Остановленный теперь герцогом Мориньер без интереса выслушал жалобы последнего на жестокость его очередной пассии и нежелание короля участвовать в его, Лозена, судьбе. Притворно сочувственно покачал головой. На просьбу посодействовать, улыбнулся столь же заметно неискренне: "при случае - непременно..."

   Лозену было ясно, что это самое "при случае", соединенное с брошенным на него холодным взглядом, означало отказ. Но настаивать не смел. Лозену достало выдержки вежливо откланяться.

   И тут Мориньер, уже решивший, что путь свободен, был окликнут маркизой де Монтеспан.

   Услышав зов, он обернулся. Удержал на лице вежливую улыбку. Краем глаза заметил, что Филипп, оставленный им вот только что, держит в объятиях девушку - хрупкую, тонкую, неискушенную. Та прибыла ко двору всего несколько недель назад, и ей едва исполнилось четырнадцать. Теперь Филипп, напористый и гордый, как лев, сжимал эту молоденькую козочку в объятиях. И было очевидно, что он не преминет полакомиться ею в самое ближайшее время.

   Заметила парочку и маркиза. Проследив взглядом за Филиппом де Грасьен, практически отнесшим свою добычу в нишу у окна, улыбнулась жестко:

   - Господин де Грасьен правильно сделал, отослав жену в свое поместье.

   - Отчего это?

   Улыбнулась надменно:

   - Ну, во-первых, она одним своим присутствием мешала нашему милому графу де Грасьен развлекаться самому и радовать своим вниманием скучающих придворных дам. А, во-вторых, эта нелепая женщина просто не могла бы жить при дворе. В своем уже далеко не юном возрасте она так же глупа, как эта малышка, которую держит сейчас в своих руках великолепный граф. В провинции, заперев графиню в замке, окруженном глухими стенами, еще можно попытаться уберечь ее от глупостей. И то я не убеждена, что мадам не соблазнит между делом какой-нибудь мелкий дворянчик. И, вернувшись домой, граф де Грасьен не обнаружит, что на голове его обильно разрослись рога. Это было бы забавно, - рассмеялась она.

   Он растянул губы в хищной улыбке:

   - С вашего языка так и каплет яд, Атенаис.

   Маркиза де Монтеспан ухватила его за пряжку на ремне, приподнялась на цыпочки, зашептала, едва не касаясь губами его губ:

   - Вы назвали меня по имени... Значит ли это, что вы помните о том, что мы - не чужие друг другу?

   Подумал зло: "Девок в тавернах я тоже, случается, зову по имени". Посмотрел на нее, сощурившись.

   - Вы ведете себя, как дитя, дорогая! А коли так, как же иначе я мог бы к вам обратиться?

   Маркиза улыбнулась снова. Победно проворковала:

   - Вы умеете быть приятным, господин Мориньер. Мне так жаль, что в этом проклятом дворце наши комнаты расположены так далеко друг от друга. Я бы не возражала...

   Он неожиданно, одним ловким движением, отцепил ее руки от своего пояса. Сделал незаметный шаг вперед, обхватив ее одновременно за талию. Заставил маркизу отступить, потерять равновесие. Теперь, когда от падения ее удерживали только его крепкие руки, спесь моментально слетела с лица Атенаис.

   Она пыталась ухватиться за его камзол, но пальцы скользили по ткани. Оставалось надеяться, что мужчина не расцепит объятий.

   Он склонился к ней. Коснулся уха, скользнул губами по шее, вернулся снова к уху. Зашептал:

   - Я еще и прозорлив, дорогая. И исключительно по-дружески готов поделиться с вами своими наблюдениями. Вы стремитесь к самой вершине, не так ли? Так вот теперь - самое время ускорить шаг. Не упрямьтесь в своем теперешнем выборе. Не то вы продешевите, поверьте мне.

   Глава 29. Делай что должен

   Когда Филипп предложил ему отправиться в Грасьен вместе с ним, Мориньер согласился почти сразу. Улыбнулся только неопределенно, услышав недовольное:

   - Если бы вы знали, как мне не хочется тратить время и силы на эту поездку. Я там в последнее время безумно скучаю.

   Подумал: "В этот раз скучать, определенно, не придется".

   - Что? Ваша теперешняя любовница так хороша, что вы не можете оставить ее и на неделю? - спросил без любопытства.

   - Да при чем тут... - отмахнулся Филипп. - Они все похожи одна на другую... Одна посвежее, другая поопытнее. Но, в конечном итоге - все одно. Просто скоро, слава Богу и нашему Людовику, я, наконец, смогу заняться со своим полком делом. Людовик повелел мне отправляться в Пикардию, чтобы в составе десятитысячной армии принять участие в смотре войск. И я предвижу, что с тех пор мне не придется больше томиться бездельем.

   - Дай Бог, - согласился Мориньер. - Надеюсь, тогда ваше настроение изменится. И вы вновь почувствуете вкус к жизни.

   - Если бы только я мог избежать этой поездки, - вздохнул Филипп. - Но я должен, да. Впрочем, раз вы согласны ехать со мной, я уже чувствую себя лучше. Порадуете заодно старую Пюльшери. Она так вас любит!

   *

   Когда, увидев его, склонившегося вслед за Филиппом в приветственном поклоне, Клементина скривилась в негодовании, - Мориньер притворился слепым.

   Когда после она прошипела, проходя мимо него:

   - Какого черта вас принесло?.. - он сделал вид, что он еще и глух. Передал поводья конюху, обнял нянюшку, кивнул Аннет.

   Внимательно следил за Филиппом. Напрягся едва заметно, когда на верхней ступени появилась и замерла с колыбелью в руках Полин. Готовилась вынести дитя на прогулку.

   Все, кто был теперь в нижней зале, стояли, окаменев. Смотрели, как Филипп сделал несколько шагов по лестнице вверх. Не дойдя, развернулся.

   Обвел взглядом собравшихся внизу. Остановил взгляд на жене.

   - Чье это дитя? - спросил.

   Осознав неуместность вырвавшегося вопроса, побледнел.

   Закусил побелевшие губы. Медленно, как сомнамбула, спустился. Обошел жену, не коснувшись. Прошел мимо - будто ее и не было. Вышел на крыльцо. Молча забрал из рук замешкавшегося Поля повод. Вскочил на коня.

   Конюхи стояли в растерянности, как и все прочие слуги. Не знали, что делать и как себя вести. Правда, когда Мориньер вышел следом за их господином, тут же подвели ему его коня - сообразили.

   *

   Их не было так долго. Клементина не находила себе места. Вернув Полин с ребенком в детскую, приказала служанке оставаться с девочкой, пока она не разрешит выйти. Сама в течение многих часов металась по нижней зале. Не могла заставить себя присесть ни на мгновение. Пюльшери, пробыв с Клементиной около часа, в конце концов, послушалась ее приказаний, ушла к себе. Прислала в зал на смену себе Аннет. Та, чтобы не раздражать госпожу, встала у окна. Стояла изваянием, глядела во двор. Краем глаза наблюдала за Клементиной. Она не могла ничем ей помочь. Но оставалась рядом - для собственного спокойствия.

   Клементина боялась и желала, чтобы муж, наконец, возвратился. Раз уж разговора не избежать, пусть он случится скорее.

   Что Филипп вернулся, Клементина поняла еще до того, как услышала цокот копыт. Заметила, как, побледнев, отпрянула от окна служанка. Клементина бросилась к дверям. Выбежала наружу.

   Филипп соскочил с коня неловко: споткнулся, подвернул ногу. Мориньер, успевший покинуть седло на несколько мгновений раньше, удержал его от падения. Передал поводья подбежавшим Полю и Пьеру. Подхватив Филиппа под руку, повел его в дом. Поднимаясь по ступеням, сделал Клементине знак рукой - с дороги!

   Она вспыхнула. Когда Мориньер с Филиппом поравнялись с ней, с яростью прошептала:

   - Зачем вы напоили его?

   Он удивленно взглянул на нее.

   - Я?? - пожал плечами.

   Помог Филиппу переступить порог. Проследил за тем, как тот неуверенно стал подниматься по ступеням. Увидев, что наверху, у лестницы, господина встретил его камердинер Антуан, кивнул довольно. Вновь перевел взгляд на Клементину.