Часть 2 Одна ку–ку аристократка С коня лихого сорвалась. А дочь ее акселератка С вальяжным папиком сошлась. И заединщины просила. А он ее в театр волок. Ушла его мужская сила, Остался только язычок. Ценивший русского Мессию, Он получил бы высший сан, Прогнал жидов и спас Россию Для православных мусульман, Но провиденье не спешило Его за шиворот вознесть. Знать, оттого его душила Вялотекущая болесть. $$$ Свисает с полки гладкий хвостик мыши, Гнилые тряпочки застыли на полу. Небритый слесарь, спрыгивая с крыши, Непротивляется общественному злу. Обглодан день протезом дряблой ночи, Зевают доходные ноготки. Лежит в крови помешанный рабочий, А рядышком — трясут половики. Подштанники, качаясь на веревке, Полапали глумливую луну. Коровища и божие коровки Непротивляются общественному сну. Сожители промозглого сарая, Знакомые с безжалостным хлыстом, В последний путь кормильца провожая, Отрыгивают жеваным листом. А он лежит, лежит среди развалин, Избушек, небоскребов и телег. А на груди его товарищ Сталин — Простой советский человек. $$$ Луну, как бледную поганку, В кастрюле неба варит горе. Дородный поп затмил крестьянку, Повесив лифчик на заборе. И воют волками метели, И мечутся крысята в клетке, А муж ея лежит в постели Описторхозницы–соседки. А муж ея козою болен, На телок смотрит без охоты. А на пальто сидят две моли С предощущением блевоты. Влюбилась в конюха крестьянка, Половики стащили воры. Луна, как бледная поганка, А звезды словно мухоморы. $$$ Тонкий месяц светит слабо, Скособенившись чуть–чуть. Проспиртованная баба Села в лужу отдохнуть. Нос — червивая картошка, Губы — смоль сковороды. По щеке гуляет блошка Цвета ночи и мечты. — Гей, вы, звезды–проститутки, Гей, ты, месяц–фраерок. На блатхате, в псиной будке Девку жучит упырек. Возмутилась бабка–Ежка Благороднейших кровей: — Ах, ты, сучка, мандавошка, Язва юности моей. Я ль тебя не баловала, В рот объедков не совала? Дай мне палку колбасы, Че ты шимишься? Не ссы. Пробегает мопсик мимо, Удивленный тупя взор. — Братик, ради херувима, Сунь мне в зубки «Беломор». Пес, задрав кривую ножку, Брызжет струйкой золотой Кодло пляшет под гармошку, Породнившись с блатотой. Вот идет интеллигент С черным дипломатом. Бросил липкий комплимент, Выругался матом. Вот троллейбус тараканом Проползает меж домов. Пахнет скошенным бурьяном Для овечек и коров. Источают ароматы И коровии шлепки. Бомж усталый, волосатый Ест ботинки, пьет духи. Посредине тротуара, Задохнувшись от угара, Баба синяя лежит, А под ней река бежит. И плывут по той реке Мафиози в челноке С пулеметом, автоматом. Смерть — буржуям, жись — солдатам. С ними дядька Черномор, На полставки — рекетер, На полставки — прокурор. Раскудри его в забор. $$$ Когда галактика вращаться перестанет, Даст дуба смычка сел и городов — С холодной печки слезет дядя Ваня И бросит в топку две охапки дров. И, шурудя дрожащими руками, Найдет средь хлама четверть первача. Полечит горло жгучими глотками И ляжет спать, частушку бормоча.
$$$ Маман ушла в ночную смену, Отец–пропойца бузит. Зубами рвет на лапах вену, Слюною брызжит и хрипит. Его связав тугим канатом, Пойду кого‑нибудь снимать. Меня воспитывала матом Родная улица и мать. Меня дубасила жестоко, А я тебя коблом долбил. Ты ощенилась раньше срока. Щенок твой — форменный дебил. $$$ Жизнь запланировав свыше, Бог на крылечке уснул, Возятся люди и мыши, Падает времени стул. Связь между мною и небом Стала заметно слабеть. Пахнет клопами и хлебом, Хочется телку иметь. Вышли мы все из Эдема, Дети отеческой лжи. Рыщет мясная проблема В дебрях кулацкой души. Вышли — горбатыми стали, Щупая солнца волдырь, Тянемся в скудные дали. Так завещал поводырь. |
