Следующая карта являлась, очевидно, неким архитектурным проектом: та же местность, но все выглядело совсем иначе. К естественным островам прибавились искусственные, прежде почти незастроенные берега Коппарняси заполнились зданиями: одни явно были частным жильем, другие крупными центрами. По всей карте тянулась, словно забор, разграничительная линия, продолжаясь также и на море. Владений гольф-клуба эта карта не затрагивала.

Я попыталась прочитать по складам текст над картой. Мое знание русского ограничивалось алфавитом и кое-какими общеупотребительными выражениями, но, поскольку у меня не было практики уже больше года, я порядком все позабыла. Но слова «дом» и «квартира» я, по крайней мере, поняла. Большое здание в центре, скорее всего, являлось концертным залом.

Вернувшись к картам, я прокрутила дисплей вниз. Очевидно, файл был отсканирован с какого-то бумажного документа, под картой виднелась надпись от руки по-фински. Она была сделана неразборчивым почерком, и знание грамматики у писавшего оставляло желать лучшего.

«Разрешения по окружающей среде. Кто решает? Следующий министр? От русских опасности нет. Возвращение в Порккала. Спроси об избирательном фонде. Лучше ли теперешний партнер, чем прошлый. Анализ рисков лучше, чем с Васильевым».

На нижнем поле файла размещался логотип. Он был знаком мне как по многоотраслевым фирмам, так и по репортажам о финансировании выборов. Название АО «Дело Уско»[11] и символическое изображение несколькими линиями архитектурных элементов античного храма. Уско Сюрьянен, владелец акционерного общества, был деловым партнером Бориса Васильева. Васильев нашел свою погибель на яхте Сюрьянена «I believe», когда Давид взорвал ее вместе с экипажем. Сюрьянен отрицал, что ему что-либо известно о деятельности Васильева, связанной с угрозой газопроводу на Балтийском море, их объединял только план строительства международного курорта в Котке на Хиденниеми. Но что Сюрьянен собирался делать в зоне отдыха Коппарняси и почему его бумаги оказались у Давида?

Я проснулась в четыре утра и встала посмотреть в окно. Было такое чувство, будто Давид где-то поблизости и хочет срочно сказать мне что-то важное. Проверила телефон и электронную почту – абсолютно ничего. Город спал; пожалуй, был самый тихий час суток. По дороге двигалось всего несколько машин, у парка Старой церкви маячил одинокий прохожий. Я совсем не верила во всякие сверхъестественные вещи вроде телепатии, тем не менее попыталась «открыть» свое подсознание сообщению Давида. Единственное, что пришло мне в голову, был приказ: «Позвони Лайтио и расскажи о трупе Карло Дольфини».

Хм. Это я собиралась сделать и сама, хотя знала, что могут возникнуть проблемы. Со старшим констеблем Центральной криминальной полиции Теппо Лайтио нас связывали особые отношения любви-ненависти. Вероятно, я больше нравилась Лайтио, чем он мне. Во всяком случае, меня безмерно разозлило, когда Лайтио догадался о моем чувстве к Давиду. Не терплю людей, которые проникают в мою душу.

Заснуть не получалось, и я открыла одолженный ноутбук. Я не просила в отеле пароль для доступа в сеть, но в самом центре Хельсинки хватало незащищенных беспроводных сетей. В их использовании заключался определенный риск, но нет ничего необычного в том, что кто-то интересуется бизнесменом Уско Сюрьяненом.

Его фамилия красовалась то в заголовках желтой прессы, то в экономических новостях. Сюрьянен заработал состояние на торговле автомобилями в 1980-х годах и расширил сферу деятельности, занявшись недвижимостью в застойное время начала 1990-х. Он безрассудно покупал имущество разорившихся предприятий, опустевшие офисы и расформированные деревенские школы, словно в первый раз играющий в «Монополию» младшеклассник, который не знает таблицы умножения и ничего не понимает в правилах. Ему удивительно повезло: после окончания застоя часть недвижимости он выгодно перепродал, другую превратил в коттеджные поселки, дома престарелых и караоке-бары. Усадьбу на Хиденниеми в Котке он увел из-под носа у моей прежней работодательницы Аниты Нуутинен, а сейчас планировал застройку на земле тщательно охраняемого частного клуба. К сожалению, соседи не захотели продавать участки. В интервью для местной газеты Сюрьянен сетовал, что в Финляндии отсутствуют коттеджные поселки класса «All inclusive», где мировые суперзвезды и местные «дерзкие и красивые» могли бы проводить свободное время, не натыкаясь то и дело на слишком любопытных граждан. По словам Сюрьянена, многие состоятельные люди предпочли бы отпуску в Провансе или на Карибах отдых в родной стране с ее прекрасной экологией, если бы только могли быть уверены, что не станут объектом навязчивого внимания, отягчающего их будни. Сюрьянен знал, о чем говорил: круглый год в его бассейне не ощущалось недостатка в молодых цветущих девушках, у которых главным мотивом для знакомства с мультимиллионером было стремление вытянуть из него деньги. Вероятно, Сюрьянен извлек урок из своих ошибок и теперь искал конфиденциальности частной жизни. Со своей второй женой он расстался прошлой осенью, и уже через пару недель газеты заговорили о его новой любви – двадцативосьмилетней модели из России. Но о ней не было известно ничего, кроме имени – Юлия.

О событиях, приведших к взрыву яхты «I believe», а также к смерти своего бизнес-партнера Бориса Васильева и тех, кто на него работал, Сюрьянен осторожно молчал. Он был приятелем и спонсором многих ведущих политиков, в том числе прежнего премьер-министра; пожалуй, они убедили его, что политическая безопасность страны требует хранить в тайне происходящее за кулисами. Скорее всего, общественность не одобрит методов властей.

К какому времени относились заметки Сюрьянена о Коппарняси? Документ был записан на флешку этой весной, но создан мог быть гораздо раньше, когда Давид работал в Хиденниеми у Бориса Васильева телохранителем и штурманом. Столкнувшись с Давидом в Коппарняси, я воображала, что он следит только за мной, но, очевидно, для исследования территории у него была и другая причина. Я проверила, не изменился ли за последние годы логотип фирмы Сюрьянена, но это оказалась та же колонна из трех полосок, что использовалась с 1986 года. Сейчас это смотрелось почти как ретро.

Сюрьянен знал Давида… Верил ли он, что Давид погиб при взрыве «I believe»? В Финляндии о роли Давида были осведомлены лишь несколько человек. Политики из самых верхов считались надежными людьми, но вдруг тайна ненароком сорвалась с языка в беседе с приятелем по сауне? Майк Вирту пришел в настоящий ужас, когда услышал от меня о культуре посещения сауны, бытующей среди финских политиков. Идти нагишом в парную с руководителями соседних стран? Разве финны не понимают, какие здесь таятся возможности для скрытой съемки и шантажа? И вообще, разумно ли человеку, занимающему руководящий пост, выставлять себя напоказ таким, каким его создала природа? В ситуации переговоров это может поставить его в невыгодное положение. Эдвардо, со свойственной ему прямотой, спросил у Вирту: имеет ли он в виду, что мужчина с меньшим членом теряет в своем авторитете по сравнению с тем, кто снаряжен инструментом побольше? Майк кивнул, и я была почти уверена, что одновременно он покраснел. Мне пришлось рассказать всему курсу, как в Финляндии во время длинных сеансов сауны ведется бизнес, а Майк поручил нам составить список факторов риска для этой ситуации.

Жара и нагота были не единственными вещами, которые заставляли Майка озабоченно покачивать головой. Его неодобрение вызывали и огонь в камине или в печи-каменке, и кипящая вода при температуре, зашкаливающей за сто градусов (двести двенадцать по Фаренгейту), а тем более перепад температур, когда выходишь из сауны на мороз охладиться. Когда я рассказала, что переговоры иногда прерывают, чтобы поваляться в сугробе или поплавать в проруби, и что посетители сауны временами изрядно напиваются, Майк объявил, что он, как телохранитель, просто запретил бы своему подопечному участвовать в этом ритуале. Я же заслужила уважение однокурсников: вот так выдержка у финнов! Раздеться догола в присутствии совершенно чужих людей, да еще окунаться в ледяную воду. Некоторые однокурсники настойчиво просили меня составить им компанию для похода в сауну – в Нью-Йорке ведь есть все что угодно, даже финская сауна. Мне не составило бы труда показать им, что такое настоящая сауна.