Дребезжа и подпрыгивая, уазик едет по трассе, в сторону Змеевки. Дорога пустынна, кажется бесконечной. И только яркая полная луна лыбится на небосклоне, освещая золотым бликом трассу.

Оперативник начинает вслух сомневаться в том, что Золотой существует в реалии.

– А, если он и был, то его уже там нет. Он уже дома, чай пьет или спит с женой под боком.

Спрашивает, где я работаю.

Отвечаю, что к данному происшествию это не относится.

Мент требует показать еще раз мой паспорт. Даю. Долго листает. Сличает меня с фотографией. Начинает придираться к фамилии. Какое, мол, я отношение имею к Роману Абрамовичу. Отвечаю, что никакого. Что мы даже не однофамильцы. Отдает паспорт назад. Тяжело вздыхает. Смотрит на дорогу. На часы. 3 часа ночи. Потом зевает и велит водителю разворачиваться назад, ехать в отдел. А мне угрожает, что заведет дело по факту ложного вызова.

И тут я вижу в свете луны золотую фигуру, бодро шагающую по трассе.

– Ура! Золотой есть! Вон он! Я была права!

Уазик равняется с Золотым, резко разворачивается и тормозит. Мент открывает двери.

– Присаживайтесь, гражданин. Кто вы? Зовут вас как? Куда направляетесь?

– Петренко Леонид Степанович. Новый директор Бериславского завода автоматики. Никогда здесь раньше не был. Вот, заблудился. Спасибо вам.

Золотой устало плюхнулся на сидение, растирая замерзшие руки.

– Гражданке спасибо скажите. Это она панику подняла, и нам сообщила.

Золотой равнодушно глянул на меня и произнес:

– Да, ни к чему все это. Не стоило хлопот.

Менты смеются. Я взбешена.

– Может, вам и ни к чему. Лично на вас мне наплевать. А на факт преступления нет.

Утром я сижу в кабинете начальника милиции.

Подполковник слушает, долго и подозрительно всматриваясь в мое лицо. Потом заверяет, что на обратном пути водители автобуса будут опрошены. А о своем багаже я должна позаботиться сама.

Когда я подымаюсь с места, начальник милиции поселка Берислава встает и крепко жмет мне руку со словами «Спасибо. Это настоящий мужской поступок».

Корзину с яйцами страусов найти мне не удалось. Да, и к лучшему. Фермером себя я плохо представляю.

– Машка! Включи телевизор! Быстро! – В квартиру вбегает Светка-соседка.

В одной руке пульт. В другой – швабра.

На лице палитра чувств. Растерянность. Недоумение. Брови у макушки. Глаза горят.

– Что? Война началась? – закрываю я за ней дверь.

– Любка Малькова выступает! Канал «Сити»! Уже блондинкой стала, вот, б…!

Я включаю телевизор. И мы со Светкой двумя любопытными носами прирастаем к экрану.

В телевизоре Люба.

Кабинет. Кожаное кресло. Статуя Фемиды.

На глазах повязка. В руках весы, для взяток. Все, как и положено в обычной адвокатской конторе.

Фемида на столе. За столом Люба.

Когда-то она была моей близкой подругой. Медицинская сестра в прошлом. Разрекламированный адвокат в настоящем.

Об этом гордо заявляют растяжки на Крещатике: «Любовь Малькова – адвокат!»

Кокетливые локоны, декольте с пышным бюстом. Жеманная. Улыбчивая.

– Это что ж она так сиськи оголила? Кто же к такому адвокату пойдет? – возмущается до потери пульса Светка.

– А говорок-то, слышь? Не спрятать ни за какими дипломами! – это уже язвлю я.

Люба дает населению города Киева простые советы. Куда идти жаловаться, если, например, на дороге открытый канализационный люк или яма.

И тут же на экране появляется реклама – телефоны ее адвокатской конторы.

– Ишь, ты! Вот тебе и Люба! Поставила цель – завоевать Киев! Завоевала! – Светка не скрывает восторга вперемешку с досадой.

А мы, дуры, все чаи гоняем!

– Нашла чему завидовать! Жалеть ее надо!

– Зато денег нагребла! Внукам хватит!

– Самое удивительное, что она даже не догадывается, о том, что преступает закон.

– Очень даже догадывается. И дружит с людьми из власти! И Светка шепотом называет фамилии первых лиц страны.

– Да ты что!

– Надо Ольге сказать. Пусть сходит. Moжет, Люба поможет ей вернуть квартиру.

– Какой Ольге?

– Той, что в аферу с «Кинг-Капиталом» попала.

– А! Этой! Хрен ей кто теперь поможет! Это ж надо быть такой тупой! Взять 150 тысяч долларов в банке под свою квартиру и отдать незнакомой тете.

– Ну и Люба! Смогла же! Талант!

– Не удивительно. На теле нашего больного общества могла вырасти только такая бледная спирохета! – резюмирую я, наливая кипяток в чашки с заваркой.

И мы продолжаем слушать советы нашей бывшей подруги.

Люба появилась в моей жизни неожиданно. Сметая все на своем пути. Тайфун по имени Люба.

Мы тогда временно жили в Н… Херсонской области.

Купили роскошную квартиру в центре. Mои дети ходили в школу. И вдруг начали носить записки от медсестры. Медсестра настойчиво звонила домой.

Предлог? Сделать прививки детям. Я запрещала делать прививки.

И тут меня, жену киевского бизнесмена, вызывает в школу эта медсестра! На ковер. В ультимативной форме.

Завтра в 9.00 и ни минутой позже. Явка строго обязательна! Иначе, детей исключат из школы.

Ничего себе заявочки! И от кого! Ни директор, ни учитель. А обычная школьная медсестра!

Я взбеленилась.

Решительно направляюсь в школу, с целью поставить на место лихую медичку.

На разбитой в дребезги вывеске еле читается «Но…ая средняя школа».

Видно, саданули деточки кирпичом. Осколки стекла в рыжей пыли.

Иду по коридору. Шум. Стертый линолеум. Я взволнована, но уверена в своей правоте.

Читаю блеклые таблички на дверях – «Завуч», «Директор».

Навстречу идет серая моль в светлом халате.

Я гневно.

– Вы медсестра? Я вас под суд отдам! Что это за шантаж! Я вам запретила делать прививки детям.

Серая моль, заикаясь.

– Я…я у-у-у-борщица здесь.

– Простите.

Иду дальше. Останавливаюсь перед кабинетом с новой дверью и золотой табличкой «Медсестра Малькова».

– Ничего себе!

Набираю в легкие воздух, чуть открываю дверь и… смело, без стука вхожу.

Кабинет медсестры. Кресло кожаное. Хороший ремонт. Красивая мебель.

За столом она. Копия той, что в «Масках-шоу» с Делиевым.

Эвелина Бледанс!

Халатик белоснежный. Выпирающий бюст. Шапочка с красным крестом. Только волосы пшеничные. Глаза внимательные. Мягкие. Какие-то обволакивающие. Колдовские. Я молчу в недоумении. Челюсть отвисла.

Медсестра встает со своего кресла во весь рост. Метр 85. Стройная, как модель. Короткий халатик оголяет длиннючие ноги.

Она широко и радостно улыбается мне, как старой знакомой.

– Я Люба. Как я рада вас видеть, Мария! Простите, что не по отчеству. Вам оно ни к чему. Вы так молодо выглядите!

Я язвительно.

– А как я рада, вы бы знали…! Ваши звонки не дают мне покоя. Давайте раз и навсегда решим эту проблему. Прививки не будет. Я же вам сказала. Запрещаю. Не хочу. Имею право.

Люба не прерывает. Молча слушает. Потом включает электрочайник. Достает красивые чашки из шкафа. Ошпаривает их со всех сторон кипятком. Наливает пахучего чая.

– Вы любите чай с мелиссой?

Обнимает меня своими колдовскими глазами…

Через 15 минут я, спокойная и умиротворенная, выхожу из кабинета. Разрешение на прививки я дала.

Медсестра Люба провожает меня, держа за локоток. Выясняется, что мы с ней живем в одном доме. В разных подъездах.

Я приглашаю Любу в гости, на чай. Та соглашается. И мы расстаемся, как близкие подруги.

У выхода я оглядываюсь на Любу. Но, вместо нее вижу большую черную кошку под дверью. Кошка смотрит на меня хищным взором.

Я засматриваюсь, падаю, ломаю ногу.

Я лежу в больнице. На вытянутой ноге гипс. А у меня дома Люба. Пришла на чай. В мое отсутствие.

Об этом я узнаю от своего мужа. По телефону. Я злюсь, возмущаюсь. А мой муж доволен.

– Что она там делает без меня?

– Меня веселит. Она такая приятная собеседница. Пироги с яблоками печет.