Бранная красавица Она чиста, она светла И убрана серебром и златом: Она душе моей мила, Она дружна со мной, как с братом Она стыдится наготы, Пока всё дремлет в сладком мире; — Тогда царица красоты В своей скрывается порфире, Свой острый взор, блестящий вид И стан свой выгнутый таит. Но лишь промчится вихорь брани, Она является нагой, Объята воина рукой, И блещет, будто роковой Огонь в юпитеровой длани. Она к сердцам находит путь И, хоть лобзает без желанья, Но с болью проникают в грудь Её жестокие лобзанья. Когда нага – она грозит, Она блестит, она разит; Но гром военный утихает — И утомлённая рука Её покровом облекает, И вот она – тиха, кротка, И сбоку друга отдыхает. Облака
Ветра прихотям послушной, Разряженный, как на пир, Как пригож в стране воздушной Облаков летучий мир! Клубятся дымчатые груды, Восходят, стелются, растут, И, женской полные причуды, Роскошно тёмны кудри вьют. Привольно в очерках их странных Играть мечтами. Там взор найдёт Эфирной армии полёт На грозный бой в нарядах бранных, Или, в венках, красот туманных Неуловимый хоровод. Вот, облаков покинув круг волнистой, Нахмурилось одно – и отошло; В его груди черно и тяжело, А верх горит в опушке золотистой; Как царь оно глядит на лик земной: Чело в венце, а грудь полна тоской. Вот – ширится и крыльями густыми Объемлет дол, – и слёзы потекли В обитель слёз, на яблоко земли, А между тем кудрями золотыми С его хребта воздушно понеслись Янтарные, живые кольца в высь. Всё мрачное мраку, а фебово Фебу! Всё дольное долу, небесное небу! Снова ясно; вся блистая, Знаменуя вечный пир, Чаша неба голубая Опрокинута на мир. Разлетаюсь вольным взглядом: Облака, ваш круг исчез! Только там вы мелким стадом Мчитесь в темени небес. Тех высот не сыщут бури; Агнцам неба суждено Там рассыпать по лазури Белокурое руно; Там роскошна пажить ваша; Дивной сладости полна, Вам лазуревая чаша Открывается до дна. Тщетно вас слежу очами: Вас уж нет в моих очах! Лёгкой думой вместе с вами Я теряюсь в небесах. Сознание Когда чело твоё покрыто Раздумья тенью, красота, — Тогда земное мной забыто, Тогда любовь моя свята. Когда ж веселья в общем шуме Ты бурно резвишься и думе, Спокойной думе места нет, Когда твой взор блестит томленьем, А перси пышут обольщеньем, Тогда я – прах, а не поэт. Тогда в душе моей смятенной Я жажду страшную таю; Смотрю, как демон воплощённой, На резвость детскую твою. Казни ж, карай меня, о дева, Дыханьем ангельского гнева! Твоих проклятий стою я… Но нет, не знаешь ты проклятий! Так, гневная, сожги ж меня В живом огне своих объятий; Палящий жар мне в очи вдуй, И, несмотря на страстный трепет, В уста, сквозь их мятежный лепет. Вонзи смертельный поцелуй! Степь «Мчись, мой конь, мчись, мой конь, молодой, огневой! Жизни вялой мы сбросили цепи. Ты от дев городских друга к деве степной Выноси чрез родимые степи!» Конь кипучий бежит; бег и ровен и скор; Быстрина седоку неприметна! Тщетно хочет его упереться там взор. Степь нагая кругом беспредметна. Там над шапкой его только солнце горит, Небо душной лежит пеленою; А вокруг – полный круг горизонта открыт, И целуется небо с землёю! И из круга туда, поцелуи любя Он торопит летучего друга… Друг летит, он летит; – а всё видит себя Посредине заветного круга. Краткий миг – ему час, длинный час – ему миг: Нечем всаднику время заметить; Из груди у него вырвался клик, — Но и эхо не может ответить. «Ты несёшься ль, мой конь, иль на месте стоишь?» Конь молчит – и летит в бесконечность! Безграничная даль, безответная тишь Отражают, как в зеркале, вечность. «Там она ждёт меня! Там очей моих свет!» Пламя чувства в груди пробежало; Он у сердца спросил: «Я несусь или нет?» «Ты несёшься!» – оно отвечало. Но и в сердце обман. «Я лечу, как огонь, Обниму тебя скоро, невеста». Юный всадник мечтал, а измученный конь Уж стоял – и не трогался с места. Напоминание Нина, помнишь ли мгновенья, Как певец усердный твой, Весь исполненный волненья, Очарованный тобой, В шумной зале и в гостиной Взор твой естественно-невинной Взором огненным ловил, Иль мечтательно к окошку Прислонясь, летунью-ножку Тайной думою следил, Иль, влеком мечтою сладкой, В шуме общества, украдкой, Вслед за Ниною своей От людей бежал к безлюдью С переполненною грудью, С острым пламенем речей; Как вносил я в вихрь круженья Пред завистливой толпой Стан твой, полный обольщенья, На ладони огневой, И рука моя лениво Отделялась от огней Бесконечно – прихотливой Дивной талии твоей; И когда ты утомлялась И садилась отдохнуть, Океаном мне явилась Негой зыблемая грудь, — И на этом океане, В пене вечной белизны, Через дымку, как в тумане, Рисовались две волны. То угрюм, то бурно – весел, Я стоял у пышных кресел, Где покоилася ты, И прерывистою речью, К твоему склонясь заплечью, Поливал мои мечты; Ты внимала мне приветно. А шалун главы твоей — Русый локон незаметно По щеке скользил моей… Нина, помнишь те мгновенья, Или времени поток В море хладного забвенья Все заветное увлек? |