Но они оба знали: она не пытается оттолкнуть его — просто не в состоянии нормально воспринимать то, что сейчас происходит с ней, с ними обоими.

— Прими меня, Пат, прими меня, — хрипло прошептал он. — Ты же хочешь. И ты готова.

Она даже не пыталась ответить словами. Просто не могла. Они оба неудержимо дрожали. Нолан сорвал с нее остатки одежды, быстро разделся сам.

Патриции отчаянно хотелось продлить мгновение, показаться невозмутимой. Вот лежит она, гордая в своей женственности, под его страстным мужским взглядом. Ей хотелось рассматривать его тело так же жадно и уверенно, как он рассматривал ее, — но она не могла. У них просто не было времени. Патриция больше не в силах была ждать. А когда увидела, что и он готов к любовной схватке, то полностью отдалась сладостному возбуждению, превратившему ее тело в струящийся огонь.

Он вошел в нее, и Патриция с трудом удержалась, чтобы не закричать: слишком медленно, слишком осторожно!

Ей хотелось, чтобы он двигался резче, быстрее, проникал глубже. Хотелось, чтобы оба они взмыли на волне желания. Но вот он ускорил движения, и она постаралась попасть с ним в такт, но потом он снова замедлил их, дразня ее.

Мучение, пытка, раскаленный ад ощущений, наслаждение столь острое, что ей хотелось кричать в экстазе. Они достигли пика наслаждения одновременно, и волна блаженного умиротворения увлекла их за собой.

Она услышала, как вскричал Нолан. Так кричит человек в смертельной агонии — или в бессмертном наслаждении. И тут все кончилось.

Когда Патриция открыла глаза, в спальне было темно. Сначала она не могла вспомнить, где находится и почему. Она так глубоко уснула после того, как… как… Боже, да она же лежит, свернувшись калачиком, в объятиях Нолана. Даже если бы ей захотелось, она не смогла бы освободиться.

Хотя Патриция не шевельнулась, что-то разбудило Нолана. Она ощутила, как изменилось его дыхание, затем он погладил ее обнаженную руку, потом грудь. Тело тут же закололи крохотные иголочки острых ощущений, и она почувствовала удовольствие оттого, что он начал легонько покусывать чувствительную мочку ее уха.

— Повернись, — прошептал Нолан, — я хочу поцеловать тебя как следует.

На сей раз они ласкали друг друга не торопясь, растягивая удовольствие. Она гладила его тело, а он — ее, ласки их становились все жарче, все интимнее. Исход был тем же: взрыв жаркой белой страсти, охватившей обоих, так что они оба кричали от счастья, пока волны взаимного желания сотрясали их.

Когда Патриция снова открыла глаза, уже рассвело. Рядом никого не было. На нее сразу нахлынули воспоминания о физической и эмоциональной близости с Ноланом, которую ей пришлось пережить ночью. Она вновь ощутила чувство единения с ним — и заплакала, закрыв глаза. Патриция знала: впереди ее ждут боль и разочарование. Она потеряет свою любовь, она не могла позволить себе продолжать любить его. Нолан же ее и вовсе не любил.

Искусно вышитые монограммы на подушке привлекли ее взгляд. Она осторожно провела по ним пальцем так нежно, как ночью ласкала Нолана.

Это постельное белье было когда-то вышито одной из невест клана Стюартов. Наверняка счастливой невестой. И досталось ему по наследству. Невеста клана Стюартов, уж это-то ей никак не грозит! Слезы жгли веки. Где же Нолан? Нельзя, чтобы он увидел ее в слезах и догадался, что она переживает.

А что она переживает? Что? Неужели еще надо спрашивать?

Разве ее поведение не доказывает, что она была права. Просто не решалась посмотреть правде в глаза еще с первой их встречи. Она влюблена!

Зажмурив веки, Патриция с трудом проглотила ком в горле. Нет уж, она не должна… Где ее гордость, ее самоуважение, чувство собственного достоинства и самосохранения? И кстати, — где же все-таки Нолан?

Квартира казалась пустой. Неужели он оставил ее одну, неужели не боится, что она убежит? После всего, что наговорил… после угроз и вспышек необузданной ярости!

Она осторожно спустила ноги с кровати, завернулась в покрывало, чтобы прикрыть наготу, и подошла к двери спальни.

— Нолан…

Ответа не последовало. Но тут кто-то неистово забарабанил во входную дверь. Не зная, что делать, Патриция заколебалась и вдруг услышала взволнованный голос Сильвии:

— Пат, открой мне скорее!

Когда она отворила дверь, Сильвия чуть не упала, вбежав в прихожую. Она раскраснелась и была явно не в себе. Казалось, она даже не обратила внимания на то, что Патриция не одета, как и на то, что она тут одна.

— Одевайся быстрее! — скомандовала она. — Поторопись, у меня нет времени на объяснения!

— В чем дело? — недоумевала Патриция. — Тебя прислал Нолан?

— При чем тут Нолан? — Только после этого вопроса Сильвия заметила, что его здесь нет. — А где же он?

— Не знаю.

— Ну и ладно, мы все равно не можем его ждать. Даже если ты этого хочешь.

Она хочет? Если бы Сильвия знала!

— Нет, все нормально, — дрогнувшим голосом отозвалась Патриция, направляясь в спальню, чтобы собрать раскиданную одежду. Краснея, она порадовалась, что Сильвия не пошла за ней следом.

Пока нежданная гостья в нетерпении расхаживала по гостиной, Патриция быстро приняла душ и оделась. Потом вышла к Сильвии, с досадой бросив, что, наверное, ужасно смотрится без косметики.

— Ты отлично выглядишь, — услышала она в ответ заверения. — Бежим!

— Куда? — спросила Патриция, но Сильвия лишь схватила ее за руку и потащила за собой.

Господи, что же происходит! Почему все, кому не лень, хватают ее за руку и волокут в неизвестном направлении, даже не считая нужным что-либо ей объяснить. Где же Нолан? Почему Сильвия так возбуждена и так спешит? Просто приключения Алисы в Стране Чудес, ошеломленно думала Патриция.

Но, очутившись на улице, она резко остановилась. Возле огромного блестящего «ровера» стояла Вивьен.

— О, Пат! — взволнованно вымолвила Вивьен, обнимая ее, и Патриция увидела в глазах пожилой женщины слезы.

Совершенно ошарашенная, она молчала, глядя на женщин, которые обменялись странными взглядами.

— Ну же, скорее в машину! — скомандовала Сильвия. — Вивьен, ты уверена, что сможешь вести?

— Конечно. — Она улыбнулась, хотя в глазах ее по-прежнему сверкали слезы; судорожно обняв Сильвию, добавила: — Но я не уверена…

— Уверена, уверена! — решительно промолвила та.

— Садись, милая, — обратилась Вивьен к Патриции.

Милая! У Патриции чуть челюсть не отвисла, но Сильвия уже заталкивала ее на сиденье.

— Только не слишком быстро, — попросила она Вивьен.

— Может быть, кто-нибудь скажет мне, что происходит? — взмолилась Патриция.

— Скоро ты все сама узнаешь, — ответила Сильвия и загадочно улыбнулась.

Ужасная мысль пришла в голову Патриции. Что, если Нолан решил прибегнуть к помощи родственниц, чтобы они… А что они? Кроме того, стоило бросить лишь один взгляд на их лица, чтобы понять, их действия не имеют ничего общего с тем, как Нолан истолковал ее разговор с Барбарой.

Нет, какова бы ни была таинственная причина их поведения, ясно, что обе они возбуждены, но как бы в предвкушении чего-то приятного и радостного. Патриция прикусила губу, но тут же дернулась от боли, губы все еще горели от страстных поцелуев. Она еще раз внимательно оглядела своих спутниц.

Сильвия просто возбуждена, а вот Вивьен… Вивьен была не просто возбуждена, а крайне взволнована. И она назвала ее «милая». Что это, оговорка или…

— Вивьен, объясните же мне, что происходит? — снова взмолилась Патриция.

— Не могу, — отозвалась Вивьен. — Сама увидишь… — Она прикрыла рот рукой, и Патриция увидела, что глаза пожилой женщины опять наполняются слезами. — Я пообещала… не могу.

— Пообещала? Кому?

Сердце Патриции заколотилось от волнения, а Вивьен тем временем свернула на какую-то знакомую ей дорогу.

Патриция старалась сейчас не думать о том, что случилось ночью. Ну как она посмотрит в глаза Нолану, зная, какого он о ней мнения? Зная, что он ее презирает? Да она готова была провалиться сквозь землю или бежать на край света, лишь бы никогда не видеть его, ведь теперь он отыскал ее слабое место — догадался, что она любит его. Наверняка Нолан понял, почему она так страстно отзывалась на его ласки.