Глава 11 Большаком три ночи и три дня Ехала телега без коня. И шутил невесело мужик, Что к коневой должности привык. – Подучусь, как день еще пройду, Все, что надо, делать на ходу. А овсом питаться – не беда: Попадала в хлеб и лебеда. Стоя спать – уменья мало здесь. Приходилось спать – и лапти плесть! В неизвестный город большаком Шла телега вслед за мужиком… От куста идут и до куста, От моста до нового моста. От пятьсот девятого столба До пятьсот десятого столба. Далека родная сторона! Что там баба делает одна?.. Ждет она хозяина с конем, Знать она не знает ни о чем, Как идет с телегой Моргунок По одной из тысячи дорог… Вышел в поле тракторный отряд, По путям грохочет скорый поезд, Самолеты по небу летят, Ледоколы огибают полюс… И, по-конски терпелив и строг, Волокет телегу Моргунок. Мальчик – ни на шаг от мужика… Пусть идет – дорога широка. Так идут, идут и слышат вдруг Впереди, вдали копытный стук, Будто в ступе коноплю толкут, Будто бабы где-то кросна бьют. Отголосок стороной идет, И ездок покажется вот-вот… Гоп-та-тах!.. – И перед Моргунком На коне, На сером, Поп верхом!.. Поп назад откинулся, сдержал, Конь узнал хозяина, заржал. Но в одну минуту Моргунок Из оглобель выскочить не мог, Он ремни распутывал, а поп — Повернул коня и дал в галоп. То ли поп коня того купил. То ли вор у вора утащил… – Стой!.. – бежит Никита за конем, Сапоги, пиджак горят на нем. Сбилась шапка мокрая на лоб, Вверх и вниз в глазах ныряет поп. – Стой!.. – кричит, бежит Никита вслед. Голосу в груди и духу нет. Он бежит, и замирает «сто-й!» На дороге пыльной и пустой. И, как рану, зажимая бок, Падает на землю Моргунок. Он лежит, как мертвый, недвижим, Но земля сама бежит под ним. Обернулись реки и мосты, Вверх ногами – травы и кусты. Но уже далече скачет поп, Пропадает за холмами топ. Тише, тише движется земля, По местам становятся поля… И лежит Никита Моргунок На одной из тысячи дорог… Пыль по-над дорогой незаметнее, Вечер начинается вдали. И березы старые, столетние Опустили ветви до земли. Тишина хорошая кругом… – Дядь, вставай, А, дядь?.. Вставай. Пойдем… Глава 12
Деловито, не сердито Меж палаток, меж подвод Пробирается Никита: – Дайте, граждане, проход. И, встречая, обступая, Любопытствует народ: То ль коня он покупает, То ль телегу продает? – Погодите, не толкуйте, Братцы, горе у меня: На базар служитель культа Моего угнал коня… К конной привязи, в тенек Заезжает Моргунок. И пошел бродить на счастье По базару взад-вперед. Что ни лошадь серой масти, — Сердце дрогнет и замрет. Много серых и красивых, Только равных нет коней: То подсеченная грива, То монета покрупней… На лотках блестят селедки, Солнце жарит пирожки. Старичок с лихой бородкой Кнутовьем звонит в горшки: – Николаевская глина, Отдаю за просто так: С одноличницы – полтина, С коммунарки – четвертак! Площадь залита народом, Площадь ходит хороводом, Площадь до краев полна, Площадь пляшет, как волна. – Расступись, давай проход, — Жеребца артель ведет. Как на выставке – проводят, Уходи, живые, прочь! Двое виснут на поводьях, Трое ладятся помочь. Мундштуки в горячем мыле, Благородный карий глаз… – Кто купил? – Мы купили. – Сколько дали? – Хватит с нас. Гомонит, гудит базар, Девки, бабы – по возам. Подбирают кони сено, Шевелят сухой овес; И шумит парная пена, Остывая у колес. В сюртуке старик усатый За рога ведет козу. Жарко дышат поросята В тесной клетке на возу. И идет от воза к возу, Не смолкает говор, гам. Пахнет сеном и навозом, С «центроспиртом» пополам. От жары укрыт, от пыли, У ограды нищий ряд. Тут остатние слепые И убогие сидят. Песня слышится сквозь гомон, Оборвется – и опять… Голос будто бы знакомый, Только слов не разобрать. Подошел, с другими рядом Стал и видит Моргунок: Грузный нищий – у ограды, Шапка с медью – между ног. Поводырь с восковым личиком Сидит плечо к плечу: – …Отвечает эта птичка: «Жить я в клетке не хочу. Отворите мне темницу, Я на волю полечу…» У певца глаза закрыты, Голос набожно-суров. Ахнул, чуть не сел Никита: – Сукин сын! Илья Бугров! И, точно сами, две руки Вперед рванулись: – Стой!.. — И раскатились пятаки, Гремя по мостовой. И Моргунок, как мех сопя, Подмял слепого под себя. Народ бежит со всех сторон: – Слепого бьют… Разбой!.. – Да как же, братцы, – зрячий он. – Ей-богу, был слепой. Бугров, карабкаясь, хрипит: – Пусти!.. Пусти меня. Пусти, сосед. Скажу, Никит, Чего-то про коня… – Скажи, – нагнулся Моргунок, — Скажи, пока не бью. – Пусти, Никит… Скорей!.. Свисток!.. Обоих – в Гепею. – Скажи – пущу. – Скажу потом. – Давай сейчас, злодей! – Скажу. В сторонку отойдем, Чтоб без чужих людей. Не дома, в праздничный денек На хуторе своем, Идет под ручку Моргунок С Ильею Кузьмичом. Ведет Бугрова Моргунок: – Дорогу дай, народ. — Ведет, и шапку, как залог, Слепецкую несет. Идут, шатаясь, вразнобой, Пьяны средь бела дня. Грозит им пальцем постовой: – Глядите у меня!.. И говорит Илья Бугров Тихонько Моргунку: – Чудак ты, конь твой жив-здоров, Поклясться в том могу. И вдруг, не ахнул Моргунок. – Стой! – закричал Бугров И сквозь толпу рванулся вбок: – Стой! Стой! Держи воров!.. – Стой! – Братцы, братцы! – вскрикнул вслед И всхлипнул Моргунок. И ни коня, ни вора нет, — В руках один залог. Туда-сюда. Базар кругом, Колышется народ. Уже о чем-то о другом Толкует и орет. – Ну что ж… Спасибо, сукин сын: Последний дал урок. — И шмякнул шапку что есть сил Никита Моргунок. |
