Перезимовать и не пропасть.

1984

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

                                               Е.Игнатовой

1

С мороза в кухню.— Как Москва?

Хотите кофе или чаю? —

Но вдохновение родства

Я за версту предвосхищаю.

Единомышленники. Звон

Металла и глагол эпохи.

Поземкой город занесен.

Неона бледные сполохи

Лишь углубляют черноту.

Беседу, светлую, как вьюга,

Легко вести, слова друг друга

Подхватывая на лету.

Все ускоряются, грозя,

Беспамятные годы эти.

Не часто новые друзья

Отыскиваются на свете,

Не просто. Суеверный страх:

Не пропустить, не оступиться.

И стынут на семи ветрах

Неосвещенные столицы,

Где продаются без стыда,

Где пьют, где о пустом судачат,—

А наши все степями скачут

И не доскачут никогда.

Кофейный пар. Табачный дым.

Укутанные шалью плечи.

Мы этот вечер посвятим

Теченью памяти и речи.

Давно ли их со зла в расход

Пустил и промотал запоем

Оставшийся в живых народ —

И гравитационным полем

Земля молчанья залегла.

Но слово бьется птицей черной,

А там, на высоте просторной,—

И клекот горловой упорный,

И напряжение крыла.

2

Что есть душа? Не спрашивай. Пойдем

Замерзшими холмистыми лугами,

Где в густо-синем воздухе ночном

Между белесоватыми клоками

То тут, то там морозная звезда

Проглянет из бездонного провала,

Не освещая тропки никогда.

Верх-вниз и лево-право растеряла

Захватывающая кривизна.

Снег голубеет, небо отражая.

Шаг в сторону — во мгле растворена,

Грядой холмов петляет даль ночная.

Не спрашивай. Но есть одни глаза,

Где пляшет темень, и круги цветные

Расходятся, и различить нельзя

Ни зги вокруг. И есть глаза другие.

В них отсвет ленинградского катка,

Где свалена еще с блокады мебель.

Азарт подростка. Юного кружка

Опасное товарищество. Небыль

Угарных лет. Семейного угла

Заботливо поставленная крепость.

И зернышко бесхозного тепла

На дне зрачка нечаянно пригрелось.

Когда одни в другие поглядят —

Невидяще, темно, морозно, снежно —

Уже дохнет Москва, и это — ад,

А это — мы, и встреча неизбежна,

И недоговоренные слова

Не пропадут. Так вот: какая сила

В один пейзаж соединила два —

И две чужих судьбы к нему прибила?

Не спрашивай. И без того хрупка

Проснувшаяся чуткость — и напрасно

Искать ей объяснения, пока

И без того внутри светло и ясно.

1984

* * *

Опять на пробу воздух горек,

Как охлажденное вино.

Уходит год. Его историк

Берет перо, глядит в окно.

Там город сумерками залит,

Повизгивают тормоза,

Автомобиль во мглу сигналит —

И брызжет фарами в глаза.

Там небо на краю заката,

Вдоль от огней и кутерьмы,

Отсвечивает желтовато,

Проваливаясь за холмы.

И, бледно высветив погосты

За лабиринтами оград,

Осенние сухие звезды

В просторном космосе горят.

Быть может, через меру боли,

Смятенья, страха, пустоты

Лежат поля такой же воли,

Такой же осени сады.

Быть может, застилая очи,

Проводит нас за тот порог

Бессвязный бред осенней ночи,

Любви и горечи глоток.

Как будто легкий стук сквозь стену

В оцепененье полусна,

Как будто чуткую антенну

Колеблет слабая волна.

Как будто я вношу с порога,

Пройдя среди других теней,

Немного музыки. Немного

Бессонной памяти моей.

1985

* * *

Я знал назубок мое время,

Во мне его хищная кровь —

И солнце, светя, но не грея,

К закату склоняется вновь.

Пролеты обшарпанных лестниц.

Тревоги лихой наговор —

Ноябрь, обесснеженный месяц,

Зимы просквоженный притвор.

Порывистый ветер осенний

Заладит насвистывать нам

Мелодию всех отступлений

По верескам и ковылям.

Наш век — лишь ошибка, случайность.

За что ж мне путем воровским

Подброшена в сердце причастность,

Родство ненадежное с ним?

Он белые зенки таращит —

И в этой ноябрьской Москве

Пускай меня волоком тащат

По заиндевелой траве.

Пускай меня выдернут с корнем

Из почвы, в которой увяз —

И буду не злым и не гордым,

А разве что любящим вас.

И веки предательским жженьем

Затеплит морозная тьма,

И светлым головокруженьем

Сведет на прощанье с ума,

И в сумрачном воздухе алом

Сорвется душа наугад

За птичьим гортанным сигналом,

Не зная дороги назад.

И стало быть, понял я плохо

Чужой до последнего дня

Язык, на котором эпоха

Так рьяно учила меня.

1986

* * *

Как воздух игрою полон обманчивых отражений!

Гуляет над лугом ветер — и ты, вдалеке близка,

Стоишь рощей на грани солнца и тени,

И над тобой проплывают летние облака.

И шаг отдает в колено, и жмется земля к подошвам.

И в торге с судьбой разлука — всегда ходовой товар.

И месяц идет на убыль, и все это станет прошлым,

И голубовато-серым подернется листьев жар.

И все не наговориться, и все-то не наглядеться:

Там сойка взлетела — помнишь? Там зяблик запел

                                                                                                    исмолк...

И древнее любопытство, мальчишество, лицедейство,

Когда головокруженье легко, как прощеный долг.

О чем ты сейчас спросила? И что я тебе ответил?

Нам лишь секундная стрелка в такие часы слышна,

Когда полынью потери предутренний дышит ветер,

И серый металл рассвета — возмездием из окна.

Становишься злее, цепче, оглядчивее с годами.

С годами... Сказав такое — сощуриться да вздохнуть.

И жмется земля к подошвам пружинисто под ногами,

И ветер лугов ложится прозрачной волной на грудь.

1987

* * *

То ли кожу сменившие змеи

Отдыхают в эдемском саду —

То ли правда, что стала честнее

Наша родина в этом году.

Если нет — то на сердце спокойней,

И легко мне, и весело так

Наблюдать со своей колокольни

Перестройку во вражьих рядах.

Если да — я и молвить не смею,

Как мне боязно в этом раю:

Опрометчиво честному змею

Вверить певчую душу свою!

1988

* * *

Школьница, ослушница, сестрица,

Тихий омут — темная вода...

Вспомнится, приснится, повторится

Дней непоправимых череда.

Мы упрямы, и судьба упряма.

Ночь длинна, разлука далека.

Завтра утром подниматься рано.

Ты ложись, я посижу пока.

Я не знаю, отчего с тобою

Всякий раз, забудешься едва,

В душу лезет давнее, родное,

Чистые Пруды, 12 А.

Слышишь — соблазнительный, опасный

Прошлого несбывшийся зов?

Снег искрится. Светит месяц ясный.

И надежен наш последний кров.

Угли красны, жар идет на убыль.

Я задвину вьюшку для тепла.

Видишь, как убийственно мы любим?

Помнишь, как черемуха цвела?

По душе тебе с таким отпетым?

Отвернись, забудь, усни, прости...

Залиты лилово-белым светом

Железнодорожные пути.

Зоркие озябшие созвездья

Стерегут равнину до утра.

Мы одни здесь, мы вдвоем, мы вместе.

Милая, проснись. Вставать пора.

1988

* * *

Прощаться не спеши. Холодная аллея

Рассеивает свет нездешней белизны.

Под горький листопад, о прошлом не жалея,

Легко перебирать несбывшиеся сны.

Но что поделать нам со сбывшимися снами,

Над выгибом реки, петляя по холмам,