Лес, ты мне слово одно подари — слово огня и любви, полное неги и страсти! К этому слову ты, море, мотив подбери в ритме волны, в такт веслу и в тональности снасти… Воздух сосновый, ту песню наполни до края острым и свежим дыханием шишек смолистых, так, чтобы каждый сказал — эту песню я знаю и подпою этим строчкам нехитрым и чистым. Я эту песню спишу на тетрадный листочек, голубя сделаю — пусть он летает по свету, пусть донесет он тепло этих песенных строчек всем, кто в пути — не в постели встречает рассветы. Пусть над землей он рассыплется звуками бубна… Тайно я верю, что светлая музыка эта лучшие струны затронет в сердцах, пусть подспудно, и оправдает меня на миру, как поэта! Поговорим, не разжимая губ, не возводя обиды наши в куб истерик и словесной шелухи, и не казня за прошлые грехи. Поговорим, не отводя глаза, без блефа, без козырного туза, без камня в спину, выспренних угроз, без самоумиления и поз. Поговорим, не открывая рта, о том, что вслух не скажем никогда: нам повезло — хоть в счастьи каждый глуп — всё понимать, не разжимая губ… Падает тень на лица, время летит, пыля. Выпустила синицу, где искать журавля? Прошлых дел вереница — шелковая петля. Где ты, моя синица? Сколько ждать журавля? Каждую ночь мне снится: точкой внизу Земля… Верю, была синица вестницей журавля! Спасибо за недоверье — хоть соли и съеден пуд, но общим аршином меря, вы скорый свершили суд… Но если вот также круто пойдёт под удар другой, вы дайте ему минуту, чтоб сердце прикрыть рукой… Сладкое, горькое — всё перемешано, чёрное, белое, зимнее, вешнее… Всё разделить — это дело неспешное: зимнее — к зимнему, вешнее — к вешнему. Только вот чёрное с белым не делится, а ведь казалось — такая безделица! Чёрная радость, белая скука, зависть, и та не всегда чернорука! Чёрные мысли, белые чётки — образ неясный, размытый, нечёткий… Чёрное счастье, белое горе — Чёрное море… Белое море… Неоднозначность любого ответа — мир в разноцветной обертке конфетной. Краски разбрызганы, смешаны, слиты, монокристалльны и монолитны… Чёрного нет, белого нет — это и есть чёрно-белый наш свет! «Ты мальчик или девочка? — к ребенку пристают. — Не Лёнечка, а Леночка!» И яблочко дают. Глядит малыш доверчиво На дядь до потолка — Ведь мальчик или девочка Не знает он пока! Живем и любим, не спеша — Кто во грехе, кто в мелком блуде… Парализована душа, А значит, и стихов не будет… МИКРОБИОЛОГИЧЕСКАЯ ФАНТАЗИЯ Здесь спорили о сути бытия: «Что этот мир? Что в этом мире я? — ораторствовал некий гражданин. — Вопрос не стоит порванных штанин! Мир — это я, мой дом, моя семья! Я — целый мир — надежда бытия!» Да, безусловно, в каждом — целый мир, Но в знаньях столько пятен, столько дыр, Что не о сути ваших личных тщет Мы говорим — о БЫТИИ ВООБЩЕ! Есть мнение, что мир — простой бульон, Природой сделан, был и будет он, А потому, хлебайте, мол, супец — Начало мира есть его конец! Кричал горячий юный голосок: «До истины, быть может, волосок, А может, просто есть другой отсчёт, Где время не по-нашему течёт, А может, мы — пробирка с мелюзгой, И нами управляет мир другой!» Чем кончится научный этот спор Мы разгадать не можем до сих пор — Биолог юный, альтруист и сноб, Пробирку взял, настроил микроскоп, Взглянул, вздохнул, подвинулся к весам И бормотнув, «совсем негодный штамм!..» — Взболтал пробирку, вымолвил: «На кой!», И вылил в умывальник под рукой, И ус меланхолично теребя, Подумал: «Что есть мир? И что в нем я?..» И снова я играю в компромисс, опять колдуют призрачные тени, и снова уплывает главный приз, разбитый о размытость и сомненья. И безнадёжность возведя в квадрат, в котором сторона равна утрате, по чьей-то воле сотый раз подряд ряжусь, ряжусь в чужое чьё-то платье… А платье жмёт, и жест — пустой декор, в завязках и крючках завязли годы… Пусть мир — театр, пусть каждый в нем — актёр, но так обидны съёмки в эпизоде!.. |
