлеченного сочинением романа о походе Ермака в Сибирь. Выбор сделан, одному — роман, другому — карьера! Разумеется, карьера благородная, ради «власти над делом».

А между тем за десять лет до романа «Лев на лужайке» Виль Липатов написал небольшую повесть «Выборы пятидесятого» (четыре авторских листа всего!), герой которой, тоже журналист сибирской газеты, Владимир Галдобин только еще задумывается, какую ему дорожку выбрать: писать ли романы, стать ли главным редактором «Правды»? В этом выборе профессии — выбор судьбы. Идти ли в ногу со временем, хотя бы и правофланговым, или же занять позицию независимого мыслителя и летописца? Сам Липатов, выбрав писательскую судьбу, все-таки до конца дней своих писал статьи и очерки…

Итак, сам сделавший «карьеру» писателя, последний свой роман Липатов вновь посвятил карьере журналиста.

Но возникает любопытное противоречие. «Застой», а Никита Ваганов делает деловую карьеру! При всех своих способностях к интриге он прежде всего — журналист, чье перо верно и талантливо служит общественным интересам. Возможно ли это в те-то времена?! Один главный редактор, прочитав «Льва на лужайке» еще в рукописи, отказался печатать роман. Причину отказа сформулировал примерно так: «Здесь воспевается то самое время, которое мы теперь разоблачаем как „застой“!»

А был ли «застой»-то? Разумеется, был. Но я уже говорил выше: время не имеет единственного числа. Период с октября 1964-го по апрель 1985-го был и «застоем», и регрессом, но был и временем бурного развития. Например, наряду с «разрядкой» шло необычайно быстрое наращивание военной мощи, страна на глазах превращалась в великую военно-морскую державу, чьи грозные ультрасовременные надводные и подводные корабли начали бороздить моря и океаны всего мира! Да, расход не по доходу, но тогдашний Генсек под бурные аплодисменты тогдашнего Верховного Совета заверял нас, что на оборону тратится ровно столько, сколько нужно, — ни рубля больше!

А разве не пережила страна бурного роста добычи нефти и газа?! А вырубка лесов разве не достигла катастрофических размеров?! Нет, что ни говорите, а толковому журналисту было на чем отточить свое перо с пользой для дела, то есть для государства. Иначе говоря, Никита Ваганов вполне мог делать и сделать карьеру на правде. И если за правду его все время повышают и повышают, ценят и уважают «верхи», то, значит, «верхам» требовалась правда, да еще и талантливо, то есть сильно написанная? Требовалась! Только какая правда и какая критика требовались? Сегодня нередко можно прочесть детски наивные суждения о «застое», из коих следует, будто «верхам» требовался именно и только «застой». Это не совсем так. «Верхи» требовали развития экономики при отсутствии развития общества — вот в чем разгадка того времени, на мой взгляд. Потому-то «отчерки» Никиты Ваганова, правдиво показывавшие как плохую, так и хорошую работу, были очень кстати. Тем более что Никита точно знал, с какого уровня начинается слой «неприкасаемых», и не переходил эту невидимую социальную границу. Никита был УДОБНЫМ ПРАВДОЛЮБЦЕМ — вот в чем дело! Но если так, тогда нам придется вернуться к старой и давно осужденной теории разделения правды на правду маленькую и правду большую. И, конечно, отнесем Никиту к талантливым рыцарям правды маленькой.

А вот его литпредтеча из повести Липатова «Выборы пятидесятого», Владимир Галдобин, тоже талантливый журналист, — тот в сталинские времена делал свою карьеру на лжи! Для Галдобина существовало только начальство и то, что угодно прочесть начальству. Правда и народ? Эти слова Галдобин презирал.

Да, маленькая повесть о журналисте Владимире Галдобине, повесть 1968 года, сегодня, после «Льва на лужайке», читается как антинабросок ко «Льву…». Тема журналистской карьеры была взята в работу Липатовым в 60-х годах как тема о временах культа личности, первоначально отлившаяся в повесть, чтобы после десятилетнего срока, обернувшись темой карьеры на правде, стать большим романом. Но не ищите повесть «Выборы пятидесятого» в каталогах — эта повесть пока еще не напечатана. И если даже в годы перестройки журнал «Дружба народов» не смог найти для нее места, то уж в 1968 году, когда тема культа была закрыта, не могло быть и речи о публикации этой повести. Липатов как-то «выпал из времени», вдруг написав картину выборов в Верховный Совет в марте 1950 года. Любопытно! Особенно на фоне нынешних выборов.

Понятно, что Липатов писал эту повесть в стол, но сегодня нам надо ее прочесть. Чтобы нагляднее стало, как принципиально изменилась партия, как она изменила ситуацию в стране. Повесть о судьбе молодого человека, молодого гражданина, молодого журналиста, о котором кто-то метко сказал: он в постели — мужчина, а в газете — проститутка. Да, проститутка в штанах! Не редкое по тем, сталинским, временам явление. Но — талантлив Володя, а талант — редкость, его беречь надо, как известно. Его и берегут, и ценят в газете. Еще бы! Талантливые литпроститутки на дороге не валяются, они позарез нужны всем управленцам — и главному редактору газеты, и секретарю обкома, а даже начальнику местного КГБ! Да, без услуг таких «подручных партии» обойтись административно-командная система не может никак.

Вот и пришло время сказать прямо: повесть «Выборы пятидесятого», написанная, можно сказать, на последнем вздохе «оттепели» и в самом начале «застоя», когда уже нельзя было публично разоблачать сталинизм, — повесть, которая писалась Липатовым «в стол», никогда не предлагалась им к печати: ни у нас, ни за границей. Эта маленькая и простенькая вещица похожа на пластиковую бомбу, которая так и не взорвалась. Эта повестушка смелее и откровеннее в анализе нашего общества времени сталинизма, чем большой и сильный роман «Лев на лужайке» о нашем обществе времен брежневского «развитого социализма».