Через четверть часа на «Хатанге» научный состав экспедиции слушал сообщения Кара, Бентсена и Запары об острове Лунной Ночи. В исследовательскую группу входили два геолога, метеоролог, географ, биолог и гидрограф. Они предполагали провести на острове целый год и подробно его исследовать. С ними ехал радист.

Когда беседа закончилась и Кар вышел на палубу, к нему подошли Степа и Павлюк. Лица обоих моряков выражали одновременно и серьезность и смущение.

— Капитан Кар, — начал юнга, — мы с Павлюком хотим просить, чтобы вы разрешили нам перейти на «Хатангу» и вернуться на остров Лунной Ночи.

— Да, да, — подтвердил Павлюк.

В это время к ним приблизился геолог — начальник научно-исследовательской станции на острове Лунной Ночи. Он прислушался к разговору.

— Мы немного знаем остров, — продолжал юнга, — и можем помочь научно-исследовательской станции. К тому же нам очень хочется вернуться на остров.

— Не нашли ли вы там золото, о котором не хотите никому рассказывать? — пошутил Кар.

— Нет, мы хотим принять участие в освоении этого острова.

— У вас чудесная идея, друзья! — вмешался в разговор геолог. — Я поздравляю вас с этой мыслью и охотно включу вас в состав экспедиции.

— Ну, а я решительно возражаю, — сказал Кар, — Степе нужно поправиться после болезни и учиться. Павлюку тоже необходимо хорошо отдохнуть после холодной зимы, которую он провел на палубе.

Поддержанные геологом, юнга и кочегар пытались уговорить Кара, ссылаясь на то, что чувствуют себя вполне здоровыми, но капитан решительно сказал:

— Павлюк — взрослый человек. Он как хочет, а юнгу я не пущу. Отвезу в Архангельск и сдам в мореходный техникум.

Тогда кочегар махнул рукой и заявил:

— Ну, без Степы я тоже не поеду. Подожду, пока он станет штурманом, а я тем временем — механиком или хотя бы радистом.

Геолог засмеялся, а Кар сжал губы, чтобы спрятать улыбку.

С «Хатанги» перенесли на «Лахтак» трех больных цингой. Туда же перешел квалифицированный радист, которого Кривцов взял с собой специально для «Лахтака». Ледокол дал гудок и двинулся через ледяные поля, прокладывая путь пароходу.

Пролив Шокальского остался за кормой. За Краснофлотскими островами простиралось свободное от льда водное пространство. Только кое-где поднимался над водой айсберг или тающая льдина.

Пароходы обменялись прощальными гудками и пошли каждый своим курсом.

Прежде чем идти в бухту острова Диксон, Кар решил зайти на остров Уединения. Он хотел разыскать пятерых человек из экипажа «Лахтака», которые остались там во время того страшного шторма, который потопил шлюпку и занес пароход во льды.

На следующий день «Лахтак» подходил к острову Уединения. Моряки узнали его неприветливые берега. С напряженным вниманием всматривались они в холмы и скалы.

Приблизившись к острову, пароход пошел вдоль берега, беспрерывно давая гудки. Но людей никто не видел.

Где же они? Быть может, погибли? Что было причиной их гибели? Холод? Голод? А может быть, зимой они двинулись пешком по льду, надеясь добраться до материка, и погибли в дороге?

Пароход прошел мимо восточного и северного берегов острова и стал приближаться к тому месту, где в прошлый раз «Лахтак» сорвало с якоря.

Стояла удивительно тихая погода.

Внезапно Кар, не отводивший глаз от бинокля, встрепенулся. На берегу он заметил людей. Одновременно с берега долетел звук выстрела. За ним второй. Но больше не стреляли.

Пароход медленно двинулся к берегу.

На палубе волновались. Бинокли были только на капитанском мостике, и те, кто стоял на палубе, не могли рассмотреть, сколько людей на берегу. Но дальнозоркие уверяли, что больше пяти.

Кар поминутно протирал стекла бинокля, но и он ясно видел: на острове восемь или девять человек.

Матросы быстро спустили шлюпку. Лейте взял с собой Соломина и трех норвежцев; к ним присоединился Запара. Четыре весла всплеснули воду, и шлюпка стрелой помчалась к острову.

Кар не отрывал глаз от бинокля. Он видел, что группа людей на берегу увеличивалась. Ему казалось, что их уже двенадцать. Это было больше, чем общее число оставшихся и погибших в шлюпке.

Но вот шлюпка приблизилась к «Лахтаку», и Кар узнал человека, сидевшего на носу.

— Не может быть! — вскрикнул он, увидев на носу шлюпки капитана Гагина и тех девятерых, которых считали утонувшими.

Итак, вся команда «Лахтака» была жива и здорова.

Прибывшие с острова были настолько взволнованы, что сначала не могли вымолвить ни слова. Моряки обнимались и целовались. Друзья, которые уже не надеялись больше встретиться, стояли рядом на палубе своего парохода.

Кар бегом спустился с мостика и поцеловался с капитаном Гагиным и со всеми товарищами. Никогда еще команда не видела своего старшего штурмана в таком настроении. Он закричал «ура». Все подхватили. Норвежцы, которые до сих пор молчали, тоже закричали.

Но все это нельзя было сравнить с тем, что произошло, когда невольные робинзоны увидели Вершомета, который выскочил на палубу с ружьем в руках и начал стрелять. Ведь охотник был десятым на шлюпке, опрокинутой волнами. Девять человек, доплывших до берега, решили, что он утонул.

Островитяне молча смотрели на Вершомета. Им казалось, что все это происходит во сне.

Наконец капитан Гагин повернулся к своим товарищам и спросил:

— Кто же был десятым на шлюпке?

— Я, я, капитан! — прогремел Вершомет, расставляя руки для объятий.

— Позвольте же мне спросить, — сказал Кар, — кто в нашей команде был двадцать девятым и тридцатым? — И он посмотрел на двух людей, с которыми успел уже обняться и поцеловаться, но которых бесспорно видел впервые.

— Летчик Бариль, — отрекомендовался один из них.

— Бортмеханик Зеленец, — сказал второй.

Радист послал «молнией» радостное сообщение в Архангельск.

Штурман Кар прошел с Гагиным в капитанскую каюту. Там он рассказал о приключениях «Лахтака».

Потом штурман слушал рассказ капитана.

После того как шторм опрокинул шлюпку, все они ухватились за нее. Их полуживыми выбросило на берег. Вместе с теми, кто остался на острове, они провели первые дни в надежде, что «Лахтак» спасется от шторма и вернется за ними. Но вскоре остров окружили льды, и эта надежда пропала.

Пришлось устраиваться на зиму. Из камня, мха и шкур построили жилье. Заготовили мясо. Охотились осторожно, сберегая патроны. Последние патроны выпустили в воздух, когда увидели «Лахтака». Поздней осенью над островом неожиданно появился самолет. Был туман и ветер. Летчик повел самолет на посадку, но, когда машина приземлялась, произошла авария. Летчик и бортмеханик рассказали им об исчезновении «Лахтака» и про «Белуху», которая пошла на розыски парохода и его экипажа. На самолете был запас патронов, кое-что из одежды, консервы, шоколад и немного бензина. Все это очень пригодилось робинзонам. Вместе с летчиками они упорно боролись за жизнь, приспосабливаясь к суровой арктической природе. Благодаря своей энергии все остались живы и здоровы.

Когда Гагин кончил, штурман Кар сказал:

— Капитан, я временно взял на себя командование судном. В связи с отсутствием многих членов команды пришлось сделать ряд перемещений и пополнить экипаж норвежскими моряками со шхуны «Исбёрн». Теперь вы вернулись, и…

— Дорогой Кар, — перебил штурмана капитан Гагин, — вы, собственно говоря, должны были бы продолжать командовать «Лахтаком», а меня отвезти на берег и сдать судебным властям вместе со шкипером Ларсеном.

— Ну, капитан, что за выдумки! Вы имели полнейшее право оставить пароход, чтобы посетить остров. Море же было абсолютно спокойно. Кроме того, мы все уверены, что благодаря вашей энергии те, кто остался на острове, смогли пережить там суровую полярную зиму. Старший штурман слушает вас, капитан!

«Лахтак» покинул остров Уединения, взяв курс в устье Енисея, на остров Диксон.