– Дай-ка взглянуть на твое рукоделие, – попросил Торд, кое-что придумав.

Он протянул руку к пяльцам, которые девочка держала в руках, подумав про себя – а забавно вышло бы, если бы она попыталась сломать руку и ему. Но девочка отдала ему рукоделие даже с охотой. Должно быть, с еще большим удовольствием она выкинула бы его в окошко.

– Да ты мастерица, – проговорил Торд, рассматривая корявый орнамент, на котором гроздья ягод напоминали комки мышиного помета. – Я бы так точно не сумел.

Девицы приглушенно захихикали.

– Всё, ступай на место, – сказала Адальберта.

Бледная девочка взяла вышивку, еще раз присела перед бабушкой – и вернулась на место.

– Эй, малышка! – окликнул ее Торд, когда она подошла к своему табурету в дальнем углу. – Я кое-что забыл тебе отдать…

И, чуть заметно шевельнув пальцами, бросил ей иголку, которую потихоньку вытащил из вышивки чуть раньше. Иголка сверкнула в воздухе крошечной искрой. Инги вскинула руку и быстро сжала пальцы. Игла словно сама собой оказалась у нее в руке.

– Спасибо, господин учитель, – сказала она, села на место и принялась вдевать в игольное ушко новую нитку.

Адальберта перевела удивленный взгляд с нее на Торда. Никто в комнате не заметил броска и не успел понять, что сделал вагар. А тот нахмурился. Нет, едва ли ему померещилось! Подобной быстротой и силой от рождения, без тренировок, обладали только вагары…. и еще одно племя…

Но вслух Торд ничего не сказал.

Хозяин замка Робур приехал домой поздно, в сумерках, весь засыпанный снегом. Он бывал в Аттуре наездами, предпочитая жить в Глориане, где находилась база имперского флота. Робур готовился сменить своего дядю адмирала на этом высшем посту. Ему было около тридцати, и всё, чего он желал в жизни, – это участие в победоносной войне, которая принесет славу империи и лично ему. Правда, на такую войну надежда была невелика – после конгской кампании сопредельные страны вели себя тихо.

Торд нашел Робура в кресле у большого камина, где тот отдыхал в ожидании ужина. Робур радостно приветствовал бывшего учителя. Один из слуг приволок тяжелый табурет с бархатной подушкой, второй принес еще один кубок горячего вина, над которым поднимался пряный пар.

– Ну и вьюга! – заговорил Робур. – Прямо как в Хольде, честное слово! А к ночи наверняка еще и подморозит. Присаживайся, Торд, угощайся. Как успехи мальчишек? Что Аскель, ты им доволен?

– Аскель молодец, но я пришел поговорить не о нем. Хочу задать тебе несколько вопросов. Извинишь меня, если вопросы покажутся тебе не очень вежливыми?

– Конечно, – ответил Робур, слегка насторожившись.

– Я сегодня видел в башне девочку…

Робур засмеялся.

– Их там много!

– Эта отличается от прочих. У нее белые волосы и красноватые глаза.

– А, Инги? – спросил Робур небрежным тоном. – И чем она тебя заинтересовала?

– Да так, ничем. Сломала руку одному из маленьких Роанов. Расскажи мне о ней. Она ведь не твоя дочь?

– Моя, – возразил Робур. – Только не родная. Я ее опекун.

– Ага, так я и думал! А кто ее настоящие родители?

– Я не знаю.

Торд пристально посмотрел бывшему ученику в глаза. Робур внезапно рассердился.

– Ты мне не веришь? Или считаешь, что нельзя взять в дом сироту и растить ее вместе со своими детьми?

– Может быть, Светлейший, для тебя обычное дело – растить в своем доме ребенка соххоггоев, – съязвил вагар. – Но я немного удивился.

Ответом ему был оторопевший взгляд.

– Ребенка соххоггоев? С чего ты взял?

– Нет, сначала ты мне ответь. Откуда она? Как появилась в твоем доме?

– Ее попросил взять на воспитание мой родич Волод.

Торд задумчиво кивнул. Вот так дела! Имя – в Аркисе знаменитое: Светлейший Волод был верховным магом Руны.

– Инги была тогда грудным младенцем, – продолжал Робур. – Я отдал ее своей матери. Собственно, к ней-то Волод и обращался в первую очередь. У Адальберты суровый нрав и твердая рука – как раз то, что надо для такой девочки, как Инги.

– Какой – такой?

– Ты сам видел. Волод что-то говорил про тяжелую наследственность…

– Да уж, – проворчал вагар. – Слово подходящее. Робур, ты ведь участвовал в последней конгской кампании?

Робур поудобнее устроился в кресле.

– Участвовал – это громко сказано. Когда дядя привел эскадру в Фаранг, почти всё было кончено. Конгаи отлавливали и добивали по лесам последних уцелевших соххоггоев. Ты ведь знаешь, что их всех уничтожили?

– То есть живого соххоггоя ты не видел?

– Как же, видел! – оживился Робур, вспоминая. – В клетке, в подвале дворца, видел их княгиню. Она была усыплена чарами и скована, но от нее веяло угрозой…

…Некогда Конг входил в состав империи, но давно уже отделился от нее. А потому, когда бывшую южную провинцию охватила междоусобная война, это не прошло незамеченным в Аркисе. К берегам Конга был отправлен флот. Для начала – просто посмотреть, что да как. Недаром поговорка гласит: «Если удравший пес вылезает из кустов и лижет руку хозяина, тот не должен его наказывать – просто надеть на него ошейник и вернуть домой». Почему бы не воплотить ее в жизнь, если подвернулся случай?

Однако пес вовсе не собирался никому лизать руки. Эскадра адмирала Адальга без сопротивления захватила приморский Фаранг. Но потом северяне, едва углубившись в джунгли, наткнулись на огромное разноплеменное войско. Конгаи, горцы урнгриа, черные охотники Гибельного леса – едва ли они сами понимали, как оказались в одном стане, кто здесь кому помогает и зачем. Их всех объединяла лишь преданность таинственному Сантану Освободителю, который возник ниоткуда и пропал потом неизвестно куда. Словом, имперцам объяснили, что Конг не собирается к ним возвращаться. Всё, что оставалось, – помочь дружественной стране покончить с внутренним врагом, а потом отправиться восвояси.

Не то чтобы Робура, племянника адмирала, это устраивало. Он хотел подвигов и славы, а тут даже повоевать толком не получилось. Конгаев признали друзьями. А бывших правителей Конга, соххоггоев, перерезали еще до его приезда – всех до единого.

– Это одна из них? Что-то не впечатляет.

– Если бы ты знал, светлейший, как часто я слышал эту фразу. Для некоторых это была последняя фраза в жизни.

– Ты говоришь о ней так, будто эта бледная крошка – демон…

Они собрались в подвале резиденции градоправителя в Сарбуре, окружив клетку, в которой спала, одурманенная чарами, единственная взятая живьем соххоггоя. Эрд, Биорк, Тилод и Эйрис и высшие лица Конга, его новые правители. В компанию затесался и юный Робур. Он давно уже мечтал посмотреть на красноглазого вблизи, но всё как-то не получалось. После того как соххоггоя ловил сиргибр, смотреть было уже не на что. А кроме хищного ящера, больше никто их поймать не мог. И вот наконец повезло. Перед ним лежала бледная женщина, похожая на слепую пещерную рыбу. Тощая, миниатюрная, с острыми застывшими чертами лица – как мертвая…

– Такую шейку можно переломить двумя пальцами!

Робур просунул руку в клетку. Эрд схватил его за рукав.

– Нет!

Отвечая на удивленный взгляд младшего брата, он в нескольких словах рассказал о воине по имени Иллан и о том, что с ним сделала подобная женщина, которую тот полагал одурманенной и закованной в железо. Но добился противоположного – Робур уставился на спящую с удвоенным интересом.

– Брат, твое предложение увезти ее в Аркис начинает мне нравиться!

Биорк и некоторые из присутствующих рассмеялись. Но Тилод, новый правитель Конга, без улыбки сказал:

– Нет. Она останется здесь – как напоминание нам всем. Жрецы Тура присмотрят за ней. Под их опекой она будет неопасна. Друзья, не перейти ли нам в другое, более удобное для беседы место?