И это, поверь, лицедейство,
Что будто бы некуда деться,
Сбежать от себя самого.
Да сам-то я кто? И на что нам
Концерты для лая со шмоном,
Наследникам воли земной?
До самой моей сердцевины —
Сквозных акведуков руины,
И вересковые равнины,
И — родина, Боже ты мой...
1983
* * *
На краю лефортовского провала
И вблизи таможен моей отчизны
Я ни в чем не раскаиваюсь нимало,
Повторил бы пройденное, случись мне,—
Лишь бы речка времени намывала
Золотой песок бестолковой жизни.
Октябрь 1982
НОЯБРЬ 83-го
1
Ноябрьская гроза.
Под ветром мир разгневан,
И снег летит в глаза —
И молния со снегом.
И вроде — все не то,
Но мой подкожный опыт
Свидетельствует о
Возможностях, торопит
Использовать их, и
Предчувствием удачи
Рождаются стихи —
И дышится иначе.
Стыкуются слова
Предвестием исхода,
И снова жизнь — права,
И на душе — свобода.
И снова снег летит
И на ресницах тает —
И мокрый лист летает
Среди оград и плит.
2
Через час по брусчатке солдатам
Шаг печатать с отмашкой лихой.
В этом воздухе голубоватом —
Подозрительность и неспокой.
Нелады расплескались по свету,
Хоть за горло не взяли пока,—
И кряхтит, выбирая газету,
Отставной вертухай у ларька.
Пусть и цены упали на водку,
И не самый худой урожай —
Он находит вест-индскую сводку,
Над Антилами видит пожар.
Он уже напрочь нем и бессилен,
И Октябрь ему не в торжество,
И мерещатся штурмы Бастилий
Помраченному духу его.
Под такую ж вот дату у кума
Как разваливались за столом:
До второго стакана — угрюмо,
Ну, а там — по-мужски, матерком,
И занюхивали, к телогрейкам
Приникая ноздрями... И вдруг —
Это ж бьет он нас, этот Рейган,
Из своих бронебойных базук!
И за сердце, как будто с похмелья,
Он берется нетвердой рукой.
Только пуговицы на шинели
Блещут форменною желтизной.
Открываются старые раны.
Не тому нас учили, не так...
Это бьют по казармам охраны.
Поднимается первый барак.
3
Вот оно, время, которого мы дождались.
Вот оно, время, в которое зажились мы.
Что с нами будет теперь:
настоящаяжизнь —
Или гнилой полусвет пересыльной тюрьмы?
Или тюрьма-то и есть настоящая жизнь —
А остальное все треп, бестолковщина, тлен?
В общем, короче, мы дожили: толькодержись.
Вот наше время, другого не надо взамен.
Как мы пророчили, прежний застой торопя
Сдвинуться, стронуться, сделаться проще,честней,—
Так и сбывается. Время просить у Тебя:
Вот наша родина. Господи, будь же Ты с ней—
С этими путаными, окаянными и
Втянутыми в безнадежную эту игру...
Светятся все же в окошке у каждой семьи
Слабой надеждой — огни на московскомветру.
Вот и снежку намело. Поутру выхожу,
Скрипнув засовом, на снег из церковныхворот,
Воздухом, как уж давно не дышалось, дышу —
И ничего не загадываю наперед.
1983
ОДА НА ВЗЯТИЕ
СЕНТ-ДЖОРДЖЕСА
25 ОКТЯБРЯ 1983 ГОДА
Я много водки выпиваю,
Портвейном не пренебрегаю,
Закусываю не всегда.
Баб обаятельных хватаю
Порой за всякие места.
А в это время в Белом доме
Ты к сводке утренней приник,
У демократии на стреме,
Иных забот не зная, кроме
Прав человеческих одних.
А я все пьянку продолжаю,
Я это дело уважаю.
Блестит андроповка в стекле.
И ничего не совершаю
За ради жизни на Земле.
И солнцу есть предел на свете.
И злаки чахнут на корню.
А там, в овальном кабинете...
С чем я сравню тревоги эти?
С чем эти бдения сравню?
Весной на солнце снег растает.
Чашма пленительно блистает,
А то неплохо и пивка.
Меня запой не отпускает —
Или порой меня ласкает
Жены домашняя рука.
Горит рассвет над Потомаком.
Под звездно-полосатым флагом
Макдонольда победный флот
Летит, как коршун над оврагом,
Как рыба хищная, плывет —
И се! марксизма пал оплот.
И над Карибскою волной
Под манзанитою зеленой
Грозят Гаване обреченной
Сыны державы мировой:
А ты, Макфарлейн молодой,
И ты, Уайнбергер непреклонный!
Кого же я средь дикой пьянки
Пою, вскочив из-за стола?
Кто, ополчась на силы зла,
Кремлевские отбросит танки?
В ком честь еще не умерла?
Чьи баснословные дела
Вовек не позабудут янки?
Калифорнийского орла!
1983
ПЕРВОЕ ПУНИЧЕСКОЕ ПОСЛАНИЕ
С.Гандлевскому
Я расскажу тебе, Серега
(Ты рад, я вижу по глазам),
Как левым бортом «Саратога»
Развертывается к пескам.
Уже ишак ревет спросонок,
И горизонт расцвесть готов,
И замерли на рейде сорок
Сопровождающих судов.
Под килем бездна голубая,
С востока — золотая мгла,
И вздрогнет первый луч, играя
На серой плоскости крыла.
Все шире свет по небосклону.
Свежее ветер перемен.
Так отворился Сципиону
Приговоренный Карфаген.
Воспоминания игривы —
Но это, кореш, навсегда,
Здесь по ночам летают рыбы,
Фосфоресцирует вода.
И праздный раб слагает оду
Тому, кто не страшась толпы,
Мечом распространил свободу
За Геркулесовы Столпы.
1986
ТОСКА ПО НОСТАЛЬГИИ
Венок сонетов
1
Вольно ж тебе, лукавый пустомеля,
Перемахнув таможенный барьер,
Как бы на свет вечерний из туннеля,
Оглядываться на СССР.
Авангардистом без году неделя
Послать подальше рифму и размер —
И, доставая пиво из портфеля,
Строчить на евтушенковский манер
О доброй маме, бомбе злой нейтронной,
Об эмиграции непримиренной,
О невозвратной дымке юных лет...
Я тоже предан нашей дружбы чуду —
Я промолчу, я возражать не буду:
Ты говоришь. Литературы нет.
2
Ты говоришь. Литературы нет.
И глубоко — и, главное, как ново.
Передают, мурановский поэт
Уже стращал так некогда Плетнева.
Поэт был горд — и, презирая свет,
Он сам искал забвенья золотого.
Ему готов ученый кабинет,
Он царь и проч. Ему награда — слово.
Когда за строчки не дают тюрьмы,
Тогда литература — это мы,
Ее беда — плод нашего безделья.
Или — плевать на все, захлопни дверь,
Налей вина, как я налью теперь —
Не в добрый час, а в мутный день похмелья.
3
Не в добрый час, а в мутный день похмелья
Тропинка на кладбищенском холме
Под голоса пасхального веселья
Привычный путь указывала мне.
В тени ограды бережно присел я,
Движеньями владея не вполне —
И как воде над родником ущелья,
Отдался горькой ветреной волне:
«Вернись, вернись туристом-ротозеем.
Еще не стал концлагерь наш музеем,
Еще не наведен тут марафет.
А что, слабо вернуться не проездом,
А насовсем?..» — По размышленье трезвом,
Как видишь сам, задумал я сонет.
4
Как видишь сам, задумал я сонет.
Я не любил души его цикличной —
Но вот теперь, на переломе лет,
Заворожен работой непривычной.
Холодной формы строг авторитет,
Размер размерен силою безличной —
А мне бы воли, где горит рассвет
И спит дозор у кромки пограничной.
Но вот ведь и сплетается венок —
Еще чуть-чуть... Когда б я только смог,
От головокружения немея...
