Он купил три мощных складных лука с оптическими прицелами, три пружинных ножа из нержавеющей стали с выскакивающими лезвиями - они просто очаровали Селестиэль. Такая игрушка могла бы спасти жизнь, учитывая, что подобный тип ножа в ее мире не был известен. Еще он хотел купить ей небольшой пистолет с корпусом из нержавеющей стали, но решил, что от незнакомого оружия будет больше вреда, чем пользы. Продавец увязал коробки, Лугарев выкатил на прилавок золотой крюгерранд, забрал сдачу, связку коробок, и вышел вместе с Селестиэль в солнечный мир автомобилей, зелени и асфальта.

-Может быть, тебе не следовало бы тратить на меня столько денег? - сказала Селестиэль, вспомнив рассказанную Лугаревым историю. - Конечно, мы расплатимся с тобой, но мне не хочется вводить тебя в расходы, чтобы ты потом не был разочарован...

-А с чего ты взяла, что я заочарован? - рассмеялся Лугарев. - Я рассматриваю тебя в качестве делового партнера, ... а не полового.

-М-м... да? - Селестиэль никак не ожидала подобного ответа. Будучи прежде всего женщиной, она хотела спросить: "Это еще почему?" - но строгое эльфийское воспитание не позволило. Она украдкой оглядела себя с головы до ног, пытаясь понять, что же у нее не так. Взгляды прохожих ясно говорили ей, что все так, и еще как так, поэтому она осталась в недоумении.

Доехав до аэропорта и оставив кадиллак на стоянке, Лугарев и Селестиэль совершили целое небольшое путешествие по сверкающим стеклом и мрамором залам нового аэровокзала. Пока Лугарев забирал заказанные билеты у стойки авиакомпании "Империал", Селестиэль подошла к стеклянной стене и с интересом разглядывала бескрайнее летное поле аэропорта Пулково. По нему не спеша рулили большие, ярко раскрашенные самолеты. Глядя на них, она невольно подумала: "Какое у них все огромное, мощное, во всем чувствуется такой размах, такая сила... Воистину, только великий народ способен создать подобное."

Прямо напротив аэровокзала стоял белый самолет, совершенно не похожий на другие. Тонкий фюзеляж заканчивался острым, как игла, носом; крылья были короткие, треугольные, приросшие к фюзеляжу почти по всей его длине, на высоком трапециевидном киле красовалась золотая корона, а над длинным рядом окошечек вдоль корпуса вытянулась черно-красная надпись. Острый нос самолета был слегка отклонен вниз, отчего он напоминал огромную белую птицу, недоуменно смотрящую поверх клюва.

-Ну как, нравится? - спросил незаметно подошедший сзади Лугарев. Селестиэль слегка вздрогнула от неожиданности.

-Не то слово, - ответила она. - Такой простор...

-Да я не об этом, - улыбнулся Лугарев. - Птичка нравится? - он указал на остроклювый самолет. - Минут через двадцать махнем на нем через океан.

Объявили посадку. Вновь поездка на очередном эскалаторе - Селестиэль очень позабавили эти бегущие лестницы - затем короткий, на несколько минут, вояж на большом красивом автобусе, почти целиком состоящем из стекла. Подъем по трапу, улыбающаяся стюардесса в снежно-белом костюме что-то сказала Лугареву, Селестиэль не поняла ее слов. Он поблагодарил ее, и они вошли в самолет. Селестиэль пришлось пригнуться, дверь со скругленными углами была низкой. Она заглянула в открытую дверь кабины пилотов. Ее поразила ужасная теснота, в которой они помещались - казалось, что там просто негде пошевелиться.

Лугарев взял ее за руку и повел по проходу между двойными рядами кресел. Он нашел их места и усадил Селестиэль возле окна, пристегнул ее ремнями, прикрепленными к креслу.

-Зачем ты меня привязал? - спросила она, но увидела, что он тоже пристегнулся.

-Все в порядке, Селест, так полагается.

Она поудобнее устроилась в кресле. Оно было мягким, довольно комфортабельным, хотя несколько узковатым.

-Почему здесь так тесно? - спросила она.

-Это сверхзвуковой самолет, - ответил Лугарев. - Они все узкие, потому что летают очень быстро. За скорость приходится платить недостатком комфорта.

Нечеловеческий голос громко произнес несколько фраз.

-Ой, кто это? Что он сказал?

-Обычное объявление командира экипажа перед полетом, - пояснил Лугарев. - "Леди и джентльмены, капитан Жюль Ферран приветствует вас на борту "Конкорда", рейс 244, Ленинград - Хьюстон - Сиэттл. Взлет через пять минут, погода в Хьюстоне солнечная, очень жарко, пристегните ремни и не курите, пока не взлетим, " - процитировал он.

Снаружи раздался жуткий вой турбин. "Конкорд" медленно покатился вперед, приостановился, снова поехал. Капитан де Ферран опять давал объяснения по селектору - Селестиэль смотрела в окно на проплывающие мимо постройки аэропорта. В конце полосы "конкорд" сделал широкий разворот и замер на старте. Селестиэль с некоторой тревогой взглянула на Лугарева.

-Все в порядке, Селест, сейчас взлетаем, - сказал он, улыбаясь, и взял ее руку в свои. Тепло его рук передалось ей, а вместе с ним пришло спокойствие.

Четыре мотора "конкорда" взвыли, выходя на форсаж. Самолет дернулся, а затем Селестиэль почувствовала, как ее втиснуло в кресло. Она скосила глаза в иллюминатор - за стеклом бешено несся навстречу бетон полосы. "Конкорд" вдруг высоко задрал нос, как бы подпрыгнул, и под невероятным для пассажирского лайнера углом взмыл в воздух. Селестиэль, не отрываясь, смотрела в окно. Самолет быстро набирал высоту.

Стюардессы покатили по проходу тележки с напитками. Лугарев взял по бутылке "Кока-колы" и с удовольствием наблюдал, как его спутница осваивается с достижениями человеческой цивилизации.

Над креслом был укреплен цифровой спидометр. Лугарев указал ей на него. Последние цифры быстро менялись, пока не установилось число 1350.

-Это что? - спросила Селестиэль.

-Наша скорость, - ответил Лугарев. - 1350 миль в час.

Ее глаза расширились и округлились. До самого обеда она то смотрела в окно, то принималась расспрашивать Лугарева об устройстве "конкорда", так что он вздохнул с облегчением, когда поданный обед - великолепный, как всегда на рейсах компании "Империал" - отвлек ее от технических вопросов.

Закончив с обедом, она вновь прилипла к иллюминатору. "Конкорд" шел над облаками Атлантики, залитыми сверху ослепительным солнцем. Оно постоянно висело на одной и той же высоте - "конкорд" мчался над океаном навстречу вращению Земли, догоняя рассвет. Некоторое однообразие полета время от времени нарушалось интересными сообщениями командира экипажа. Он то поражал пассажиров тем, что самолет летит на высоте 55 тысяч футов, то сообщал, что в результате нагрева при трении о воздух "конкорд" стал почти на фут длиннее.

Солнце все же постепенно изменило свое положение - самолет пересекал Атлантику наискосок. Наконец он снизился над Мексиканским заливом и стал заходить на посадку. В иллюминаторе мелькнули сооружения Хьюстонского космопорта. "Конкорд" резко скользнул вниз, последовал мягкий толчок, самолет плавно опустил нос и покатился по полосе, замедляя скорость. Когда он остановился, стюардессы открыли переднюю дверь, и командир поздравил всех пассажиров с успешным окончанием полета. Лугарев отстегнул Селестиэль от кресла, освободился сам, и с удовольствием поднялся, разминая изрядно затекшее тело - кресла все же были узковаты. Они прошли к двери, спустились по трапу и ступили на прокаленный солнцем бетон.

Лугарев сразу заметил сверкающий на солнце длинный лимузин. Их встречали. Молодой, интеллигентного вида еврей в темных очках выскочил из машины как чертик из коробочки, и дружески приветствовал Лугарева:

-Здравствуй и процветай, о лучший из необрезанных! Приветствую вас, мисс, счастлив лицезреть вашу несравненную красоту! К сожалению, не знаю вашего имени...

-Знакомься, Селест, этот шут гороховый и есть тот самый инженер Ариэл Левин, о котором так долго говорили большевики, - буркнул Лугарев.

-Прошу садиться, - Левин распахнул перед ними дверцу "линкольна". Они забрались вовнутрь. В машине было удивительно приятно, свежо и прохладно - кондиционер работал на полную мощность.