Альтернативные варианты были также не слишком привлекательными. До хирургического вмешательства Симса врачи не придумали ничего лучшего, как давать женщине эфир — чтобы муж мог ее оплодотворить… Ведь размножение считалось тогда святой обязанностью супружеской пары. Симе также занимался проблемой ликвидации бесплодия, и обычно он предпочитал хирургический путь лечения. По его мнению, матка бесплодной женщины недостаточно проницаема, поэтому он, соответственно, делал надрез в шейке матки (и, соответственно своей натуре, делал это обычно не один и даже не два раза…). Правда, все эти его попытки решить проблему бесплодия оказались тщетными.
Баркер-Бенфилд в довольно мрачных, если не сказать зловещих, тонах обрисовал характер Симса, а также общества, в котором тот смог процветать. Он описал хирурга как невысокого, неуверенного себе человека, который смог обуздать свой страх перед женщинами и их половыми органами, изменяя скальпелем их тела, и который благодаря этому обогнал всех своих конкурентов — врачей-мужчин в попытках контролировать женское тело. «Героические усилия» (причем нередко за счет здоровья пациентки) — вот как теперь стали характеризовать гинекологию, когда она вдруг превратилась в «хирургическую» специализацию. Пример удаления яичников в книге Рейчел Мейнс ярко характеризует новый, экспериментальный подход. В Англии Бейкер Браун без каких-либо промедлений вырезал яичники у собственной сестры. Операции в брюшной полости в то время носили еще экспериментальный характер и были довольно рискованными. Операцию по удалению яичников у собственной сестры Бейкер Браун делал в четвертый раз в своей жизни, причем три первых пациентки не выжили в результате такого хирургического вмешательства. Правда, сестре тогда повезло: эта операция стала его первым триумфом в этой области. Невропатологам и психиатрам не оставалось ничего иного, как всплескивать руками, когда их потенциальные пациентки соглашались на шарлатанское лечение Бейкера Брауна. «Хирург, выполнивший удачную операцию в брюшной полости, подобен индийскому тигру, который впервые почувствовал вкус крови» — так описывал это биограф Бейкер Брауна.
Гинекологов нередко обвиняли в том, что они выказывают слишком мало уважения к женским половым органам. Однако часто сами женщины рады были пойти под нож. В 1894 году американский критик насмешливо писал:
Операции в тазовой области у женщин вошли в моду. Это стало настолько общепринято, что если некая женщина не может предъявить линию разреза брюшной полости, оставшуюся после операции, к ней относятся так, словно у нее нет чувства стиля, словно она не принадлежит к соответствующему слою общества… Это теперь стало знаком привлекательности, «сувениром судьбы» и даже считается «столь же прелестным, как ямочка на щечке шестнадцатилетней милашки».
Нидерландский профессор гинекологии Гектор Тройб (1856—1920) в своей инаугурационной речи подчеркивал, что он постоянно отказывал женщинам в совершении подобной операции, настоятельно рекомендуя не идти на это и не слушать уговоры врачей-шарлатанов. Но это не уменьшало решимость женщин подвергнуться операции, которая, как они верили, избавит их от всех бед. Историк медицины Лиди Схун описала в своей диссертации то «минное поле», с которым тогда пришлось иметь дело Тройбу — тазовую невралгию. Он считал это заболевание психосоматическим, часто следствием истерии, однако в годы работы Тройба сотрудничество психиатров и гинекологов еще находилось на самом начальном этапе. Из восемнадцати женщин, упомянутых им в статье, которую он опубликовал, всего трем было рекомендовано обратиться к психиатру. К сожалению, впоследствии и эти трое также были прооперированы.
Третья женщина вначале получала сеансы «психического лечения» от самого Тройба, причем эта терапия «заключалась в каждодневных беседах-лекциях, которые носили более или менее добродушный характер, так что пациентка постепенно привыкала к тому, чтобы сидеть на стуле, а потом и совершать небольшие прогулки». Поскольку она была убеждена, что у нее опухоль яичников, Тройба же якобы сделал ей операцию по их удалению… Пациентке при этом дали нужную дозу обезболивающего средства, а затем сделали длинный, но поверхностный разрез брюшной полости, который затем был зашит толстой нитью, крупными стежками. Послеоперационное лечение было обычным, разве что в ее случае швы удаляли «под радостные возгласы — из-за прекрасного заживления». Однако, несмотря на это, боли в брюшной полости сохранились и были очень сильными. После процедуры электрокаустики шейки матки (прижигания тканей с помощью электричества) Тройб даже решил «полечить чрезмерно чувствительную пациентку» с помощью прижигания железного тавро для клеймения… «В первый раз все прошло достаточно хорошо, если не считать криков от боли. Во второй раз, однако, понадобилось немало усилий на то, чтобы мое „Это вам совершенно необходимо“ преодолело упорное „Я не хочу“ моей пациентки». Затем последовал курс серных ванн, после чего Тройб также «некоторое время лечил пациентку с помощью сеансов холодного душа». В результате, провозившись с нею около пяти месяцев и исчерпав все свои возможности, Тройб порекомендовал ей обратиться к психиатру по имени Винклер. Вскоре Винклер прислал ему заявку на согласие сделать операцию, в надежде, что это может иметь известный суггестивный эффект (эффект внушения), однако в конце концов все же у нее была удалена матка.
И сегодня у любого гинеколога можно встретить пациенток, которые настаивают на проведении операции, от чего врач не ожидает хороших результатов, поскольку не может установить связь между имеющимися симптомами и состоянием того органа, на удалении которого обычно настаивает пациентка. Это ведет лишь к безрезультатным спорам, порой превращаясь в поистине садомазохистские отношения. Рассказывают известную историю о гинекологе, который написал врачу-терапевту, направлявшему к нему одну пациентку: «Не имеет более смысла направлять эту даму ко мне, поскольку у нее не осталось более тех органов, которые входят в компетенцию гинеколога».
Кастрацию было крайне трудно примирить с тем взглядом на мир, который господствовал в девятнадцатом веке. Ведь всем, кто выступал за введение кастрации как нового способа лечения психических расстройств, приходилось принимать во внимание тот факт, что это лишало женщину ее самой важной функции — продолжения рода. Однако героические цели требуют радикальных средств. Роберт Бэтти, хирург из города Рим в штате Джорджия, именем которого названа операция по удалению нормальных яичников, прежде всего, доказал, что он прекрасно понимал, как взять верную ноту при рассуждениях о необходимости его исследований:
Я счел своим долгом […] проложить для себя новый путь через священную территорию […] Я вторгся в скрытые уголки женского организма и выхватил из требуемого для него набора органов железистое тело, чьи таинственные и чудесные функции представляют собой величайший интерес для человечества.
Бэтти, правда, не был первым, кто осуществил удаление яичников, однако он первым в истории медицины стал удалять нормальные и здоровые органы. Он называл эту процедуру «нормальная овариотомия», в отличие от операции, которую делали больным раком. Во всяком случае, он верил, что после операции у женщин вовсе не было якобы ощущения «бесполости», какое после кастрации испытывают мужчины. Были также доводы, продиктованные евгеническими соображениями: ведь женщины, которые стали кандидатами для кастрации, не могли больше рожать детей-дегенератов.
При последующем наблюдении за выписавшимися из больницы пациентками в ту пору было показано, что женщины преднамеренно подвергали себя этому искоренению женского начала в своем теле. Одна женщина, занимавшаяся мастурбацией (что тогда считалось половым извращением), писала после операции: «Мое самочувствие теперь такое, что лучше не бывает. Я знаю, насколько мне хорошо; я больше не онанирую; это мне теперь чуждо и противно». Так она вновь взошла на пьедестал, куда мужчины предпочитали помещать женщин, используя при этом свои наиболее эффективные способы внушения. Правда, раздавались и голоса, протестующие против такого отношения. Английский хирург сэр Томас Спенсер Уэллс, создавший себе репутацию благодаря блистательному умению удалять яичники, был убежден в том, что его собственные показания всегда были реалистичными, тогда как психиатрические показания ужасали его. Он описал в зеркальном отображении положение дел в тогдашней медицине, изобразив общество, в котором за женщинами было последнее слово.
