1951 Перед дорогой Что-то я начал болеть о порядке В пыльном, лежалом хозяйстве стола: Лишнее рву, а иное в тетрадки Переношу, подшиваю в «дела». Что ж, или все уж подходит к итогу И затруднять я друзей не хочу? Или опять я собрался в дорогу, Выбрал маршрут, но покамест молчу? Или гадаю, вступив на развилок: Где меня ждет озаренье и свет Радости той, что, быть может, я в силах Вам принести, а быть может, и нет?.. Все я приму поученья, внушенья, Все наставленья в дорогу возьму. Только за мной остается решенье, Что не принять за меня никому. Я его принял с волненьем безвестным И на себя, что ни будет, беру. Дайте расчистить рабочее место С толком, с любовью – и сразу к перу. Но за работой, упорной, бессрочной, Я моей главной нужды не таю: Будьте со мною, хотя бы заочно, Верьте со мною в удачу мою. 1951 Мне памятно, как умирал мой дед Мне памятно, как умирал мой дед, В своем запечье лежа терпеливо, И освещал дорогу на тот свет Свечой, уже в руке стоявшей криво. Мы с ним дружили. Он любил меня. Я тосковал, когда он был в отлучке, И пряничного ждал себе коня, Что он обычно приносил с получки. И вот он умер, и в гробу своем, Накрытом крышкой, унесен куда-то. И нет его, а мы себе живем, — То первая была моя утрата… И словно вдруг за некоей чертой Осталось детства моего начало. Я видел смерть, и доля смерти той Мне на душу мою ребячью пала. И с той поры в глухую глубь земли, Как будто путь туда открыт был дедом, Поодиночке от меня ушли Уже другие проторенным следом… В январский холод, в летнюю жару, В туман и дождь, с оркестром, без оркестра — Одних моих собратьев по перу Я стольких проводил уже до места. И всякий раз, как я кого терял, Мне годы ближе к сердцу подступали, И я какой-то частью умирал, С любым из них как будто числясь в паре. И если б так же было на войне, Где счет потерям более суровый, Наверно б, жизни не хватило мне И всем, что ныне живы и здоровы. Но речь о том, что неизбежный час, Как мне расстаться – малой части — с целым, Как этот мир мне потерять из глаз, — Не может быть моим лишь частным делом. Я полагаю, что и мой уход, Назначенный на завтра иль на старость, Живых друзей участье призовет — И я один со смертью не останусь. 1951
Ни ночи нету мне, ни дня Ни ночи нету мне, ни дня, Ни отдыха, ни срока: Моя задолженность меня Преследует жестоко. У стольких душ людских в долгу, Живу, бедой объятый: А вдруг сквитаться не смогу За все, что было взято! За то добро, за то тепло, Участье и пристрастье, Что в душу мне от них вошло, Дало изведать счастье. Сдается часом: заплачу, Покрою все до строчки; А часом: нет, не по плечу, И вновь прошу отсрочки. И вновь становятся в черед Сомненье, сил упадок. Беда! А выйду на народ: – Ну как? – Бодрюсь: – Порядок… И устаю от той игры, От горького секрета, Как будто еду до поры В вагоне без билета. Как будто я какой злодей, Под страхом постоянным, Как будто лучших из друзей К себе привлек обманом. От мысли той невмоготу И тяжелей усталость. Вот подведут они черту, И – вдруг – один останусь. И буду, сам себе ровня Один, в тоске глубокой. Ни ночи нету мне, ни дня, Ни отдыха, ни срока. За что же мне такой удел, Вся жизнь – из суток в сутки?.. …А что ж ты, собственно, хотел? Ты думал: счастье – шутки? 1955 Снега потемнеют синие Снега потемнеют синие Вдоль загородных дорог, И воды зайдут низинами В прозрачный еще лесок. Недвижной гладью прикинутся, И разом – в сырой ночи́ В поход отовсюду ринутся, Из русел выбив ручьи. И, сонная, талая, Земля обвянет едва, Листву прошивая старую, Пойдет строчить трава. И с ветром нежно-зеленая Ольховая пыльца, Из детских лет донесенная, Как тень, коснется лица. И сердце почует за́ново, Что свежесть поры любой Не только была да канула, А есть и будет с тобой. |
