122 Херсонида Какими страждет грудь моя, Потом - отсель отъити с миром; Но вдруг Пророка тень во сне В едину нощь вещала мне: «Шериф! твой Праотец услышал Твою усердную мольбу; Еще светило отступило Назад на двадесять степеней; Еще Алла к твоей дней мере Приумножает двадцать лет. - Гряди - и обозри всех верных На стропотных брегах Эвксина И средь Таврических вершин!» Тут, в изумлении воспрянув, Я пред Аллой поверг чело. - Тогда мне осмьдесят лет было; Но с приобщением других Познав в стопах я новы силы, Спешил святой налог исполнить. - Я шел по берегам Эвксина И нес собой Пророка глас До бурных Меотийских вод, Где Джамбулукски, Эдишкульски И Эдизански, Аккермански Станицы процветали в славе; И наконец - прешед Кавказ И шую Миуса1 страну, Где многозлачная пустыня Покрыта снежною кавылью, Что стеблем зыблет помавая Всегда вершинки сед оперы И домы тысяч птиц хранит, Пришел с пророческим уставом Река, впадающая в Азовское море.
Песнь четвертая 123 В сей знаменитый Херсонис. - Тут я познал глубоку древность Сего камнистого предела; Учился нравам и умам; Сердца к Пророку привлекал В угодность призраку его. - Но все его предлоги сильны Имели слабый здесь успех: Я тысячу нашел в пути Сильнейших бедствий и прещений. - Потом, тебя узрев, Мурза, Услышал я с восторгом духа, Что ты меня избрал в отца. - Се холм еленей! - здесь, Мурза, Я в первой раз тебя узрел. - Ты одолел себя - и, брак Отсрочив, - убедил меня, Чтоб Магометовы останки Вторично посетить в Медине. - Се! - наконец мы паки здесь! - Но я третичный путь приму И там близ Праотца умру. - Увы! - последний жизни год!..» «Премудрый старец! - рек Мурза. (Мурза сам в мудрости наставлен.) - Да будет благ святый твой путь! Да будет спутником тебе Хранитель Ангел, Страж небесный, И оградит тебя от стрел, Летящих в тьме и сени смертной! - Когда достигнешь в третий раз Сея священныя Медины, Дерзну ли заклинать еще Тебя я именем Пророка, Чтоб тамо ты принес мольбу,
124 Херсонида Да буду здрав душей и телом, Да нивы каждый год мои Произведут сторичный плод И зрелый виноград прольет Багровы токи пенных соков? - Но ты, Шериф, не возбрани Младому юноше спросить! - Когда Алла велел тебе Идти в сей славный Херсонис, Почто ты не избрал других Путей кратчайших для сего? - Я зрел на чертежах вселенной Ближайший путь сюда чрез море. - Не страшно ли для дряхлых дней Прейти камнистые хребты, Прейти Донские берега, Где некогда Орфей печальный1, Что прежде из грубейших скал Извлечь умел потоки слез, Сам плакал средь глухих пустынь, Оплакивая невозвратну Потерю милой Эвридики, Подобно нежной Филомеле, Лишенной бедного птенца? - Не страшно ль проходить то место, Где ратоборцы полуночны Столь часто шумны движут стопы По пламенным стезям Алкида, Который некогда исторг Злосчастна узника из цепи, Привязанна к горе Зевесом, Где Прометей уже не моет Слезой Кавказского хребта; Кн. IV о земледелии. - Виргил(ий).
Песнь четвертая 125 Уже умолк стенанья глас, Который меж пустых утесов Столь часто, - столько долго выл». «Сын мира! - старец отвечал, - Что быть спасительнее может В юдоли мрачной жизни сей, Как преломленные лучи Собрав из посторонних светов И в точку их соедини, Чистейший свет из них устроить, Потом - к себе его присвоить, Да светит в нравственном он мире. Но собирать их - лучше там, Где нет обманчивых паров Или огней гнилых и ложных. - Ах! мой Мурза? - как нужны знанья, Которы странник почерпнет Из разных душ иноплеменных? Но только - должно быть пчелой, Избрать сок чистый из всего. Что дальности? - они лишь страшны Для нежных сибарита стоп. Мы все пришельцы - ты и я; Вселенна - поприще для нас; Отечество не здесь, - но там... Да, - мог бы я избрать конечно Кратчайшую стезю в Эвксине. - Известно, что в Колхиде дикой, Или Менгрелии лесистой, Где распаленная царевна Открыла древле путь сквозь пламень Пришельцу милому к руну, Всегда десница смерти машет, И в ясный день, и в мрачну ночь. - Там все напоминает
126 Херсонида О смертоносных чарованьях Колхидянок злоухищренных, О неких пламенных дождях, Об огнедышущих волах, О тенях, о мечтах Гекаты. Кто там не пал на половине Своих отважных предприятий? Кто тамо с самой высоты Путей своих не низвергался? - Но кто же из шерифов смеет Не точно глас Аллы исполнить? Уже я не страшуся смерти. Я, сколько мог, - исполнил долг. О! если б милосердно небо Вложило в дряхлые стопы Еще еленя быстроту! Еще притек бы я счастливо До тех источников живых, Где утолил бы жажду сердца И оживил и плоть, и кровь. - Но вы скажите, чада мира! Что ваших песней сих виной? Не отрекитесь мне в ответе!» 1 кадизаделит Ты мира гражданин! - кто б ни был, Хоть житель каменных пещер Или отшлец из Аравии? - Ты кратко о себе поведал; Но если ты великодушен, Позволь беседовать еще! Я шел здесь мимо сей горы И вел под тень утеса стадо; Кипящий зной взял полну власть
Песнь четвертая 127 Над нами, как и над тобой, И в сих убежищах принудил Искать прохладной тишины И для себя, и ради стада. - Остановились мы в сем месте, Чудилися и размышляли; Я в первой юности своей В Элладе и Аравии быв, Учился древности сих царств; Однак - совсем недоумею, Почто является мне все, На что здесь взор ни обращу, Единой темною гробницей? - Сии висящие скалы, Сии упадши ниц вершины, Сии кораллы, толь высоко С морскими гадами подъяты И превращенны в утлы камни, И сей лежащий бренный прах В глубоких каменных гробах, Где кость и череп пожелтели, - Все слезные сии предметы Скрывают от меня причину И в исступленье лишь приводят. - Но все сии добычи смерти Меж тем вдохнули в сердце песни; Вот! - что заставило нас петь В недоумении душевном! - Пусть ясный глас твой рассечет Сей мрак густый, туман сумненья! - Повеждь! - я первый буду слушать! 2 кадизаделит О просвещенный муж! - ты знаешь Страну твоих единоверцов; Ты знаешь древность Херсониса;
128 Херсонида Поведай нам, кто тамо спит! Я здесь, - в убежище прохлады Зрю каменно лишь царство смерти; И что причиною? - Шериф Друзья? - Я мню, что серный воздух зреет Теперь к ужаснейшей грозе. - Смотрите вы, как твердь чернеет Сквозь каменны сии ущелья! - Укроемся от бури здесь! - Тогда дерзнем под самым громом Открыть бытийственные книги; Луч молний осеняет нам Все мрачны древности черты! - Вы успокойтесь от вопросов! Поведаю, как чада плоти Нашли себе в горах сих гроб! - Но вы читали ль древни свитки? Нашли ли в книгах бытия, И еллинских, и аравийских, Нашли ли имя Херсониса И созерцали ль здешню древность? Не созерцали! - так внимайте! Внимайте словесам Шерифа! - И ты, - ты также, мой Мурза; Тебе урок последний будет, В котором пользу ощутишь Не только здесь, - и в саму вечность... Оба кадиз(аделита) О солнцев внук! - о наш мудрец! Наставник нежный, друг сердец!
Песнь четвертая 129 Мурза Повеждь, глава души моей! Шериф Здесь неки мудры жили древле; Сколь часто, как сословье их В гармонии соединялось, - Их мысли, их небесны гимны, Горящи жертвы их сердец, Проникнув каменны навесы Или коралловы навесы, На крыльях огненных парили До горних царств инфендармазских1, Средь мирных дней их бытия Все их беседы мудры были; Все их беседы непрестанно Между горами отзывались, Доколе не уснули в гробе. - Желаете ль, да повторю Те гимны, кои мудрецы О древнем бытии певали, Чтоб лучше вам познать начала? Оба Желаем, солнцев внук! мы сами, Чтоб познакомить нас с отцами. Шериф Но уступите на минуту Пустынную гитару вашу! - Да, - некогда и я играл Инфендармаз, на турецком, добрый дух, ангел. 920 930 5. Бобров Семен, т. 2
130 Херсонида Священны песни на горах; Тогда внимали духи камней, Внимали древеса и тени! Шериф берет из рук их гитару и начинает играть и петь таким образом: «Сойдите, - духи светоносны! - О звезды невечерней тверди! Сойдите с облаков златых И вейтесь над гробами сими, Где бренна ваша риза тлеет! - О будьте соприсущны песни, Которую вы пели в мире, Котору я хочу пропеть! - Рассейте тусклы мраки здесь! Рассейте мраки всех сумнений! - Вы, бурны ветры, не шумите! И вы, смоковницы, молчите, Приосеняющи пещеру, Да ясно песнь мою услышат Пришельцы мирныя юдоли! - Пришельцы! - разумейте слово С начала до конца его! Еще от крови громодержца Неборожденны полубоги В долинах мира не дышали; Еще не волновался в них Тончайший ихоръ - кровь небесна; Волоты, из земли исшедши1, Не возметали в твердь утесов, Чтоб трон перунов потрясти; Алкид не проходил вселенной, Чтоб от земли живых изгнать Так называлися великаны в древней России.
